Владимир Корн - То, что действительно важно
Главное не высовываться со своими потрясающими знаниями во всех областях науки и техники сразу. Иначе в психушку упекут.
Хотя нет, наверное, здесь еще психушек, их еще костер заменяет. Или плаха.
Пусть даже и прошло у них время костров, но мои голословные утверждения призовут ко мне, в лучшем случае, сомнительную славу безудержного фантазера.
Может быть и не все так трагично, кое-что мне легко будет доказать на практике, но вот только срок, за который я получу местное образование, меня не устраивает ни коим образом.
И еще, в обоих случаях дворянство не наследуемое. То есть, на мне и закончится. Значит, не вариант.
Если вдуматься, то самый подходящий вариант называется самозванством. Самовольно присвоенное происхождение. Естественно, заграничное. Из очень далекой страны, что существует на самом деле, но встретить земляка проблематично.
Придумывать несуществующее государство — чревато. Слишком уж подозрительно получится. Никто никогда о нем не слышал, ни на какой карте не обозначено, и все остальное прочее.
Надо какое-нибудь такое, что бы на краю Ойкумены находилось, вроде как и существует такое. А кто там живет и что там творится, хрен его знает.
Единственная сложность, это то, что я должен выглядеть как его коренные обитатели. Иначе получится как с черным шпионом из Пиндостана, заброшенным к нам в глубинку.
Нужна железобетонная легенда, из того самого бетона, из которого строят укрепления для военных нужд. Наверное, он самый крепкий.
Еще нужен учитель хороших манер, ведь умения правильно пользоваться столовыми предметами будет явно недостаточно. Поскольку я уже буду готовым дворянином, следовательно, должен был получить и соответствующее воспитание.
Тогда уж и титулом необходимо обзавестись, чего уж тут, воровать так сколько унесу.
Не герцогом или графом, то, по крайней мере, бароном.
Интересно, а как оно будет звучать, мое новое баронское имя?
Обнаружил я себя на местности, что называется побережьем Койна.
Это я еще у Фреда успел узнать, по его морским картам. Карта она и есть карта. Узнал местность, показал пальцем, и спросил — как это называется? Хотя, конечно, пальцем по карте водить это морская серость. Так же как палубу полом называть, или компас компасом.
Итак, что получается? Барон Артуа Койн. Нет, не то. Барон Артуа фер Койн. Опять не то, да и приставка фер она же здесь, в Империи принята, применительно к местным титулам. Я же прибыл издалека.
А что у нас в этом плане имеется? Фон, ван, дон, де, ди, просто д…
Фон Койн, ван Койн, дон Койн, д 'Койн, де Койн. Ну ка, ну ка.
Барон Артуа де Койн! Вот это то, что надо!
Поскольку сам себе придумываю, значит и нравиться мое имя должно, прежде всего, мне самому. А мне, в таком варианте, очень нравится.
Барон Артуа де Койн.
Сразу и грудь вперед подалась, и подбородок вверх задрался, и взгляд стал по сторонам посматривать с чисто дворянским презрением.
Хотя, конечно, взять того же герцога, дядю Миланы. Вот где истинный аристократ. Казалось бы, куда уж выше, но поведение у него никак нельзя сравнить с теми дворянчиками, что по дороге мне встречались. У тех кроме гонору и нет больше ничего.
Зато теперь понятно, каким людям они подражать пытаются. И получается у них так, как у обезьян человечьи манеры копировать.
Плохо, что считается это коронным преступлением, самовольное присвоение себе дворянства, и наказуется сурово, смертной казнью наказуется.
И люди здесь живут далеко неглупые, как бы мне не хотелось себе это представить. Они точно такие, каких ты и до этого видел, с той лишь разницей, что знания у них лет на триста устаревшие.
Так или иначе, подойдет случай к тому, что раскроется мое псевдодворянство. Это однозначно. И коснется все это не меня лишь одного, а еще и других людей, которые мне очень дороги. Миланы, и наших возможных будущих детей. Если бы только для себя, то можно было бы и не задумываться о возможных перспективах.
Хорошо, а что у нас еще есть в этом смысле?
Первым, что приходит в голову, так это стать любовником императрицы. Тогда, в обмен на мои жаркие объятья Ее Величество легко подарит мне требуемое. Сколько таких примеров в истории известно.
Только вот муж ее, Император Конрад III, на редкость суровый мужчина. Когда о нем заходит разговор, все даже голос принижают. Нет, он не кровожадный тиран или сатрап, но говорят, что строг, очень строг. И вряд ли он поймет меня, что я не из низменных чувств помогаю супруге рога ему наставлять, а движет мною нечто светлое и прекрасное, такое как любовь к прекрасной даме. Не оценит он этого, как пить дать не оценит.
