СМЕрШная история часть первая 1941 (СИ) - Киршин Павел

"Маруся", как ласково называл свой служебный транспорт старшина Нефёдов, попетляв по узким улочкам посёлка, выехала на окраину.

— Там, что ли? — Когда сзади раздался голос рябого, все дружно повернулись и посмотрели на связанного парня, а тот снова закивал головой. Хотя других вариантов вроде бы и не оставалось, кроме дощатого, посеревшего от времени, заброшенного здания, на несколько километров вокруг, ничего другого, где можно было спрятаться, не наблюдалось.

— Ивушкин, останься, посторожишь. — Нефёдов вместе с патрульными двинулся проверять ветхую деревянную постройку. Семён, принявший сосредоточенное выражение лица, стал одновременно следить за задержанным и строением, правда, это у него получалось не ахти как.

Когда впереди раздался выстрел, он уже собирался заговорить с пацаном, чтобы хоть как-то заглушить своё волнение. — Чёрт! Что там у них?! — Вскрикнув, он бросил быстрый взгляд назад. Блондин, по-прежнему был спокоен, даже не заинтересовавшись выстрелом, с интересом осматривал салон автомобиля. Это, и то, что вскоре показались ушедшие, подавило у Ивушкина возникшую было панику.

Три милиционера вели перед собой человека, сильно похожего на их немого проводника. По тем скудным описаниям от потерпевшего, его было немудрено перепутать с сидевшим сзади парнем. Также невысок, пиджак и шарф в наличии, встреть таких в темноте и не разберёшь, кто из них кто.

Пойманный держался за простреленное плечо, на изрытом глубокими возрастными морщинами лице застыла гримаса боли.

— Представляешь, хотел Демьяныча доской приголубить. — Размахивая револьвером, заявил рябой.

— Ага. Только Вася раньше успел пальнуть, спас, можно сказать. Эх! Форму и картуз изгваздал. — Сплюнул Демьяныч в заросли дикорастущей малины и попытался отряхнуть гимнастёрку с фуражкой от клочьев паутины и грязи.

Перевязав раненого рукавом, оторванным от его же рубахи, Демьяныч, злорадно ухмыляясь, с силой хлопнул ладонью прямо по красному пятну, расплывшемуся сквозь повязку. — Садись Качуба, домчим куда надо, с ветерком.

Нефёдов, решивший что-то проверить под капотом, с укоризной покачал головой, глядя на это безобразие. Но, нисколько не смутившись, милиционер показал на свою руку. — Петрович, это личное. Эта гнида, два года назад, на облаве мне руку пропорол, даже может быть, что этим самым ножичком.

Совершенно не обращая внимания на жалобные вопли, он накинул на перевязанного пиджачок и затолкал ноющего рецидивиста на заднее сиденье. — Пусть скажет спасибо, что не шлёпнули. — Добавил он, захлопывая за собой дверь.

— Что с малым делать будем? — Спросил старшина, ни к кому конкретно не обращаясь. — Помог гада найти, но наверняка с ним знаком, иначе бы не указал на схрон.

— Не наше это дело. Отвезём в отдел, там у нас есть капитан, ему по должности положено следствием заниматься, но про его помощь доложим, тут пацанёнок помог – не поспоришь. Если не успел ничего натворить, Максимов его отпустит.

***

Забросив своих пассажиров в линейный оперотдел, два проголодавшихся милиционера поспешили к начальнику станции. После короткой беседы с главным железнодорожником, занятого собственными проблемами, они вышли к привокзальному парку, где в тенёчке их дожидалась припаркованная "Эмка".

— Давай перекусим, Сеня, пока ещё чего не приключилось. — Предложил пожилой старшина, своему юному коллеге. Из небольшой котомки, Нефёдов извлёк пару вареных в мундире картофелин, яйца с пучком зелёного лука и большой ломоть серого ноздреватого хлеба.

В кармане галифе у Семёна лежали завернутые в газету бутерброды из дорогого белого хлеба с маслом и колбасой. Собираясь вчера на ночное дежурство, он не рассчитывал на долгую поездку, но утром, когда они заехали к нему домой, заботливая маманя всучила ему этот свёрток. Конечно же, масло уже успело подтаять, что при такой температуре было вполне нормально. Ивушкин, стараясь не посадить жирное пятно на выданную два дня назад форму, кушал с аппетитом и, как и старшина, с вожделением разглядывал ларёчницу торгующую квасом.

