Ходок (СИ) - Седой Василий

Очень удобная штука эти баннеры. Обернул с трех сторон четыре стоящих квадратом дерева, выкопал между ними яму, перекрыл её свежесрубленными жердями, вырезал посредине отверстие, и туалет готов.

По тому же принципу сделал и походную баню, только её тщательно закрыл со всех сторон. Вместо очага планирую использовать раскаленные в костре камни, уложенные предварительно в два металлических ведра.

Весь день убил на обустройство своего временного жилища, а на следующее утро решил порыбачить.

Надо же мне как-то развлекаться. Сидеть месяц в лесу без дела — так себе идея. Вот и начал придумывать себе занятия. Для начала рыбалка, потом, может, охота. Опять же, даже когда займусь поиском людей, оставлять здесь машину и не подумаю — очень полезная вещь, может ещё пригодиться, так что придётся строить плот, чтобы взять её с собой.

Короче, придумаю, чем заняться, и без работы не останусь.

Порыбачить не получилось. Только перебрал китайку (восьмидесятиметровая в длину сеть высотой два метра сорок сантиметров с ячеей шесть сантиметров), уложив её в мешок, чтобы перегородить ей один из протоков, как вдали прозвучал оружейный выстрел, а через пару минут и вообще разразилась довольно бойкая стрельба. Перестрелка, скорее всего, и самое поганое, что она шла пусть и с другой стороны протоки, но на моей стороне реки. Стрелять начали ниже по её течению.

На пару минут завис, не зная, как мне быть в этой ситуации. С одной стороны, вроде как решил ни во что не ввязываться и пересидеть этот месяц в глуши. С другой стороны, момент для знакомства с местными обывателями самый что ни на есть подходящий. Стоит помочь одной из сторон, и дело в шляпе. Риск, конечно, есть, ведь там активно стреляют и, если вмешаюсь, то и меня не оставят без внимания. Но ведь есть и другая опасность. Вдруг победившие в бою начнут исследовать местность и наткнутся на меня. Тогда может быть ещё хуже. Отбиваться одному от толпы совсем не то же самое, что отстреливать толпу из снайперской винтовки, практически ничем не рискуя, пока они заняты борьбой с противником.

Все эти мысли молнией пролетели в моей голове, и я в итоге решил идти и на месте смотреть, что там и как.

Проблемой стала переправа через протоку. Вот когда пожалел, что в грузовике нет хоть какой-нибудь самой завалящей надувной лодки. Пришлось включать соображалку и решать нерешаемую задачу. Совсем не хотелось мне после переправы бегать в мокрой одежде, да и оружие мочить нежелательно. Сам-то ладно, пусть вода и ледяная, но переплыву как-нибудь, а вот со снаряжением беда. Пришлось в срочном порядке искать в валежнике более-менее подходящие жерди и быстро вязать из них плотик. Потом укутывать, предварительно раздевшись догола, рекламным баннером вещи вместе с оружием и только после всех этих танцев с бубнами переправляться через протоку.

Замёрз так, будто разделся и искупался голышом на Северном полюсе. Но переживать по этому поводу было некогда. Я быстро оделся, нацепил тяжелый пояс с кобурой и ножом, прихватил винтовку с полупустым вещмешком, пару раз подпрыгнул, проверяя, не издаю ли я вдруг какой шум, и аккуратно двинул в сторону стрельбы, которая уже была не такой интенсивной.

Подобрался к сражающимся я очень удачно и сейчас с небольшого пригорка наблюдал за тем, как разворачивалась эта трагедия. Назвать происходящее иначе было сложно.

Метрах в семидесяти от меня в небольшой промоине на обширном лугу сидели три, кажется, казака. По крайней мере, очень уж одежда напоминала казачью. Один из этих казаков был довольно пожилой бородатый дядька, а в спутниках у него были молоденькие пацаны.

Отстреливались они от самых настоящих китайцев, которых было человек пятнадцать.

Оружие у всех воюющих было хоть и с дымным порохом, но казнозарядное, а один из китайцев, так и вообще, судя по его движениям, палил из винчестера.

