Кеннет Макси - Вторжение, которого не было
...Кессельринг и Буш летели во Францию. Внизу, в тускнеющем свете дня, они видели очертания транспортных судов, направляющихся в Англию. Зрелище воодушевляло. Оба могли быть уверены в том, что значительная часть грузов сегодня дойдет до места назначения. Небо было чистым: англичане не хотели (или уже не могли?) поднять в воздух свою авиацию.
15 июля в 13:00 командование вермахта собралось для очередного совещания. Обсуждалась дальнейшая судьба “Морского льва”. Информация была более полной, чем накануне, 14 числа. Новость о танковой контратаке англичан еще не поступила в Генеральный штаб и не внесла разброд и беспокойство в сердца высших офицеров вермахта. Сообщалось лишь, что закрепление на захваченных позициях прошло удачно. “Конечно, есть кое-какие[360] трудности, — гордо заявил фон Браухич, — но в целом — успех налицо”. Редер и Геринг разделяли всеобщее воодушевление. Командование вермахта не ожидало стремительного сворачивания действий RAF, и теперь этот факт радовал всех чрезвычайно. Подробный отчет о разрушении ключевых позиций ПВО Великобритании не был к этому времени получен, но, в конце концов, речь уже шла только о времени. Превосходство в воздухе представлялось вполне реальным. Значит, операцию следовало продолжать. Последний штрих внесло выступление Кейтеля. Он живописал последствия отступления (если оно, конечно, будет предпринято). В протоколе совещания имеется краткое резюме его речи: генерал Кейтель отметил, что в сложившихся условиях труднее эвакуировать войска, нежели оказать им поддержку. “Четыре дивизии вермахта находятся на английской земле. Следовательно, отступать поздно”.
Редер не без иронии писал в своем дневнике, что Геринг только хлопал глазами, слушая Кейтеля. Крыть ему было нечем[361]. “Итак, — замечает Редер, — мы остались на прежних позициях, а это означало новую головную боль”.[362]
XII. Черчилль начинает торговаться
Около полуночи Черчиллю сообщили, что 1-я бронетанковая дивизия остановлена и отброшена назад. На какое-то мгновение премьер, казалось, утратил столь характерное для него неизменное присутствие духа. Он сидел в своей привычной позе и молчал, размышляя и взвешивая. Затем он задал несколько уточняющих вопросов и обратился к начальникам штабов и своим ближайшим советникам — Антони Идену, министру внутренних дел сэру Джону Андерсону и министру иностранных дел лорду Галифаксу.
Премьер-министр заявил, что на членах правительства Его Величества лежит долг объективно оценивать обстановку и называть все вещи своими именами. Удар, полученный 1-й бронетанковой дивизией, следует проанализировать в контексте других плохих новостей, дабы оценить самые отдаленные последствия неудачи. Надежды быстро очистить Англию от врага более не существует. Паунд уже доложил, что RAF не в состоянии справиться с немецкими коммуникациями. Невилл — о практической недееспособности 11-й истребительной группы из-за настойчивых и прицельных атак на секторные станции системы наведения. “Будет чудом, — заключил он, — если завтра командованию[363] истребительной авиацией удастся поднять в воздух хотя бы 200 истребителей”. “Командование бомбардировщиков, — добавил премьер, — располагает примерно таким же количеством единиц; в целях безопасности они могут действовать лишь в ночное время”.
Впервые в истории англичанам приходилось сражаться на своей территории, подвергая опасности жизнь и жилища своих сограждан, друзей и родных, а не дома и территорию противника. Черчилль быстро справился с первоначальным шоком. Как всегда, он проявлял твердость. Советуясь с министерством внутренних дел и начальниками штабов, он отдал новые указания:
1. Королевскому флоту не следует отказываться от попыток перекрыть движение в Проливах — любой ценой.
2. Армии разрешается с боями отступить к “Линии Генерального штаба”. При всех обстоятельствах, она должна помешать продвижению противника на запад — к жизненно важным портам и авиационным заводам Портсмута и Саутгемптона. Выждав удобный момент, подвижные части должны попытаться нанести урон врагу.
3. Военно-воздушные силы сосредоточивают усилия на неприятельских базах снабжения по обеим сторонам Ла-Манша, чтобы не дать противнику возможности укрепиться. Истребители обеспечивают воздушным прикрытием боевые корабли, даже если это будет иметь своими последствиями беспрепятственные действия бомбардировщиков “Люфтваффе” над сушей.
