Вторжение (СИ) - Оченков Иван Валерьевич
— Где командир полка? — громко спросил я у стоявшего с растерянным видом солдата.
– Не могу знать! — бессмысленно таращась на меня глазами, отвечал тот.
— А кто-нибудь из господ офицеров? — добавил не отстававший все это время от меня Гогинов.
— Не могу знать! — как заведенный повторял служивый.
— Отвечай, падла, когда тебя по-людски спрашивают! — вызверился на егеря спешившийся ради такого дела Воробьев и легонько ткнул кулаком в зубы.
На лице бедолаги появилось нечто вроде понимания и он, зачем-то стащив с головы фуражную шапку, зачастил.
— Уехали их превосходительство, как есть уехали!
— Куда?
— Не могу знать, ваше высокопревосходительство!
— Забыл, как великих князей величают? — хотел было добавить испуганному солдату Воробьев, но после моего окрика не посмел.
— Он говорит правду, ваше императорское высочество, — мрачно ответил подошедший к нам пожилой офицер. — Полковой командир сбежал…
— Струсил, мерзавец! — выругался Гогинов.
— Так точно!
— Назовитесь.
— Командир первого батальона подполковник Гордеев.
— Принимай командование! — решил я.
— А как же их превосходительство?
— Под арест!
— Слушаюсь, — заметно повеселел новоиспеченный полковой командир, отчего стало ясно, что прежний особым расположением подчиненных не пользуется.
— А теперь слушай мой приказ! У тебя четверть часа, чтобы привести полк в порядок и поддержать первую линию. Я лично поведу…
— Ваше высочество, — почтительно, но твердо перебил меня Гогинов. — Позвольте мне исправить оплошность своего подчиненного. А ваше дело — командовать!
— Будь, по-твоему, Павел Александрович. Но учти, что теперь спрос…
Последние мои слова заглушил треск барабанов. Воспрянувший духом Гордеев принялся ревностно выполнять поручение привести полк в порядок и начал с построения. Все-таки николаевская муштра, как бы ее ни хаяли в последующие годы и не называли бессмысленной, не такое уж пустое дело. Начав выполнять привычные команды, солдаты и офицеры понемногу пришли в себя и уже через пятнадцать минут Гогинов повел на врага не испуганное стадо, а спаянный железной дисциплиной и ощетинившийся штыками полк, слаженный удар которого обрушился на врага.
Тем временем к нам подошел Московский полк. Надо отметить, что, как и у многих иных частей входивших в Крымскую армию, лучшие батальоны «московцев» сейчас находились на Кавказской линии. У нас же были сформированные незадолго до начала войны из так называемых «бессрочно-отпускных» 5-й и 6-й резервные и 7-й и 8-й запасные батальоны этого полка. К тому же два из них в данный момент приданы Тимофееву.
— Здравия желаю вашему императорскому высочеству! — браво поприветствовал меня командовавший полком генерал-майор Куртьянов и эффектно отсалютовал шпагой.
— К бою готовы? — спросил я, внимательно осматривая плотные ряды солдат.
— Так точно!
— Сколько солдат вооружено штуцерами?
— Как положено-с. По шесть застрельщиков в роте.
— Этого мало. Возьми роту морских пехотинцев и отправляйся на правый люнет и поддержите Белостокский полк. Там сейчас трудно…
Говоря об отчаянном положении «белостокцев», я нисколько не преувеличивал. Желая ни в чем не уступать удачливым соседям, принц Наполеон упорно гнал свои войска вперед. В какой-то момент им почти удалось прорваться, но тут к нашим подоспела помощь.
Оказавшись внутри люнета, «московцы» и моряки быстро заняли места у бруствера и открыли по противнику частый огонь. Целиться в густых клубах порохового дыма было не просто, но по такой большой групповой цели этого и не требовалось, и вскоре французы попятились.
— Не нравится! — восторженно завопил Куртьянов и приказал бить в барабаны, намереваясь повести своих солдат в штыковую.
Впрочем, чего-то такого я и ожидал, поэтому почти сразу послал к генералу своего ординарца.
— Его императорское высочество запрещает покидать укрепления без своего личного приказа! — протянул написанную мной записку мичман.
