Столичный доктор. Том IV (СИ) - Вязовский Алексей
— Вы слышали шутку про публикацию в «Одесском вестнике»? — Шувалов заметил, как я погрузился в газеты, наклонился ко мне. Понизил голос: — Цензоры пропустили и пропечатали: «Митрополит возложил на голову его императорского величества ворону».
— Ха-ха-ха… Ворону! Представляете?
Я вежливо поулыбался, перелистнул газету.
— А в следующем номере появилась заметка — продолжал смеяться адъютант — В предыдущем номере нашей газеты, в отчете о священном короновании их императорских величеств, вкралась одна чрезвычайно досадная опечатка. Напечатано: «Митрополит возложил на голову его императорского величества ворону», читай: «корову».
Вообще московские Романовы непуганые — слишком многое позволяют своим любовникам. Великий князь и распустил! Смеяться над коронацией в пяти шагах от помазанника… В тот момент, когда решается судьба чиновничества первопрестольной…
Наконец, меня позвали в кабинет.
Там было накурено — топор вешай, вокруг круглого стола с царем и роднёй бесшумно кружили слуги во фраках и белых перчатках.
Сам Николай выглядел осунувшимся, усталым. Кто-то на его парадный мундир догадался повязать черный бант — и то хлеб.
— Так, теперь доктор у нас. Баталов, — после долгой паузы произнес Владимир Александрович, заглядывая в бумажку. Видно военного человека — как на параде скандирует, каждое слово из стали выплавлено. — Расскажите, какие действия были предприняты.
Ать-два. Я невольно вытянулся, будто в шеренгу встал.
— Ваше Императорское величество. Ваши Императорские высочества. Службой скорой помощи была организована сортировка пострадавших, оказание первой помощи, и доставка в больницы. Всего было обслужено четыреста тридцать семь человек. Из них помощь на месте оказана ста двенадцати, в стационары доставлено триста двадцать пять. Из них трое — после реанимации. Их сочли умершими, но врачам удалось вернуть пациентов к жизни. Погибших на месте предварительно сто девяносто четыре.
— Уже двести тридцать один. Вот ваш Власовский, — рявкнул Великий князь. — Не смог ничего сделать! Сколько медиков было на месте?
— Власовский не мой! — тут уже завелся я. Кланяюсь, как болванчик, а дело не делается. Сами просрали всё, ищут теперь крайних…
— Мы все понимаем, — попытался сгладить Сергей Александрович. — Продолжайте.
— На месте было восемнадцать врачей, тридцать два фельдшера, весь состав скорой. Ну и я, частным порядком. Кстати, если бы не помощь полиции и армии, несших службу на месте, жертв оказалось бы намного больше. В ров, засыпанный незадолго…
— Да, конечно, — отвернулся Владимир Александрович. — Вас послушать, так одни спасители там были…
— А что кровь, вливают раненым? — вдруг спросил молчавший до этого император. — Ведь это вы с Иваном Михайловичем Сеченовым… Я вас помню, у вас тоже вторая группа, как и у меня.
— Да, Ваше Императорское величество, вливают. К сожалению, сейчас запасы, имеющиеся в больницах, истощены. Я и сам собирался сразу после аудиенции сдать…
Ну, давай, величество, соображай! Я тебе уже прямым текстом почти намекаю, что надо сделать.
— И что, каждый может сдать? — поддержал меня Георгий.
— К сожалению, именно вам, Ваше Императорское высочество, по состоянию здоровья… Ну вы понимаете…
— А я сдам. Сколько надо. Поеду вместе со свитой, — встрепенулся Николай.
Ну всё, фотоотчеты теперь затопят все газеты, и не только в России. И вся великокняжеская компашка тоже попрется делиться кровушкой с мужиками и бабами.
Меня отпустили. И слава богу. Уже выходя, на пороге, я услышал как Николай Михайлович, дядя императора, сидевший ближе всех ко мне, грузноватый дядька в белой кавалергарсдкой форме, буквально повторил мои слова, которыми я стращал Сергея Александровича: «А потом назовут этот бал пляской на гробах! Не надо…». Наверное, продолжил какой-то спор, который до этого был. Дверь закрылась, не дав мне погреть уши.