— Эх, хороша! — Произнёс прожевавший последний кусок старшина.

Повернувшись к Нефёдову, Семён наконец-то понял, что в отличии от него, в глазах опытного коллеги горела жажда совершенно другого типа.

— Кх-м! Пойду, возьму нам по кружечке. — Минай Петрович неторопливо поднялся, убрал котомку в машину, оправил гимнастёрку и, подкручивая кончики усов вверх, двинулся на штурм бастиона под названием ларёк.

Небольшой брезентовый полог, под которым был пристроен покрашенный светло‐синей краской металлический ларь на колёсиках, являлся центром сосредоточения у многих из прогуливающейся по парку публики. Все эти празднично одетые люди неспешно ходили по парку и здоровались друг с другом, приветствуя даже незнакомцев. Невдалеке, среди молодых берёзок, шумной, но дружной компанией, сидели выпускники, у которых был патефон, издававший завораживающие мелодии вальса. Дамочка, торговавшая квасом, наверное, ощущала себя здесь этакой царицей. Благосклонно улыбаясь страждущим живительной влаги, терпеливо ожидающим своей очереди, сноровисто отпускала свой товар. Вся налитая молочной свежестью, одетая в ситцевый сарафан, женщина крутилась на тенистом пятачке: принимала от покупателей деньги, отсчитывала сдачу из кармашка своего накрахмаленного передничка и подставляла кружку под краник. Вот, одарив прохладным напитком девушку в короткой матроске, потрепала по лохматой головёнке мальчишку с бидончиком, тут же переключаясь на двух статных красноармейцев. И всех одаряла улыбкой, даже хулиганистого обходчика со станции, попытавшегося щипнуть её за всякие пышности.

— Кх-м! — С грозно сдвинутой назад фуражкой, подошедший милиционер громко кашлянул. — Порядок нарушаем?

Ларёчница, прыснувшая задорным смешком, увидала, как бойкий пролетарий испуганно отдёргивает свою пятерню, тёмную от въевшегося в неё мазута. Спровадив незадачливого горе-соперника, старшина занял очередь, оставаясь при этом подле торговки-хохотушки, как бы охраняя её от возможных посягательств.

Семён, сидевший на мягкой траве, довольно прищурился и откинулся назад, оперевшись на локти. В небе, дальше к востоку, над тёмной кромкой леса, кружил серебристой птичкой И‐16 конструкции Поликарпова. Наблюдая за юрким истребителем, молодой человек предавался мечтаниям. Воображая себя опытным ассом, он громил франкистов в небе Испании, совершая в воздухе отважные манёвры. Он даже уже успел приехать к мамане и похвастаться полученным лично из рук товарища Калинина орденом Ленина. Его мечты были безжалостно прерваны на самом интересном месте.

— Хватай кружку, Сеня. — Небрежно облокотившись на капот "Маруси", Нефёдов протягивал ему литровую кружку. Сперва желтоватая эмаль приятно охладила руки Ивушкина, а, когда он сделал глоток, хмельная свежесть кваса, яркой кометой пронеслась через всё нутро молодого милиционера.

Расправившись с квасом, старшина покряхтел и достал из нагрудного кармана жестяной портсигар. Запыхтев ядрёной самокруткой, проводил взглядом длинную красноармейскую мотоколонну, запылившую в сторону города. Исполняемая бойцами незнакомая ему песня вызывала задор и радость на лицах у отдыхающих. А там, где проезжала колонна, открывались окна и двери в избах, из которых выглядывали лица любопытных. Рубя хворостинами растущую у дороги крапиву, с гиком промчалась ватага босоногих ребятишек, догоняя машины с сидевшими в них красноармейцами.

От выпитого и летней жары Семён ощущал лёгкое опьянение. Преодолевая сонливость, он нащупал в кармане полтинничек, с целью рассчитаться за квас. — Минай Петрович, вот... — Договорить ему помешал паровозный гудок приближающегося состава.

— Почти без опоздания. — Резюмировал старшина, взяв протянутого Семёном "Молотобойца". — Иди, встречай, а я тут покараулю. — Спровадив молодого, он, стряхнув из кружек остатки кваса, снова направился к симпатичной барышне.

***

Артём Фёдорович, направленный из Могилёва для ознакомления местными сотрудниками НКВД с новыми вводными по противовоздушной обороне и борьбе со шпионской деятельностью, уже усаживался в присланный за ним автомобиль, когда к машине подбежали двое: старший милиционер транспортной милиции и какой-то школьник.