— Но как же? — растерялся тот. — Ведь мы же можем совершенно очистить от неприятеля не только наш, но и их берег…
Пока на правом (для союзников) фланге рекой лилась кровь, англичане не торопились. Больше того, в надежде, что французам удастся-таки проникнуть в глубь обороны русских и связать как можно больше их сил, лорд Раглан остановил уже подошедшие к Альме полки и задержал их выступление еще на полчаса. А чтобы не нести излишние потери от артиллерийского огня противника приказал солдатам передовых батальонов залечь.
— Быстрее, сукины дети! — закричал штаб-сержант Абрахам Мюррей, всегда готовый подкрепить собственный приказ отборной бранью и доброй затрещиной.
Хорошо знавшие буйный нрав своего непосредственного начальника фузилеры поспешили исполнить его распоряжение и, как оказалось очень вовремя, поскольку над их высокими меховыми шапками тут же просвистело русское ядро.
— Вот уж не думал, что когда-нибудь буду благодарен нашему Эйбу, — пробурчал Том Тэтчер, частенько становившийся мишенью для нападок мистера Мюррея.
Между тем, противник пристрелялся и перешел на гранаты, которые хоть и не очень часто, но все же рвались среди залегших на открытом пространстве солдат. Немного утешало, что, если бы они остались стоять — потери были гораздо больше.
— Может, московиты и варвары, но стреляют исправно! — прокомментировал очередное попадание Слай Монти – худой и желчный кокни из Лондона.
— Держу пари, что сварливая Мегги перебежала к русским и теперь пытается укокошить своего муженька, — не задумываясь, ляпнул Том, вызвав всеобщий смех.
— Что ты сказал, Тэтчер? — взвился сержант, жену которого звали Маргарет.
— Ничего такого, сэр! Это совсем про другую Мегги, которую вы даже не знаете!
— Погоди, кончится это проклятое сражение, и ты пожалеешь, что тебя не убили!
— Да, сержант! Так точно, сержант!
Была уже половина первого пополудни, когда лорд Раглан пришел к выводу, что дальнейшее ожидание не имеет смысла и приказал своим войскам перейти в атаку.
— Вставайте, ленивые скоты! — загремел распаленный насмешками подчиненных Мюррей.
— Но ведь русские все еще стреляют! — пробурчал Монти.
— Вперед, ублюдки! Отрабатывайте королевское жалованье…
Просвистевшая совсем рядом граната, заглушила его последние слова, заставив окружающих разом втянуть головы в плечи и прибавить шаг. Наконец, они достигли речки. От перекинутого через нее моста остались лишь несколько торчащих из воды свай, но одетые в красные мундиры солдаты, не раздумывая двинулись вперед, держа над головой заряженные винтовки.
Глубина оказалась не велика и скоро они оказались на противном берегу, где их встретили вооруженные штуцерами Гартунга русские стрелки. Завязалась недолгая перестрелка, верх в которой одержали более многочисленные англичане, вынудившие своих противников отступить.
Однако дальнейшее наступление британцев застопорилось. Становившийся все более плотным огонь вражеской артиллерии буквально сметал построившиеся для атаки колонны англичан, а вышедшие вперед стрелки не могли достать укрывшуюся за брустверами прислугу. Тоже касалось и артиллерии союзников. При перелетах их ядра падали далеко за линией русский войск, а недолеты взяли в глинистой земле, не нанося противнику никакого урона. Попасть же в узкую полоску русского бруствера на вершине холма могло получиться только чудом.
— Что происходит? — недовольно осведомился у начальника своей артиллерии командир 2-й бригады генерал Буллер. — Почему вы не можете заставить замолчать орудия противника, а его огонь напротив весьма точен?
— Все просто, сэр! — мрачно ответил полковник Ричардс. — Русские методично уничтожили все, что могло служить нашим войскам укрытием и выставили везде свои вешки, по которым ориентируются и определяют дистанцию…
В этот момент одна из гранат разорвалась совсем близко от генерала и его свиты. И хотя по счастливой случайности никого не ранило, стало ясно, что скопление офицеров не осталось незамеченным.
