Столичный доктор. Том IV (СИ) - Вязовский Алексей
— Слава Богу, живы! Ваша служба справляется? — спросил генерал-губернатор. — Надо быстрее, днем здесь запланировано выступление оркестра, государь собирается прибыть.
Нет, ну не идиоты?
— А потом скажут, что вы организовали пляски на гробах, — тихо сказал я, подойдя к Великому князю вплотную, почти на минимум, позволенный приличиями. — Хорошо бы оркестр перенести в другое место, а здесь молебен организовать. Ваши недоброжелатели только и ждут от вас промашки.
— Действительно… — задумался генерал-губернатор. — Дельная мысль, сейчас…
За время вынужденного пребывания рядом с Сергеем Александровичем я понял — скажи «недоброжелатели», и он начинает дуть на воду. Вот и сейчас — даже если не думал ни о чем таком, начнет лихорадочно отводить от себя угрозу. Оркестра здесь точно не будет.
— Фотограф с вами? — спросил я.
— Наверное, не смотрел, — пробормотал Великий князь. — А зачем?
— Пойдемте со мной, сделаем несколько кадров. Вы наклонились к раненому, несете носилки, не знаю, придумайте еще что-то. У вас в таких делах опыта побольше.
Хотя какой там опыт? Легендарное бревно, которое носили вместе с Лениным человек триста, если не больше, появится не скоро. Но идея понравилась. Минут через десять дядя императора таскал носилки, склонялся к раненой женщине, и даже тащил что-то из ямы. Показушники.
Я до конца фотосессии ждать не стал, вернулся к своим. Вон, Винокуров кому-то реанимационное пособие оказывает. Хотя сортировка таких цинично отсеивает в сторону — время идет, кто-то из-за почти безнадежных попыток спасти умирающего может помощи и не дождаться.
Я подошел к ним, собираясь вставить фитиль за фактическое разгильдяйство, но остановился. Откачивали мальчишку, лет восьми, наверное. Он вроде и поддыхивать стал самостоятельно, порозовел немного.
— Задохнулся, думали, всё, а он дышать начал, — объяснил мне Урхо Пеккала, который кого-то относил на транспортировку, и сейчас вернулся. — Девочка его нашла, которую вы из толпы вытащили.
И кого тут ругать? Я развернулся и молча пошел на свое место, где уже ждал мужик с переломом голени. Это как минимум, остальное еще посмотрим. И надо обязательно послать кого-нибудь из фельдшеров для контроля. Мало ли, вдруг еще кто-нибудь передумает умирать?
УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ! УБЕДИТЕСЬ, ЧТО 4-Й ТОМ ПОПАЛ В ВАШ РАЗДЕЛ БИБЛИОТЕК. PS ВАШИ ЛАЙКИ И КОММЕНТАРИИ МОТИВИРУЮТ АВТОРОВ НА НОВЫЕ СВЕРШЕНИЯ!
Глава 2
Объяснять прописные истины пришлось по второму кругу уже в Кремле вечером. Я только и успел, что смыть кровь и пот, пристроить Катерину, чьих родных мы так и не смогли сразу отыскать, на подстанцию к Моровскому, как за мной уже примчался посыльный от Великого князя. «Пора мой друг, пора, покоя сердце просит — Летят за днями дни, и каждый час уносит…»
В кремлевском дворце меня быстро провели в приемную Сергея Александровича, где толпилась куча придворных. Ибо внутри был царь. И все его дядья с прочей родней, что сейчас по сути рулили страной — начальник гвардии Владимир Александрович, мой кавказский «пациент» Георгий Александрович и Николай Николаевич Младший — внук Николая I Последний так и вовсе возглавит всю армию в начале Первой мировой войны.
Завидев меня, из-за стола подскочил «мой дуэлянт» — граф Шувалов. Широко улыбнулся, поставил стул для посетителей рядом. Ну и я на него даже не сел, а прямо «стек». Устал — не передать как.
— Тяжело было? — участливо спросил граф. — Предложить вам чаю? Или чего покрепче? Распоряжусь.
— Может быть, позже, — вздохнул я, потерев веки.
Перед глазами стояла трупы затоптанных детей — много кто из крестьян явились на Ходынку целыми семьями. Ох, беда, беда…
Я коротко рассказал Шувалову о сложившейся ситуации, поинтересовался, зачем меня вызвали.