Что мог, сделал. В принципе, не особо много у меня возможностей. Какой-нибудь Владимир Александрович рявкнет: «Бездельники!» — и давайте следующего, этот поломался. Ну их в болото, этих аристократов. Что я за них переживаю? Титул? Чихал я на него, по большому счету, ничего он мне не даст. Деньги и так заработаю. Уже заработал. Да и своим я у них никогда не стану — хоть еще трех наследников заделай. Я выругался про себя. С Сашкой-то еще придется разбираться — досталась ему от Лизы гемофилия или нет. Ведь Великая княгиня — родная сестра царицы. И внучка той самой бабушки Вики. К двум годам обычно становится окончательно ясно — когда начинают появляться отеки, долго не проходящие синяки, ну и незаживающие ранки на коже. Как встанет на ноги, упадет первый раз или второй, вот тогда и понятно будет. Сделать бы какой тест, прямо сейчас разобраться. Но даже не знаю, как подступиться. Ладно, дождемся, когда зубы полезут. Если кровотечения из десен не будут заканчиваться — пиши пропало. Хотя статистика говорит, что шанс один из двух.
Хватит хандрить. Вон, кучер мой уже довольно долго вздыхает, ожидая приказа, куда ехать.
— Давай на Девичье поле, в хирургию на Большой Царицинской, — скомандовал я.
С Бобровым я связь не терял. Переписку вели, и новости я ему сообщал. Не о беременности Великой княгини, а об икс-лучах и прочем добре. Александр Алексеевич даже планировал приехать, да как-то не задалось у него — здоровье подвело. Ехал я к нему без предварительного согласования, но где сейчас быть хирургу, когда сегодня с утра скорая завалила все доступные больницы по самое горлышко? Если что, дома навещу — не постесняюсь.
Вроде и ехать недолго, а успел задремать. Расслабился на княжеских харчах, отвык. Вместо акушера Петермана осуществлял набеги на герцогский винный погреб. Разбудила меня гудящая толпа возле университетской больницы. Крестьяне, мастеровые, заметил у входа даже несколько приличных экипажей.
— Куды без очереди прешь⁈ — какой-то взлохмаченный мужик в лаптях схватил под уздцы нашу лошадку, люди обступили экипаж.
— Я доктор! — пришлось выглядывать наружу, показывать врачебный чемоданчик с красным крестом.
— Ну и где вы, доктора, шляетесь⁈ — мужик не отпускал лошадку, заводил сам себя. Ему вторила толпа.
— А ну утихли! — рявкнул кучер. — Евгений Александрович на Ходынке спасал людей, а сейчас едет обратно в клинику. Побойтесь бога!
Подействовало. Нас пропустили, мы вошли в запруженный пострадавшими приемный покой. Там меня узнали, попытались взять в «оборот».
— Господа! — остудил я пыл фельдшеров и врачей. — Мне… Где Александр Алексеевич⁈
— На операции, — отрапортовал дежурный врач. — Если не… Скоро должен освободиться. Подождете у него в кабинете? Я распоряжусь, чтобы чай принесли.
Ого! Мои акции здесь растут! Еще полгода назад никто бы мне такого не предложил. Нет, ждал бы не на лавке в приемном покое, но ради меня открывать кабинет шефа? Видать, ценные указания получили. Ждал коллега, знал, что мимо не пройду.
Я уселся поудобнее на диване, положил рядом с собой стопку свежих журналов. Начал просматривать, что пишут из заграниц. А как же, надо постоянно быть в курсе. Вот, кстати, статья про разделение сиамских близнецов. И фамилия знакомая. Некто Баталов. Идет сразу после Микулича.
Статья исчеркана множеством пометок на полях — читали, значит. Бобров профи, небось и студентов заставит вызубрить все…
☆☆☆
Разбудил меня сам профессор. На столе стоял стакан с чаем, рядом прислонилась тарелочка с баранками. Ага, принесли, но будить не стали. Спасибо им.
Вот пока не увидел Александра Алексеевича, и не думал, что так соскучился. Пожал руку, обнял. Всё-таки один из моих крестных здесь, без его поддержки я бы, наверное, до сих пор в подвале прием вел. Склифосовский, Дьяконов — все знакомства через него. Да и с Романовским тоже он свел.
— Да, подкинули вы нам хлопот, — ответил он на вопрос, справляются ли с нагрузкой.
— Ну да, наше дело маленькое — хватай и вези, — улыбнулся я. — А работать настоящим врачам приходится.
