На афганской границе (СИ) - Март Артём

Я нахмурился. Припомнил, кто в частях обычно позволял себе такие фортели. Прибывший капитан явно был особистом.

Глава 18

Особист приблизился, вскользь отдал честь, и Таран ему ответил.

— Что, Толя, — начал особист с едва заметным акцентом, — свежую кровь принимаешь?

— Так точно, товарищ капитан, — ответил начальник заставы.

Особист сузил маленькие глазки, оценил нас взглядом.

— Вроде крепкие, — как бы спросил он сам у себя, а потом заключил: — надо, что б были крепкие.

— Товарищ капитан, подождите чуть-чуть. Мне бойцов надо разместить, — ответил ему Таран, и обратился к старшине, — Ваня, покажи новеньким, где им упасть. Потом пусть в столовую идут. Начинайте без меня. Я скоро.

— Слушаюсь, — ответил старшина, обратился к нам, — вновь прибывшие, за мной, шагом марш. Остальные — свободны.

Вместе со старшиной мы потопали в расположение. Старлей с особистом уже вошли в казармы первыми. Пошли направо, видимо, к канцелярии.

Мы же пошли налево. Спальные помещения представляли собой маленькие комнаты на четыре — шесть человек. Старшина показал нам койки, освободившиеся после увольнения старших в запас, и их тумбочки для личных вещей. Эти крохотные комнатки станут нашим домом на весь срок службе здесь, на заставе.

После, всех повели в столовую, под которую отвели дальнее левое крыло казарм. В столовой было жарко. За перегородкой, отделявшей маленькую кухню от обеденного залика, хлопотал низенький солдат. Он то и дело мелькал на входе, что-то туда-сюда носил.

— Елки-маталки… — Удивился Уткин, увидев накрытые столы.

Несколько небольших столиков на четыре человека были заставлены не хитрой, но обильной едой: тут была печеная картошка, квашеная капуста, нарезанный ломтями свежий хлеб только из печи, а еще какие-то хлебные лепешки. Но несомненно гвоздем программы стал шашлык.

На каждом из столов стоял полный таз больших жирных кусков баранины, исходивших паром.

— Ой! Пришли уже⁈ — Показался повар — маленький грузинчик с круглым лицом, — вай, молодцы! Ну рассаживайтесь, дорогие! Сейчас кушать будем!

— Ты глянь, сколько мяса! — пробурчал Вася Уткин, осматривая едово дурными после еды в учебке глазами.

— Это Алим постарался, — разулыбался белобрысый, худой как палка, ефрейтор, по имени Стасик, — ходил сутки тому в ночной наряд, да подстрелил барашка.

— Это вам дембельский аккорд, — рассмеялся другой солдат по имени Сергей, — они вам тушу вчера освежевали, разделали, замариновали. Мы с парнями, кто был посвободнее, сегодня до самого обеда шашлыки жарили.

— А где ж сам охотник делся? — Спросил я.

— Алим? — Отозвался Стас, — Алим сегодня в наряде, на белых камнях.

— Вай, — вернулся поворенок, — Алиму сколько раз говорил, голову не стреляй! Шею стреляй! Голову я приготовить хочу. Настоящий хаш сделать, пусть ребята попробуют! Он все никак не успокоится, только голову барашку и стреляет. И тогда голове все, кирдык! Только кусочки и полетели! Он, как зарядит из своей винтовки, так у барашка одна шея и остается!

— Ты, Гия, уже замучил нас, — рассмеялся какой-то сержант, имени которого я не знал, — одно хашем своим пугаешь!

— Эй! Обижаешь, дорогой! — Кажется, поворенок Гия и сам обиделся, — ты раз попробуешь, пальчики оближешь! Ничего другого потом кушать не захочешь! Ну, кроме чип-липш моего!

— Повар-виртуоз, блин, — рассмеялся сержант.

Не скрою, что это незатейливый, маринованный в уксусе шашлык, показался мне сейчас чуть не самым вкусным блюдом, которое я когда-либо пробовал. Новички лопали так, что, кажется, только за ушами не трещало. Ребята с заставы не отставали, да еще вдобавок и подначивали, мол, лопайте, пока лопается. Каждый день такого вам тут, само собой, не будет.

Атмосфера за обедом была на удивление дружеской. Мы быстро познакомились с нашими новыми сослуживцами, и те приняли нас, считай, как своих.

