Андрей Посняков - Принц воров
– А куда тебе надобно? – усевшись на лавку, с надеждой вопросил избитый – вполне за дело – муж.
– В Гадрумет.
– Х-ха! – Фелиций презрительно скривился и сплюнул с разбитой губы кровь. – Всего-то и дел? Пойдешь завтра с утра в торговую гавань, спросишь Кадика, шкипера с корбиты «Игривая лань»…
Глава 14. Кросс по кривым улицам
…повесить
на радость воронам
на древе смерти.
«Беовульф»Финикийцы, основавшие сей прекраснейший город еще раньше Карфагена, назвали его Хадр-мешт – «Жемчужина долины», и точно так же именовали его римляне, а вот вандальское «Гуннерихополис» не прижилось, несуразное какое-то название, длинное и не поймешь, какое – то ли германское, то ли греческое, к тому же местные жители – а они, естественно, составляли в этом городе подавляющее большинство – не очень-то жаловали алчных завоевателей и их жестоких королей – типа того же Гуннериха. Так и не стал Гадрумет Гуннерихополисом, как вандальская знать ни старалась.
У стоявшего на носу «Игривой лани» Саши было такое чувство, будто он возвращался домой. Во-он у той воротной башни он обычно покупал каштаны, а вот там, у цирка, любил иногда прогуляться, полюбоваться великолепными садами и гаванью. Тут же, недалеко – кажется, во-он под той красной крышей – таверна «Золотой гусь», с грузным чернявым хозяином-молчуном и очень неплохими комнатами на втором этаже.
Вспомнив таверну, молодой человек явственно представил перед собою Мириам – ее смуглую кожу, едва заметный золотистый пушок над верхней губой, сверкающие темно-шоколадные глаза… Страстные объятия, веселый смех и шепот: «Беги!». Почему она тогда его предупредила? Александр не знал. Мало ли что могло прийти в голову молоденькой женщине? Хотя не столь уж и молоденькой – около двадцати лет – по здешним меркам – возраст более чем солидный. Да и вообще, в эти времена замуж выходили рано, обычно лет в четырнадцать, в пятнадцать рожали первенца, затем – каждый год по ребенку, из которых большинство умирало еще во младенчестве – болезни, голод и все прелести темных веков. Мириам же этой участи избежала – и потому была глубоко несчастна. Может быть, именно поэтому, потому что Саша как-то сумел расположить девушку к себе, она и…
Мириам… Интересно, где она сейчас? Выполняет очередное задание своих таинственных хозяев? Знать бы наверняка – кто они? Или все гораздо проще – девчонку подослал кабатчик, так, на всякий случай? У него и спросить, у хозяина «Золотого гуся», вот, сегодня же и пойти…
Нет! Пожалуй, все же не стоит без предварительной разведки соваться волкам в пасть. А вот навестить Алексея – стоит. Он тут один, кому можно довериться, да и – в конце концов – денег занять, хотя бы на первое время. И искать, искать этот чертов «Мистраль» – «корабль-город».
«Игривая лань» – груженная мраморными плитами двухмачтовая корбита, судно менее вместительное, однако более быстрое, нежели скафа – вообще-то шла в Тапс, но по просьбе вполне за дело побитого Фелиция шкипер велел замедлить ход у Гадруметской бухты. В порт не заходили, боцман лишь махнул рукой, подзывая одну из многочисленных рыбацких лодок, хозяин которой – вислоусый мосластый мужик – согласился доставить пассажира на берег за небольшую плату.
– Только я тебя, господин, в самом начале причала высажу, – помогая Саше перебраться в челн, предупредил рыбак и тут же крикнул сидевшим на веслах подросткам – наверняка сыновьям: – Давай, ребята, поплыли!
Махнув рукой шкиперу и команде, Александр развалился на корме, с удовольствием наблюдая, как споро управляются веслами парни. Вот уж правду говорят, что нет ничего лучше, как смотреть на луну, на пламя костра да на чужую работу.
Парус не поднимали – ветер вовсе не был попутным, да еще и море разволновалось, для груженой корбиты – не очень заметно, а вот для рыбацкой лодки – так даже весьма. Как на американских горках – с вершины волны – у-у-ух – вниз, едва отдышались, опять – у-у-ух… И соленые брызги – в лицо, и шум волн, и ветер… Саше, как бывшему моряку, нравилось.
Поблагодарив рыбаков, молодой человек по камням поднялся на причал, пошел мимо пришвартованных судов, невольно любуясь быстрыми, с чуть наклонненными вперед мачтами, керкурами, пузатыми, огромными, словно доходные дома, скафами, двумя узкими и длинными военными сторожевиками – актуариями, с пережитками античных времен – таранами и поднятыми абордажными мостиками – воронами.