4. Расширяются права местных административных органов (разумеется, в рамках, предусмотренных правительством).
В оккупированных районах ожидаются трудности с продовольствием; вероятно, эта проблема приобретет остроту и по всей стране, так как доставка грузов морем невозможна, порты Канала разрушены или захвачены, Лондонский порт перекрыт[364].
Обсуждались функции полиции и внутренних войск в условиях оккупационного режима. В этом вопросе было много неясного.[365] Допускалось сотрудничество с немецкими властями “в интересах защиты граждан”. Само собой разумеется, полиция не должна оказывать сопротивление захватчикам.
Черчилль полагал, впрочем, что полиция, пожарные и другие подобные службы должны покинуть занятую врагом территорию с последними регулярными частями Его Величества. “Мы ни в коем случае не поощряем участия в военных действиях людей, не находящихся в рядах армии. Но мы этого и не запрещаем”, — говорил он.
Служащие, не имеющие оружия, по словам Черчилля, должны активно отстаивать права мирного населения. Если они будут работать на оккупированной территории, они могут подчиниться противнику, как и остальные граждане. Но они ни в коем случае не должны помогать немцам — ни в установлении их порядков, ни в какой-либо другой сфере деятельности.
К этому времени уже стало ясно, что люди все равно будут поступать так, как они сочтут нужным. Призывы правительства не покидать насиженных мест оставались гласом вопиющего в пустыне. Информационные бюллетени, имеющие целью предотвратить панику среди населения, называли смехотворными. Кстати, немецкое радио слушали с таким же вниманием, как и Би-Би-Си. Немецкие сведения о ходе вторжения подчас отличались большей точностью, нежели английские.
5. Хотя прямое военное вмешательство на стороне англичан вовлекло бы США в войну, правительство Черчилля приняло решение снова обратиться к президенту США Ф.Рузвельту с просьбой о помощи.
Как это часто бывает в истории, 16 и 17 июля в события вмешалась погода. Уже накануне выше по течению Ла-Манша моросил дождь. Вечером 15 июля видимость над Ла-Маншем сократилась; дождь продолжал накрапывать. На следующий день установилась нелетная погода. Наземные службы аэродромов, особенно на севере Франции, почти прекратили функционирование. Нельзя сказать, что немцы совсем перестали подниматься в воздух, но видимость была очень плохая.
Обе стороны сосредоточили свое внимание на минных заграждениях. Ночные бомбардировщики вслепую искали мишени. Надо признать, иногда им это удавалось. А вот небольшая группа[366] королевских миноносцев, высунувших нос в Проливы, обнаружила значительно меньше целей, чем накануне ночью.
В целом 16 июля англичанам везло. Немецкие ВВС решились лишь на небольшое число полетов. Соответственно, Королевский флот находился в менее опасных условиях, а RAF получили возможность немного отыграться. Английская армия была избавлена от пикирующих бомбардировщиков Кессельринга, которые были обещаны фон Фитингофу. К неудовольствию Буша, очередной груз сбросили со значительным отклонением от плацдарма, где его ожидали. Последний казус расценили как очередную ошибку дислокации. И еще: гавань Фолкстоуна функционировала на пределе, Дувр был в руинах, и доставка военных материалов по воде шла хуже самых пессимистических ожиданий.
Однако фон Фитингоф очень обрадовался появлению десятка танков (авангард 9-й танковой дивизии), двух дивизионов 88-миллиметровых орудий, а также некоторого количества боеприпасов и топлива. Он по-прежнему считал свое положение рискованным и вздохнул бы с облегчением, если бы обстановка под Хайтом стабилизировалась.
Последняя попытка англичанШернер же горел желанием закрепить успех минувшего дня. Он и командир 17-й дивизии, генерал-майор Герберт Лок, получили приказ раз и навсегда выбить противника из Хайта и Солтвуда и, наконец, захватить аэропорт в Лимпне. Однако на сей раз англичане опередили Лока.
На рассвете 16 июля 135-я бригада и два взвода “матильд” из состава 8-го танкового полка атаковали позиции немцев. Они прорвались через разрушенный прибрежный город и взяли под контроль развалины Сен-Гольф-Корса. Вместо захвата новой территории Локу пришлось приложить отчаянные усилия, чтобы вернуть старые позиции и не допустить захвата столь важного для немцев участка побережья в районе Сандгейта.