— Ребят, помощь нужна, — вдруг вернулся с кухни Гия, который еще ни разу не присел за стол, — там у меня помои. Надо выкинуть. А то печка греет, а они воняют так, что кушать не могу!

— Ну ты, тоже мне, — разозлился прапорщик Черепанов, — нашел, когда про помои нам рассказывать.

— Вам тут, товарищ прапорщик, не воняет! А у меня там на кухне такой… запах стоит, что жить нормально нет никакой возможности!

— А чего ж ты не озаботился заранее, а? Горицавия? Чего раньше не избавился от отходов?

— Так кушать готовил, товарищ прапорщик, — развел руками Гия Горицавия.

— Давайте я помогу, товарищ прапорщик, — встал я из-за стола.

— Селихов? — Осведомился Черепанов.

— Так точно.

— Ну помоги, только давайте быстрее. А-то тут сейчас все без вас слопают.

Я прошел на кухню. Гия схватил с пола большое ведро с помоями, мне сказал взять полный картофельных очисток тазик. Вместе мы направились во двор, через отдельную дверь.

— Саша джан, — болтал без умолку Гия, — ты мне расскажи, правда, на учениях медаль заработал?

— Было дело, — улыбнулся я.

— А как это было? Правда, ты, генацвале, спас сержанта на учениях, от гранаты?

— Это кто ж тебе такое сказал? — Рассмеялся я.

— Да, ребята, — задумался Гия, — они разное говорят. Кто говорит, что ты его от гранаты спас, другие, что его на учениях застрелили, а ты вытащил. Вот я и решил, что спрошу у тебя, раз уж ты к нам попал.

— Не было там никакой гранаты, — улыбнулся я.

Поворенок даже остановился. Обернулся ко мне и уставился удивленными глазами.

— Что, правда не было, что ли?

— Правда.

— Эх… жалко… А мне история про гранату больше всех нарвалась.

Я хмыкнул, спросил:

— Куда нести?

— Вон там, пойдем-пойдем! Увидишь! Там чуть дальше за складом, куча компоста. Мы ей огород удобряем!

Мы обошли казармы сзади, у забора. Когда вышли из-за угла, Гия вдруг остолбенел, бросил ведро.

— Ай! Куда! — Крикнул он, схватившись за голову, — ай, да еще в одной рубашке!

С этими словами повар неожиданно проворно помчался куда-то во двор. Я увидел, как он бежит на перехват маленькой девчушки лет четырех. Смешная и всклокоченная, она топала в одной беленькой рубашенке прямиком к конюшне, у которой оставили того самого жеребца.

Конь косился на девочку, волновался. Подгибал заднюю ногу.

— Куда бежишь! Ай, проказница! Папка увидит, ругаться будет! — Причитал при этом Гия.

К счастью, он быстро перехватил девчонку, поднял ее на руки и убежал куда-то в расположение.

Я остался один. А потом услышал тихий разговор. Глянул на приоткрытое окошко казармы. Быстро понял, что за ним расположилась канцелярия заставы.

— Спрошу еще раз, товарищ капитан, — продолжал Таран, — это точная информация? В прошлый раз мои бойцы всю ночь в секрете просидели, и ничего. А между тем ночью было две сработки.

— Информация надежная, как и информатор, — хрипловато ответил ему особист.

— В прошлый раз вы говорили то же самое.

— Толя, ты чего упираешься? Тебе сказано, что нужна будет засада, значит, сделаешь засаду. Или не получал приказа из отряда?

— Засада будет, тут обсуждать нечего, товарищ капитан, но и вы меня поймите. Сейчас граница неспокойная. Душманы к нам нет-нет да и залезут. Только в прошлом месяце две стычки. Одна на белых камнях, а другая… Там наряд вообще с того берега обстреляли. А сколько провокаций? Я уже считать запарился.

— И чего?

— Извиняюсь за прямоту, тащтан, — быстро заговорил Таран, — но вы нас дергаете уже четвертый раз за месяц. И каждый раз вхолостую.

Особист помолчал немного. Я глянул на угол казарм, не идет ли Гия. Отошел на шаг назад.

— Слушай внимательно, Толя, — сказал особист. — В этот раз все точно. По наводке от нашего человека на участке Хирманджоу задержали нескольких контрабандистов. Наркоты, правда, при них было чуть-чуть совсем. Видать, прощупывали, как пройти.

— Слышал про задержание, — отозвался Таран, — про наркотики — нет. Вы же знаете, что контрабанды давно не было. Что они к нам соваться бояться.