Всё это я разглядел за какие-то мгновения и, переместившись на пару метров в сторону, чтобы занять более удобную позицию, сразу начал стрелять. Медлить было нельзя, потому что казакам недолго оставалось отбиваться. Китайцы за время, пока я сюда добирался, успели так сблизиться со своим противником, что от казаков — и, таким образом, от окончания боя — их отделял буквально один последний рывок.

В первую очередь я обезопасил себя, пристрелив двух китайских командиров, которые прятались за деревьями буквально метров на двадцать ниже меня по склону. Собственно, эти двое по большей части и не давали казакам высунуть головы, прижимая их своими выстрелами к земле.

Дальше бил не торопясь, но и не особо выбирая, кого первым отправить на тот свет, а кого оставить на потом.

Благодаря отличной позиции бой надолго не затянулся. Противник был как на ладони, расстояние более чем рабочее, поэтому всё закончилось благополучно. Дольше мы с казаками перекрикивались, уточняя, свои мы друг другу или надо дальше воевать.

Воевать пришлось, но не с казаками. Оказывается, в километре от места столкновения были ещё четыре китайца, которые охраняли имущество их отряда.

Их мы уничтожили вдвоём с бородатым казаком. Он вывел меня на очень удобную позицию, стрелять откуда было одно удовольствие. В итоге одного противника убил казак из своей берданки, и троих — я. Китайцы, которые, по словам казака, оказались совсем не китайцы, а хунхузы, ну или маньчжурские бандиты, залезли на чужую территорию, поэтому никаких проблем из-за их уничтожения точно не будет.

В лагере бандитов мы надолго не задержались. Казаков оказалось не три человека, а пять. Вернее, казак был всего один, тот, с кем я только что уничтожил охрану лагеря и познакомился на ходу, остальные четверо были казачатами. Молодые парни возрастом от тринадцати до пятнадцати лет.

Торопились мы с Савелием Дмитриевичем потому, что два казачонка были ранены, им требовалась срочная добротая перевязка. Их перевязали наспех, и они уже потеряли много крови. А на пацанов, оставшихся на месте основного боя, надежды было мало.

Раны у парней были не сказать, что тяжёлыми, но неприятными точно. Одному из них пуля перебила руку, вырвав кусок мяса, второму вскользь зацепила бок, при этом пробороздив длинную рваную полосу. Оказывается, оба парня были ранены одним и тем же выстрелом, самым первым. Пуля, попав одному в руку, чуть срикошетила и зацепила бок другого.

Всё нужное для перевязки у меня было в вещмешке, поэтому бежать в лагерь не пришлось. Савелий Дмитриевич самолично вправил сломанную кость, предварительно вырубив казачонка ударом в челюсть. Я покачал головой, увидев такие методы лечения: варварские, но очень действенные. Казак в свою очередь только языком цокал, глядя, как я обрабатываю место вокруг раны йодом и накладываю повязки, используя перевязочные пакеты.

Сломанную руку зафиксировали двумя тут же вырезанными палками, про перевязку я уже сказал. Закончив с этими делами, казак неторопливо закурил трубку и неожиданно завёл речь о дележе трофеев.

Мне, по большому счету, эти трофеи не были особо нужны, но интересно же, как это всё происходит у местных казаков. Поэтому, не задумываясь, перебил его и предложил ему делить самому, дескать, я целиком полагаюсь на его опыт.

Похоже, зря я его перебил, он в ответ только хмыкнул и как-то хитро на меня посмотрел.

— А вдруг себе все оставлю?

Я только плечами пожал, как бы говоря «делай, как считаешь нужным».

— Скажи, Савелий Дмитриевич, а какой сейчас год? — спросил я, немного подумав. Казак от такого вопроса аж трубку выронил.

— Это как? Ты, паря, память, что ли, утратил?

— Да неважно. Так ты ответишь? — спросил я, с интересом наблюдая за тем, как менялось выражение лица казака, которое сначала стало растерянным, а потом задумчивым. Тем не менее он ответил и тут же задал свой вопрос.

— Сейчас на дворе тысяча восемьсот девяностый год. Так что с тобой произошло, что ты даже какой год не знаешь?

— Давай, Савелий Дмитриевич, мы позже об этом поговорим. Сейчас, как я понимаю, тебе надо в первую очередь доставить раненых пацанов в селение и передать их в надёжные руки. Потом нужно разобраться с трофеями. А уже после этого можно будет и поговорить обстоятельно.