Грегори Киз - Тени Бога
— Ну, ты совсем конченый идиот. Она все время выставляла тебя в наилучшем свете, я даже не знаю, как с таким, как ты, можно ладить. Я скажу тебе правду: ты ее не стоишь. Вполне вероятно, что она больше не будет тебя терпеть.
— И тогда она станет твоей, ты это хочешь сказать?
— Нет пределов человеческому падению, Бенджамин. Но смею заверить, во мне больше достоинства, чем ты можешь себе представить. И если ты желаешь в этом убедиться, мы можем устроить еще одну потеху для французов сегодня же вечером.
Франклин приготовился ответить, когда за его спиной кто-то кашлянул. Он зло обернулся, желая посмотреть в глаза тому, кто их подслушивал. Это был Макферсон.
— Что тебе нужно?! — сердито выкрикнул Франклин. — Ты тоже замешан в этой интриге?
Взгляд Макферсона сделался тяжелым.
— Я даже знать не хочу, о чем вы говорили. Не вмешивайте меня в ваши дела. Только что прибыл человек, которого, я думаю, вы захотите увидеть. Кроме того, и король желает вас видеть.
— Кто приехал? Нейрн? Оглторп?
— Царь Московии.
— Мистер Макферсон, простите, я был непозволительно груб с вами. Приношу свои извинения. Но если я не могу получить прямого ответа от вас…
Макферсон неожиданно усмехнулся.
— Царь Московии, — повторил он и пошел прочь, тихо посмеиваясь.
* * *Ростом царь отличался изрядным, и, по всей видимости, тяготился этим. Он сутулился, что делало его на несколько дюймов ниже. Он был в выцветшем, изодранном зеленом камзоле европейского кроя и в позаимствованных у индейцев рубашке, брюках и обуви. Косматая голова и кудлатая борода были черные с легкой проседью, черные глаза горели огнем на неизменно суровом лице.
Царь метался по комнате, как зверь в клетке. Он действительно был в заключении, а с ним еще двое человек. Один из них мгновенно приковал к себе внимание Франклина.
— Таг?
Могучий человек поднял голову и покосился на него:
— Мистер Франклин?
— Таг, что ты здесь делаешь?
— Да черт его знает. Мы заехали в город, а они похватали нас — и сразу под замок.
— Нет, я другое… — Франклин посмотрел на стоявшего рядом и следившего за разговором д'Артакита. — Я хорошо знаю этого человека и могу за него поручиться. Выпустите его.
— Он сломал нос нашему солдату, мсье.
— Наверное, во время ареста, мсье? — Бен подошел ближе к министру и зашептал ему на ухо: — Кем он себя назвал? Царем Московии?
Д'Артакит едва заметно кивнул:
— Русский царь посещал французский двор в те времена, когда его величество был еще герцогом Орлеанским. Его трудно не узнать, даже с такой бородой.
— В таком случае позвольте мне поговорить с Тагом наедине.
— А индейца знаете?
Франклин повернул голову к арестантам. Это был не Красные Мокасины.
— Нет, его я не знаю. Поговорю только с Тагом.
Царь внимательно смотрел на шепчущихся Франклина и д'Артакита; время от времени лицо его судорожно подергивалось.
— Хорошо, — сказал д'Артакит, — но в моем присутствии.
— Без вашей помощи мне не обойтись.
* * *— Невероятная история, — сказал двумя часами позже д'Артакит.
Таг кивнул, его глаза покраснели от выпитого бренди.
— Зря я бросил морское дело. И все из-за этого сукина сына, из-за Красных Мокасин.
— Как ты думаешь, что же с ним такое случилось? Таг мялся в нерешительности:
— Ну, он раз или два что-то такое говорил о всяких духах, с которыми ему приходится иметь дело. Сказал как-то, что если в битве дух начнет его одолевать, то он может этот самый дух проглотить и внутри себя переварить. И я так смекаю, какая-то оказия в этом роде с ним и приключилась. — К немалому удивлению Франклина, по щеке бывалого матроса скатилась слеза. — Ох, и хороший он был парень, этот Красные Мокасины. И вот надо же — индеец, а лучшего друга у меня никогда не было: Но тот парень, которого я видел, в деревне Кричащего Камня, был совсем не Красные Мокасины. Кто-то другой, и такой ужасный. — Таг опустил взгляд. — Но я нарушил свое обещание, — пробормотал он.
— Какое обещание?
— Я обещал ему убить его, если он станет таким. Но я испугался. А Красные Мокасины считал важным делом доставить сюда царя.
— А царь? Он никаких козней не строит?
Таг покачал головой:
— Нет, он характером походит на Черную Бороду, немного сумасшедший, если вы понимаете, что я имею в виду. Но он всю дорогу вел себя хорошо и слушался нас, когда мы объясняли, как лучше сделать.
