Николай I Освободитель // Книга 10 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич "Funt izuma"

Обычные горожане не желавшие принимать участи в кровавой вакханалии начали разбегаться с Манхеттена подобно тараканам, переправляясь на континент на любом удобном плавательном средстве включая самодельные плоты. По ним зачастую стреляли с обоих берегов не разбираясь, плывет это обычный обыватель или очередной бандит, пытающийся вывезти награбленное. Часть из них утонула в холодной ноябрьской воде, причем точные число оставшихся на дне Ист-Ривер людей установить в итоге оказалось просто невозможно.

Пришедшим от Потомака полкам понадобилась поддержка флота — корабли под конец уже не стесняясь палили по застройке из всех орудий — и четыре дня времени чтобы установить контроль над всем островом. Но и усмирение Нью-Йорка принесло Вашингтонской администрации мало радости. Город понес жуткие потери, и о возможном наборе отсюда рекрутов в дальнейшем фактически не могло идти и речи. Более того реакция Нью-Йоркцев изрядно напугала политиканов в Вашингтоне которые очень быстро стали поднимать вопрос о запрете дальнейшего расширения призыва. Планы по набору еще ста тысяч солдат в новом 1858 году фактически пришлось отложить в долгий ящик.

Все эти события привели к тому, что, когда армия конфедератов в начале 1858 года вновь перешла в наступление на Вашингтон, удержать их порыв командующему Потомакской армией северян генералу Гранту не удалось. Генерал Джексон сумел обвести противника вокруг пальца и переправился через Потомак выше по течению, после чего в кровавом трехдневном сражении у Геттисберга наголову разбил федералистов. Нужно признать, северяне стояли насмерть и смогли нанести постоянно атакующим конфедератам настолько серьезные потери, что, когда в ночь на 8 марта — после третьего дня битвы — остатки федеральных сил сумели ускользнуть со своих позиций на северо-восток, Джексону понадобилось еще два дня чтобы привести потрёпанную армию в порядок и наконец занять Вашингтон.

К этому моменту президент США Коффин вместе с конгрессом и прочими органами центральной власти уже эвакуировались во временную столицу, коей была объявлена Филадельфия, и фактически сумели сохранить за собой управление союзом. Тем не менее репутационный удар по северянам был настолько силен, что я даже подумал было, что они сломаются и пойдут на переговоры, чего мне бы совсем не хотелось. Я делал ставку на максимально долгую и изматывающую гражданскую войну, результатом которой должно было стать исключение США — а вместе с ними и КША — из претендентов на мировое лидерство.

Однако, как показало дальнейшее развитие событий, списывать северян со счетов было еще слишком рано. Все же преимущество в ресурсах, численности населения и промышленном потенциале было слишком велико. Плюс, видя возможности в восстановлении своих позиций в Северной Америке, на помощь северянам пришли британцы. Не знаю уж о чем они договаривались, — не удивлюсь если президент Коффин пообещал отдать бывшей метрополии штат Новая Шотландия — однако на западный берег Атлантического океана уже весной 1858 года полноводной рекой пошло оружие, боеприпасы, британцы направили федералистам помощь в виде военных спецов и даже продали в рассрочку десяток относительно современных боевых кораблей, против которых Конфедератам было уже просто нечего противопоставить.

В свою очередь Конфедератам — исключительно в пику своим заклятым соседям на том берегу Ла-Манша — начала активно помогать Франция. Логика тут была простая — слабые США и Британия будут гораздо менее опасными для профранцузского Квебека, чья независимость Лондону была откровенно поперек горла. Сомнений в том, что полноценный союз Лондона и Вашингтона будет означать конец независимой франкоговорящей республики в общем-то у Парижа не было, однако и помочь Монреалю напрямую Карл Х тоже не мог, ввязываться в полноценную войну с британцами на море дураков не было. Зато мог помочь Конфедератам оружием и логистикой. С начала июня 1858 года караваны из судов под французским триколором регулярно курсировали через Атлантику привозя Конфедератам дефицитные в военное время промышленные товары и вывозя резко взлетевший в цене чуть ли не в три раза хлопок.

