Алексей Борисов - Смоленское направление
– Началось. – Сотник подал сигнал.
Через минуту, к лодке подбежал посыльный, и что-то сказал командиру отряда десанта. Охрана стоянки упала на землю без звука, с размождённой головой кричать, пока еще не научились. Позиция на возвышенности, четыре с половиной метра от уровня реки, мишени, как на ладони. Люди посыпались на дно ладьи словно горох, никакой пощады завоевателям. Вы пришли на Русскую землю грабить и убивать – получите той же монетой. Факел на ладье немного освещал поле боя, но свет мне не требовался, кто-то пытался закрыться щитом, кто-то падал на палубу, не видя противника, который бесшумно, не понятно чем лишал жизни воинов, самые опытные пытались выпрыгнуть из струга, но на берег, живым выползти не удалось никому. Три минуты скоротечного боя, нет, бойни. Третий магазин опустел, Пелгуй подсунул мне под руку уже снаряжённый.
– Вот молодец, не растерялся. – Подумал про себя.
На ладье вой, убиты не все, теперь началась работа палача. Пуля, способная пробить бронежилет, прошивает тела насквозь, только кровь, облачками пара, иногда вздымается над поверженным телом.
– Савелий. Приём. – Пытаюсь связаться с сотником по рации.
– Алексий, они пошли в подземный лаз, как у тебя? – Звук в наушнике немного приглушен, но слышимость чёткая. Савелий на вышке, я же всего в километре от него.
– Минус тридцать, у тебя осталось около сотни. Береги людей. – Оставалось ждать, зуёк лихорадочно заталкивал патроны, иногда они выскальзывали, но ругать за это было нельзя.
– Мир произошёл из яйца утки, дядя Лексей эту утку пас, раз у него такое грозное оружие. – Думал про себя Пелгуй.
Швентарагис был больше хитрым, чем опытным командиром. Поставив себя на место Савелия, решил, что рязанский сотник имеет возможность ускользнуть, бросив в бой всех своих людей, прихватить серебро и уйти по воде. Поэтому, перед началом операции и принял решение, подстраховаться со стороны реки. Выйдя непосредственно к подземному лазу, комендант Смоленска осмотрел место. Сквозь деревья была видна стена крепости, очень странная, сделанная из деревянных квадратных щитов, ворота заперты, не видно ни души. Ещё бы, какой глупец будет нападать со стороны леса? Смоляне перехитрили сами себя, не учли, что литвин в лесу, как белка на дереве: захочет– спрячется, а захочет– покажется.
Пятеро самых опытных дружинников полезли в подземный ход. Егорка пытался пойти первым, что б показать, что к чему, но усатый литвин только покачал головой: – Кольчугу сними, шум ни к чему.
– Не буду. Если у тебя брони нет, то не значит, что и у меня быть не должно. – Огрызнулся Егор.
– Ну, ну, ненадолго. – Сказал про себя Усач, мысленно примеряя железную рубаху на себя.
Егорка шёл предпоследним, усатый замыкающим. Лаз высотой в метр, балки поддерживают свод, до крепостной стены ровно сорок метров, двигаться можно только на четвереньках, так гуськом и полезли, у первого был короткий факел. Вооружённые ножами убийцы вскоре оказались внутри крепости, сдвинув плетеную крышку люка, что б могла пролезть голова, литвин затушил факел. Надо было время, чтобы глаза привыкли к темноте. Ближе к противоположной стене тлел оранжевыми углями костёр, у ворот, которые надо было открыть, никого не было. Единственный часовой, прислонившись спиной к колодцу, спал, склонив голову к груди.
– Богато живут, охранник в кольчуге. – Подумал Свиртил. Он, княжий дружинник, не имеет такого доспеха, а тут каждый засранец щеголяет в броне.
Перехватив нож поудобнее, литвин, не дыша, стал подкрадываться к спящему, луна периодически освещала двор крепости, редкие облака иногда закрывали её, но мишень была видна. Свиртил должен был прирезать караульного, после чего вылезут остальные.
Дождавшись, пока очередное облако даст тень, убийца бросился и вонзил нож в … пластик. Спящий охранник был типичным 'буратино'. Подобные манекены стоят в витринах магазинов готовой одежды.
– Аа… тук. – Приглушённый вскрик и стук тетивы арбалета слились воедино. Свиртил не успел упасть, как чьи-то руки подхватили его, бережно укладывая на землю, рядом с колодцем.