— Чего он хочет?
Таг усмехнулся:
— Реванша. То и дело талдычит о головах, которые слетят с плеч.
— Таг, ты ему доверяешь?
Здоровенный моряк хлебнул новую порцию бренди:
— Я уже давно никому не доверяю. А королям я вообще никогда не доверял. Но этот ничего такого не замышляет, если вы об этом спрашиваете. Старый Таг, может, и не очень умный, но и не такой уж дурак, чтобы не понять — ради интриги никакой царь или король не будет шастать по диким просторам, и подвергать себя всяческим опасностям.
— Согласен. Но скажи, как дело было: царь отправился в поход со своей армией и его предали или же он ничего не знал об этом походе?
Таг повертел в руках кружку.
— Не знаю, — признался он. — Его корабль улетел далеко вперед, и за ним послали отряд, чтобы вернуть назад. Армия-то двигается медленно.
— Как ты полагаешь, где сейчас находится армия?
— Отстала от нас на неделю-другую, но все зависит от того, как они через реку переправятся. У них есть воздушные корабли, но всех на корабли не посадишь, слишком много их.
— До нас дошли слухи, что они вступили с кем-то в бой.
— Нет, об этом я ничего не знаю. Если так, то я сожалею.
— Спасибо, Таг. — Франклин посмотрел на д'Артакита, который, как казалось, внимательно слушал их разговор. — Может, не будем сажать его под замок?
— Если вы поручитесь, что будете держать его в поле зрения.
— Даю слово.
— Надо и Кричащего Камня выпустить. Он хороший парень. Он нас не бросил, в целости и сохранности доставил сюда, хотя Красные Мокасины истребил всех его сородичей.
— Я подумаю об этом, — сказал д'Артакит. — За дверью вас ждет паж, он разместит вас поближе к мсье Франклину и даст свежее платье.
— Спасибо.
Они проводили матроса взглядами.
— Что вы скажете? — спросил д'Артакит.
— Скажу, что царь может быть хорошим союзником, если его история правдива. Он, должно быть, немало знает об этой армии, возможно, знает и то, как ее остановить.
— Все это он нам может рассказать и под пытками.
— Конечно, но…
— Суть дела в том, что русские захватили Францию. Виноват царь Петр в наших сегодняшних бедах или нет — под вопросом, но то, что он в ответе за покоренную Францию, — факт. И за это его следует подвергнуть экзекуции.
— Царственную особу подвергнуть экзекуции? Не послужит ли это дурным примером?
— Думайте, о чем говорите, мсье Франклин. Не забывайте, где вы находитесь.
— Прошу прощения.
— Есть еще кое-что. Вы держите под стражей русскую женщину. Вы не имеете на это права без разрешения его величества, но сейчас не об этом. Вы задержали ее перед самым приездом царя, и это вызывает у меня подозрения. Объясните мне, что все это значит.
Франклин посмотрел в глаза министру:
— Я не успел вам об этом рассказать. Мадам Карева моя давняя знакомая. Она хотела усыпить меня и тайно похитить. То, что это совпало с арестом царя, чистая случайность. Хотя, возможно, она каким-то образом узнала о его аресте и решила действовать немедленно, пока царь не сказал нечто такое, что сделало бы ее присутствие здесь нежелательным. Она выдавала себя за посланника царя?
— Да.
— Вы уже спрашивали царя о ней?
— Нет еще. Мы намерены забрать ее из-под вашей опеки и взять под свою. Конечно, мы поместим ее в лучшие условия, нежели поместили царя, и будем допрашивать их раздельно. Посмотрим, насколько совпадут их рассказы.
— Хорошая мысль.
Министр снисходительно улыбнулся:
— Благодарю. У меня есть некоторый опыт в подобных делах.
Франклин на секунду замялся.
— Было бы неразумно обращаться с ней слишком сурово. Она может быть нам полезна. Ей известны секреты многих видов оружия русских и меры защиты.
Д'Артакит пожал плечами:
— Хорошо. Хотя я не особенно надеюсь на победу. Да и вы тоже, я думаю.
— Тогда зачем же вы произносили столь блистательную речь?
— Я верил в то, что говорил. До вашего приезда я полагал, альянс с претендентом позволит сохранить нам остатки Франции. Вы убедили меня в ошибочности моих расчетов, и я ваш должник. Нас ничто не может спасти. Но мой король наконец-то пробудился к каким-то действиям. И если кто-то должен погибнуть — а я так понимаю, мы все погибнем, — то смерть должна быть благородной и возвышенной. И я вместе с вами сделал вид, что верю в спасение, верю в завтрашний день.