К весне 1858 года ситуация стабилизировалась и стало явно, что потеря столицы не сможет заставить США пойти на переговоры, силы же южан — включая накопленное оружие и набранных поначалу высокомотивированных добровольцев, — изначально запасенные для ведения войны, в свою очередь отчётливо показали дно. Конфликт очевидно начал затягиваться.

Для России же 1858 год был примечателен другим. Совсем другим. Это был год мирных свершений, которые — вот так уж совпало — пошли, что называется, буквально косяком.

— Жарко тут, — я вытер пот со лба и сделал полшага в сторону чтобы поймать ускользающую тень.

— Африка же! — Нелидова, которая как раз оправилась от последних родов и, кажется, вновь начала получать от жизни удовольствие, смотрела на все вокруг огромными глазами. Я, собственно, и взял ее с собой чтобы «напитать» новыми эмоциями поплотнее и вроде бы это работало. Жаль конечно, что в эти времена еще нельзя было поплавать с рыбками в Красном море, уверен подводные красоты Варвара бы тоже оценила.

Мы неспешно, на малых ходах проходили по только что открывшемуся Суэцкому каналу, который должен был сократить путь из Европы в Азию на добрых десять тысяч километров и стать в ближайшем будущем главной транспортной артерией мира.

— Ну в Африке далеко не везде жарко, — я пожал плечами и ухватил стоящую рядом жену за талию, привлек к себе и не стесняясь поцеловал в губы. Стоящие рядом морские офицеры деликатно сделали вид, что неожиданного всплеска чувств от своего императора не заметили. — Ничего, я тебе еще все покажу.

Собственно официальная часть, вызвавшая большой ажиотаж в европейской прессе, — там до последнего мелькали статьи о том, что это все афера наподобие Никарагуанской — и заставившая собраться в Порт-Саиде несколько тысяч иностранных гостей уже была окончена. Мы честно поучаствовали в перерезании ленточки, поторговали лицами на нескольких приемах, пофотографировались — прошу прощения, «посветописались» — со всех ракурсов, и теперь нам была дарована честь «открыть» канал и проплыть по нему первыми.

И в этом была определенная символичность, в том, что самым первым кораблем, который — официально, конечно, неофициально во время строительства тут плавали туда-сюда тысячи посудин — проходил по каналу из Средиземного моря в Красное, стал русский крейсер. Особенно забавно было то, что носил этот крейсер имя «Петроград», что навевало определенные ассоциации насчет прорубания всяких окон. На этот раз правда не в Европу, а в Африку. И вообще в южное полушарие скопом.

«Петроград» — вместе со своими систершипами «Николаевым», «Екатеринбургом» и «Суворовском», — были однотипными крейсерами с теми, что мы продали американцам, и прямо сейчас считались лучшими кораблями в своем классе. Вроде бы поглядев на нас и купив один так сказать «на разбор», англичане собиралась к концу года заложить серию подобных кораблей с улучшенными даже характеристиками, но вступить в строй они должны были только через пару лет, к тому времени уже, и мы начнем строить что-то новое. В общем, военно-морская гонка у нас тут была в самом разгаре.

Причем — и это мало, кто понимал, во всяком случае я надеялся, что такой умный на планете вовсе один, — гонка данная была отнюдь не в кораблях, а очень даже в деньгах. Мы строили серию из четырех вымпелов, англичане смотрели на нас, и закладывали восемь или десять килей. И означало бы это наше поражение, если бы не один маленький нюанс: прогресс в кораблестроении шел настолько быстро, что вымпелы устаревали, едва сойдя со стапеля. Получается, мы становились владельцами четырех устаревших кораблей, а англичане — целого десятка. Если следующая большая война произойдет лет через пятнадцать, весь этот металлолом уже не будет играть никакой роли на поле боя, разве что в колониях что-то там пострелять да флаг продемонстрировать… А деньги то уже потрачены, эти миллионы фунтов, которые британцы вкладывали в кораблики, вполне могли бы пойти на что-то более полезное, но нет. И это было как минимум приятно.