— Думаю, для личного доклада. Тем более вы уже знакомы с Его величеством, — адъютант Великого князя поперекладывал бумаги на столе, потом наклонился ко мне ближе. — Его Величество очень недоволен бездействием московских властей, изволил выговаривать Сергею Александровичу! Судьба Власовского под большим вопросом…
То, что головы должны полететь — тут даже сомнений нет.
— Бал у французского посланника? — коротко поинтересовался я.
— Об этом пока ничего неизвестно, — пожал плечами граф.
Задача минимум — отговорить Николая танцевать на балу. Задача максимум — начать спасать репутацию царской династии. Возложение цветов, посещение пострадавших в больницах, траурные богослужения — что угодно, только не продолжение празднований.
Из дверей кабинета выглянул «пациент», узнал меня, поприветствовал кивком.
— Ваше Императорское высочество! — я встал, сделал полупоклон.
А ничего так Георгий Александрович, ожил — румяный, бледность практически исчезла. Как и худоба. Подействовали мои советы насчет диеты?
— Ждите! — коротко произнес Великий князь. — Сейчас и до вас ход дойдет.
Дверь закрылась, я опять плюхнулся на стул. Взял со стола адъютанта вечерние выпуски газет. Они ни словом не обмолвились о Ходынке — цензоры успели. Вся пресса расписывала коронацию — особенно отличился «Московский листок». Он вообще сделал «фоторепортаж» в форме набросков художниками-корреспондентами, присутствовавшими на мероприятии. Вначале шел главный торжественный момент — «Возложение короны на главу Государыни Императрицы Государем Императором» в Успенском соборе. Там и я присутствовал — пришлось оказывать помощь двум дамам, грохнувшимся в обморок от ужасной духоты. Которая еще усугублялась сотнями свечей, выжигавших кислород в небольшом храме. В основном вся помощь свелась к вынесению дам наружу и расшнуровка туго затянутых корсетов. Из-за этого само возложение короны я пропустил — ибо пробиться через толпу обратно было нереально.
Следующий «слайд» в газете был посвящен почему-то предыдущему событию — «Шествию Государя Императора и Государыни Императрицы в Успенский собор». Царская чета только идет в храм, спускаясь с крыльца Грановитой палаты.
Наконец, я дошел до иллюстраций выхода наружу — после коронации процессия проследовала в Архангельский и Благовещенский соборы. В газете это было запечатлено не рисунком, а фотографией, причем сделанной сверху. Как будто коптером. Я подивился искусству фотографа, перешел к следующей странице. Императорская чета посещает Большой театр. Судя по подписи, дают «Жизнь за царя», пару художник изображает в главной ложе, стоящими в окружении свиты. Картинка тянула на полноценное полотно — были выписаны все детали и даже партер с головами зрителей.
В Большой меня звали, и от Сергея Александровича даже пришло два билета. Правда, не в ложи, а в тот самый партер, который тоже попал в газету. Но я как представил по второму кругу в толпе аристократов, все эти бесконечные и пафосные разговоры о коронации, да еще смотреть напыщенную постановку «Жизнь за царя»… нет уж. Я свой номер уже отбыл в Успенском соборе. И на обеде волостных старшин в Петровском дворце.
Который кстати, тоже попал в газету. «Их Величества обходят столы обедающих».
Прибыв за несколько дней в Москву на коронацию, Николай II с супругой остановились в Петровском путевом дворце. Уже после всех торжеств, 18 мая, в том же Петровском были поставлены большие шатры, обеденные столы, между которыми бегали официанты. Такие же обеды для волостных старшин устраивал и отец Николая — Александр III.
Этот обед запомнился бесконечной одой от розовощёкого студентика. Что-то в стиле Державина:
…Дней священных ожидая
Чувств торжественных полны
Шли они с брегов Дуная
Шли они от северной Двины…
Заканчивался стих пафосными строчками, между букв которых так и сочилась патока:
…И как к таинству святому
Все готовились они
Бить челом Царю родному
В эти благостные дни…
Студентику хлопали, но так вяло — всех утомил длинным стихом, плюс не все влезли под императорский шатер и стояли под палящим солнцем.