Люк сдвинулся, сползая в сторону, литвины стали один за другим выползать из подземелья прямо в лапы Лося. Егорка избежал участи побывать в руках богатыря благодаря своей прыти, вернее сильному толчку сзади. Мстительный Усач нарочно подтолкнул 'казачка', не ведая, что тем самым спасает его. Расчёт был на то, что смолянин зашумел, и его пришлось прирезать. Выскочивший вслед за Егором, Усач почуял неладное и попытался кувыркнуться через голову, удачно миновал Лося, но стукнулся головой в спину проводника. И в это мгновенье страшной силы удар по затылку лишил усатого чувств, а вслед за этим и жизни.
– Это я, Егорка. – Успел прошептать 'казачок' и со всех сил бросился бежать к дому, как учили.
Савелий видел весь ход операции и остался доволен. Поскольку теперь предстоял бой, сотник спускался с вышки, освобождая место самым метким стрелкам. Кирьян и Семён заняли позицию. Евстафий как всегда устроился лучше всех, сидя на втором этаже дома, из окна мог вести прицельную стрельбу. Все были готовы и ждали, когда ворота раскроются, приглашая штурмующих внутрь, поискать свою смерть. Пройдя возле казармы сотник кивнул полуголому воину и остановился – то, что делал рыжебородый напомнило Савелию древнейший ритуал, о котором он только слышал, но никогда не видел. Луна вновь осветила поле будущего боя, и теперь стало видно оружие рыжебородого.
Полутораметровая рукоять топорища защищенная стальными полосками была посеребрена, широкая боевая часть лезвия подобно уходящему месяцу сужалась к обуху. Рыжебородый воин никому не показывал своего оружия, боевая часть была скрыта кожаным чехлом, и только сейчас, острый глаз мог разглядеть рисунок, нанесённый на железе. Айно, полный спокойствия и величия, опёршись на огромный топор, смотрел в небо. Голый по пояс, с широким боевым поясом, доставшимся от деда, он пел песню. Древнейшая песнь последней битвы, славяне пели её, когда знали, что идут на смерть. После этой песни жизни для воина уже нет, он находится в промежуточном мире, между явью и правью. Слова стихов запоминались отрывками и говорились разными людьми. Немного людей осталось, кто знал все слова наизусть, ещё меньше, кто не боялся её повторить.
– Жаль, такой воин, но это его выбор. – Савелий понял, что больше не сможет поговорить с Айно и поспешил к воротам. Начиналась вторая фаза сражения.
– Витовт, Кейстут, Любарт, как откроются ворота, вы со своими десятками вбегаете во двор и окружаете тот терем, постарайтесь вышибить дверь. Гвидон, твои люди проходят к воротам у реки, открывают их и не дают никому сбежать. Резать всех, командира их, взять живьём. – Комендант дал последнее указание перед штурмом.
Ворота распахнулись, в темноте было плохо видно, кто это сделал, да разве это важно? Литвины побежали вперёд, телохранители Швентарагиса остались на месте, впрочем, как и боярин Гвидон. Не добегая метров десяти до ворот, послышались вопли и многочисленные литвинские проклятья. Каждый шип нашёл ступню врага, а некоторые и другие участки тела. Перед воротами образовалась куча тел, задние напирали на передних, те протыкали ноги, падали и не давали пройти вперёд. Меткие стрелы разили без промаха, Швентарагис не взял ни одного лучника, отвечать было нечем. Более двадцати человек остались лежать у ворот, пусть убито не много, но раненые в бой уже не пойдут. Витовт уцелел, стрела вонзилась в щит, ноги не задели шипы, торчащие из земли, как иголки у ежа. Вот и ворота, впереди дом, скорее туда. Не пройдя и пяти шагов, низкорослый Витовт рухнул на землю, стальной трос зажужжал как гитарная струна, подниматься стало страшно. Из всего десятка он уцелел один, рядом упали ещё три дружинника, через мгновенье свалился Кейстут с болтом в груди, не помогла и куртка с железяками, нашитыми на внутренней стороне.
– Отходим, засада. – Любарт сообразил, что дело оборачивается совсем не так, как было задумано.
Литвины побежали назад, по телам раненых и павших бойцов. Быстрее, к спасительному лесу, где за деревья можно укрыться, передохнуть, не боясь смертоносных стрел. Тут и обнаружилось, что поле, перед стенами усеяно волчьими ямами. Сработали, правда, всего две ловушки, но и этого было достаточно. Двенадцать было убито, тридцать один ранен, люди боярина просто удрали в лес, сам Гвидон остался только потому, что был окружён телохранителями родственника.
Литвины были опытными воинами. Неудачи случались и раньше, надо просто немного обождать, перевести дух и с новыми силами броситься вперёд. Колючек, пробивающих ноги больше не будет, ну а стрелы, так на войне убивают. Швентарагис надеялся на высадку десанта, время как раз подходило, вот уже воины бегут к речным воротам, все защитники скопились тут, напротив леса.
