Теория заговора (СИ) - Ромов Дмитрий
Принесли инжирную настойку в маленьких толстостенных, будто вырезанных из кусков льда рюмашках. Макс без раздумий закинул в себя сразу три шота подряд. Я только головой качнул.
— Послушай, — кивнул я ему. — Как ты можешь этот проект делать, если ты Союз ненавидишь лютой ненавистью?
— Я тебя умоляю! — вздёрнулся он. — А ты что ли его любишь? ГУЛАГа тебе не хватает, или чего? Дефицита всеобщего? Подавленности? Лжи? Тотальной депрессии? Хотя, ты-то в системе был, соскучился видимо по упоению властью. Только, кроме твоего упоения, ничего там не было доброго.
Идиот. Я властью под пулями «упивался», страну защищая.
— Сраный тоталитаризм, — не унимался он, — диктатура, блин, пролетариата и геронтократия. Тошнота! Одевались, как обсосы, за тряпку фирменную удавить готовы были. Нарушили социальную и экономическую эволюцию. Цивилизацию сломали. Замордовали, угробили, извели миллионы людей, а после обосрались.
— Войну выиграли и индустрию создали, — пожал я плечами, стараясь сохранять хладнокровие. — И, если отбросить твои тупые клише, начали строить общество будущего. Антикапитализм, или, если больше нравится, посткапитализм. И Запад твой любимый к нему же когда-нибудь придёт, только нескоро. А мы имели шанс влететь туда на златогривом коне! Ну, сбились наши руководители, не туда пошли, затупили старики-разбойники, но исправить ситуацию можно было. Дело-то новое, неизведанное, и если б не…
— Если бы да кабы, — перебил меня Макс. — Сбились и ушли не туда. В жопу ушли. Скажи лучше, каков конечный результат? Я сам скажу! Результат — пшик. Да ты и сам мне говорил, что всё в Союзе этом прогнило перед развалом.
— Гниль надо было вычистить и двигаться дальше к процветанию и…
— Ай, — махнул он рукой, снова не желая слушать, а потом взял рюмку, стоящую передо мной, заглотил и продолжил:
— Если бы не Штаты, хрен бы мы чего достигли, ты не соображаешь что ли? И войну бы не выиграли и никакой индустрии не построили бы. Они нам всё дали, а мы своими кривыми ручонками только Беломорканал и сумели выкопать. И то мелко вышло, корабли не проходят, за дно цепляются. Если бы не Америка, хер бы что было при советах.
— Макс, ты дурак что ли? — тихонько спросил я. — Нет, ты правда во всю эту ахинею веришь? Или просто позлить меня решил?
— Нет, Гриша, — самодовольно расплылся он в улыбке и потянулся за следующей рюмкой. — Я знаю факты, а в ахинею веришь ты. Поэтому ты мне и нужен, понимаешь? Без тебя ведь никак! Мне надо, чтобы совок выглядел даже натуральнее, чем был на самом деле, улавливаешь? Потому что это мега крутой тренд. А кто направляет тренд, тот что? Тот будет при бабках. Поверь, рейтинги мы соберём такие, что все остальные каналы…
— Да иди ты в пень, Макс!
— Чего? — захлопал он глазами.
— Я говорю, иди ты в пень, — спокойно повторил я и встал из-за стола.
Повторил спокойно, но в груди всё клокотало. Это как можно быть таким идиотом, чтобы в пятьдесят с гаком нести вот эту тупую дичь? Пусть он и не самый умный, но пятидесяти-, сука, летний деятель культуры!
— Ты чего, Гриш? — удивлённо воскликнул он и попытался ухватить меня за руку.
Но это было зря, конечно. Я в свои семьдесят три был покрепче этого дурачка и рванул руку так, что он чуть не грохнулся вместе со стулом.
— Ещё раз увижу — убью, сука!
Это, конечно, была фигура речи, но он поверил и отшатнулся. Разозлил меня, гад. Самодовольный урод. Любитель крабовых хот-догов. Надо сказать генералу Прошину, что у его жены родственник настоящий мудак.
Я вышел из душного бара. Чувствовал себя херово. В спину опять вступило, в груди жгло, голова разболелась. Надо было просто выспаться. Ну, и давление померять. Я решил, что сейчас пройдусь немного и мне станет лучше. Последние несколько дней выдались суматошными и непростыми, да и этот придурок нервы вздёрнул. И так были вздёрнуты, а теперь вообще…
Я перешёл через дорогу, глянул на грозно возвышающийся зиккурат слева. Надо же было такую хрень построить. Повернул в сторону Делегатской улицы и зашагал вперёд. Вроде полегчало. Было поздно, темно и прохладно, весенний воздух освежал, в небе поблёскивали звёзды.