Так же, как и всегда, свесив ноги, ловили рыбу мальчишки, и так же терпеливо дожидались их улова многочисленные портовые коты самой разнообразной расцветки. Александр на ходу улыбнулся: во-он там, за тем складом, он когда-то ускользнул от облавы, а вот здесь, рядом, раздобыл лодку. Что за шайку тогда ловили стражники? Кажется, какого-то Хромого Волка… Хромого Лупуса – ну, так «Лупус» по-латыни и есть – Волк.
Саша вышел из гавани спокойно, никто к нему навязчиво не приставал, даже мелкие торговцы, да и стражники не обратили никакого внимания, даже не обернулись, да и к чему – таких, как Александр, здесь были тысячи. Молодой человек к этому времени уже загорел, и по внешнему виду ничем не отличался от внешних, тем более и одевался точно так же – две длинные туники, бежевый полотняный плащ, пояс, заплечный мешок, на ногах – кальцеи – высокие кожаные ботинки-сандалии.
Саша покинул Колонию Юлия, не простившись с Сильвестром, своим работодателем, а потому и не получил никакого расчета, однако денежки у молодого человека имелись, пусть и не очень много – все, чем смог поделиться морячок и его неверная супружница Летиция. Последняя даже всплакнула, прощаясь – естественно, не на глазах мужа – и даже сунула Александру золотой гребень и серебряное полированное зеркальце – на память. И то и другое было реализовано еще в карфагенском порту. Так что кое-какие средства имелись, да еще можно было занять у Алексея. Только его сначала найти… ну да, мастер мозаики – не столь уж и распространенная профессия, тем более новый Лешкин патрон – Лициний из Гадрумета – был очень даже известен.
Вечерело, белое жаркое солнце умерило свой дневной пыл, уныло склоняясь к закату. Бледное выцветшее небо, дышавшее зноем, поголубело, похорошело, и стало куда более прохладным на вид – сиеста закончилась, начиналось самое веселое время.
Свернув на узкую улицу, Александр покрутил головой: неплохо было бы где-нибудь перекусить да преклонить голову на ночь…
Ввух!!!
Слева, из распахнувшихся резко дверей, с воем вылетело пахнущее вином тело и, едва не сбив Сашу с ног, растянулось на мостовой… и тут же захрапело.
– Однако! – молодой человек покачал головой и посмотрел налево. – А сие достоянное заведение, верно, и есть то, что я ищу… Эй, парень! – Саша окликнул пробегавшего мимо подростка. – Это что тут – таверна?
– Да, таверна, – чуть задержавшись, пояснил юноша. – И постоялый двор. Называется – «У пса».
«У пса» – надо же! Как аспирин.
Усмехнувшись, Александр решительно свернул к дверям – двухстворчатым, как и положено по римской традиции.
Он нарочно, специально забрел в этот квартал, отнюдь не самый фешенебельный, а, скорее, даже наоборот – ну, не совсем уж трущобный, но что-то вроде того. На чистеньких и богатых улицах Сашу могли бы узнать – именно там он в свое время и ошивался, бездумно тратя выданные профессором Арно деньги – тогда ведь какое-то время казалось – а что их жалеть? Черт… ну, надо же так влипнуть! Промахнуться на десять лет…
Оп-па!!!
Молодой человек еле успел отскочить в сторону – из дверей прямо на улицу выплеснули помои.
– Э! – разозленно закричал Александр. – А в морду?
– Ой, господин! – разогнувшись, подняла глаза юная девица в каком-то невообразимом рубище. – Извини, я тебе не заметила.
– Не заметила, – передразнил Саша. – Ты что ж здесь – в служанках?
– В служанках, мой господин, – девица испуганно поклонилась. – Так.
– А где тут постоялый двор? «У пса» называется.
– Ах, господин, – служанка неожиданно обрадовалась. – Да вот же он, проходи, милости просим.
Освободив проход, девчонка снова поклонилась… смешная, большеглазая… с выбитым передним зубом.
– Ну, и кто тут пес? Хозяин твой, что ли?
– О, нет, господин – у хозяина собака когда-то была, очень верная, да подохла давно, а он уж так ее любил, так любил, эту свою собаку, вот и постоялый двор так назвал… Ты, проходи, проходи, господин, не думай – у нас тут очень даже уютно.
– Да я вижу, – обернувшись, Александр кивнул на храпящее посреди мостовой тело.
– А, это Мардиний, пьяница. Он вообще-то мирный, но иногда, если не допьет, то может затеять скандал… вот и выкинули.
– Ну, тогда правильно, наверное, сделали… Тебя как зовут-то, девица?