Да и где гарантия, что не пошлет она меня подальше, императрица.
Вали скажет куда подальше, не быть тебе бароном. Бароны, оне такие, и сладко улыбнется при этом. Я уже из дверей спальни, наполовину спрятавшись за косяком, буду спрашивать: Ваше Величество, тогда может быть хоть одно дворянство?
Затем ловко увернусь от ее башмачка.
Да и сама Элеонора, рассказывают, очень своего мужа любит. Ничего у меня не получится. Это я уже от отчаяния размышляю таким образом.
Ладно, имя уже есть. Уже хоть что-то.
Времени у меня, мне так думается, не больше полугода. Милана уверяла, что будет ждать вечность. Но так только в сказках бывает. И потом, вечность для молоденьких и очень симпатичных девушек обычно через такой срок и заканчивается.
Что-то у меня все очень цинично получается. Так ведь и поможет мне сейчас только цинизм.
Иначе вернусь туда, откуда только что убыл и буду серенады под балконом петь. Благо, что это у меня всегда хорошо получалось. Но не получится. Не та ситуация.
Гийд он и в Империи гийд.
Мы с Миланой много говорили в ту ночь. И я обещал, что вернусь к ней уже со шпагой. И все будет у нас хорошо. Только сроку попросил целый год.
Вот на этот срок и нужно забыть обо всем, что будет только мешать. Загнать все свои чувства далеко, далеко в глубину души.
Расслабляет такое, делает мягким и добрым. И на других видел и на себе испытывал.
Мне же нужно быть твердым как кремень. И окончательно решить для себя: или добьюсь или сдохну. Только так.
Стоило ли отправлять меня черт те куда, для того, чтобы я сделал то, что и дома мог успешно сделать: влюбиться, что даже и не подозревал, что так могу.
Я ведь как в первый раз увидел ее, так сразу и понял, что пропал.
Все об этом. Я кремень.
Хийом, старший торгового каравана к которому я примкнул, с виду не производил особого впечатления. Небольшого роста, невыразительной внешности и такой худой, как будто на солнце очень долго вялили. Но стоило заглянуть ему в глаза, сразу становилось понятным, почему все слушаются его с полувзгляда, полуслова и полужеста. Выразительный такой взгляд.
Мериться взглядами я с ним не стал, нет передо мной такой задачи. Просто увел свой вверх и над правой бровью. И в этом мире отлично срабатывает.
Договорились мы с ним примерно так же, как и с Пронтием. Еду вместе с ними, они меня кормят из общего котла и никаких ночных дежурств и всего остального прочего.
Только дешевле вышло, до столицы осталось всего несколько дней пути. И питаться одному. Одному.
Стоп. Уже забыл о своем обещании? Вспомнил? И правильно сделал. Главное, в корне загасить.
Обоз из двенадцати гружеными бочками с вином телег. У хозяина обоза свое дело в столице напрямую связанное с грузом, он вино продает. И вино, что ему везут на этих телегах — с собственных виноградников.
Не сомневаюсь, что дело у него поставлено на широкую ногу, поскольку караван этот
как челнок движется: столица — виноградники — столица.
И караван не единственный, совсем недавно нам попался такой же, но шедший порожняком навстречу. Кстати, встретился он не на полпути и можно сделать еще один вывод — челноков больше, чем два.
Но я с ними до самой столицы не поеду. Хоть и быстро он идет, если с предыдущим обозом сравнивать, но в одиночку все равно быстрее получится. Денька три-четыре с ними, а дальше уже выхожу на финишную прямую и иду в отрыв.
Чтобы перед самым Дрондером на разбойников нарваться, особой удачей нужно обладать.
Обо всем этом и еще о многих других вещах мы говорили с Хийомом. Нормальным он мужиком оказался. И жизнь успел повидать и рассказать ему есть о чем. Я больше головой кивал да поддакивал. Послужить Хийом успел от души, но и без этого в его жизни достаточно много событий оказалось.
Вот от него я и узнал, кто такие Дикие. И сразу все стало понятным, это я насчет Годима. Конечно, Хийом и сам знал о них не слишком много, больше по слухам. Но и из того, что он мне поведал, картина складывалась впечатляющая.
Есть талантливые музыканты, художники, математики, да кто угодно. В Диких брали бойцов. Наверное, слово бойцы следует с большой буквы произносить.