Я двигал по узкому тротуару вдоль сквера, дышал глубоко, радуясь тонким ароматам цветения. Листья уже распустились и пятнадцатиэтажку с «Азбукой вкуса» было практически не видно за деревьями. Я неспешно шёл дальше, к следующей «свечке», на первом этаже которой помещалась почта. Деревья закончились, я мерно вышагивал вдоль парковки, заставленной машинами и вдруг…
Или показалось?..
Я остановился. Нет, не показалось… Из глубины тёмного двора, со стороны гаражей повторился странный звук, похожий на сдавленный стон. Какого хрена…
Я осмотрелся, поблизости никого не было. Звук повторился, на этот раз он стал отчётливее. Совок ему, видите ли, не нравится. Да только я не припомню, чтобы при совке в центре Москвы, никого не боясь и практически открыто, людей грабили да насиловали.
— Помогите… — вскрик вмиг оборвался…
Я быстро прошёл вглубь парковки, подошёл к дому и прижался к стене. В позвоночнике снова стрельнуло и в висках появились противные молоточки. Почта была темной, нихрена не видать, свет в окнах квартир не горел. Почти. Сжав зубы, я ещё продвинулся вперёд, стараясь ступать неслышно. Вспомнил молодость, как говорится…
На мгновенье мне почудилось, будто сзади кто-то есть, и я резко обернулся и присмотрелся. Но нет, ничего и никого подозрительного не заметил. Нервишки, похоже, пошаливали…
Звуки возни и стоны стали громче, и я прошёл дальше и заглянул за угол. Присмотревшись, различил три тёмные фигуры. Двое из них, несомненно мужчины, запихивали вырывающуюся, судя по всему, женщину в большую машину.
— Давай скорей! — долетел до меня сдавленный голос. — Да не цацкайся ты с ней! А ты, сучка, только пикни ещё, я тебя вспорю сразу по всей длине, от пилотки до пасти!
— Стонать будешь, когда мы тебя жарить начнём в три смычка, — со смешком добавил второй.
Он с глухим звуком ударил жертву по пояснице и она, охнув, затихла, перестала трепыхаться.
— Вот так, — удовлетворённо бросил первый.
Голос был низкий, звериный, с выразительным акцентом.
Они находились от меня в нескольких метрах, под большим разлапистым деревом, скрывающим происходящее от жителей верхних этажей. Да и со стороны дороги тоже ничего не было видно. Прямо в центре Москвы, под окнами жилого дома, хоть и с обратной стороны. Твою же мать! Как это возможно⁈ Ничего ведь твари не боятся!
Ладно. Два гражданских урода — это раз плюнуть, даже с прострелом в спине. К тому же на таких мразей у меня зуб. Я их на дух не переношу. Мне их порвать хочется, головы пооткручивать…
— А ну, — устало сказал я, делая несколько шагов в их направлении. — Оставьте девушку в покое.
На миг всё стихло. Нет, не на миг… Пожалуй, на пару секунд. Именно столько длилась абсолютная тишина, будто время замерло. Не было слышно ни одного звука. Ни одного… А потом мир снова ожил. Где-то сверчок цвыркнул, где-то машина тормознула, ветерок, листва… Всё стало, как обычно. И тут же мне в глаза ударил яркий свет фонаря. Но я даже не поморщился.
— Девушку оставьте, — повторил я.
— Чего? — услышал я насмешливый голос. — Деда, ты спутал, аптека не здесь, тебе в другую сторону. Иди, пока тебе хронических заболеваний не добавили.
— Я повторять-то не привык, сынки, — хмыкнул я. — Иди сюда, милая. Ты там жива?
— Слышь, старый, дёргай отсюда-на! — вступил низкий звериный голос.
Из-за фонаря, бьющего в глаза, мне их не видно было. Никак не разглядеть.
— Вот ведь шакалы, — чуть прищурился я, и в тот же момент увидел кулак, летящий мне в лицо.
Ну-ну. Рука взмыла автоматически. Блок, удар, резкий поворот и локоть нападавшего согнулся в другую сторону.
— Да не ори, ты ж мужик.
Дикий вопль пронёсся над округой. Я дёрнул парня на себя и заткнул ударом по горлу. В то же мгновенье перехватил кисть второго шакала, вырвал фонарь и этим фонарём наотмашь рубанул ему по роже. Фонарь разлетелся на куски.
