Конторщица 5 (СИ) - Фонд А.

— Спасибо тебе, Лида, — на лице Зои, впервые с того момента, как она вернулась, появилась робкая улыбка.

Надеюсь, у неё получится.

Большие напольные часы в виде барельефа с Гераклом, разрывающим Гидру, подарок от горисполкома на юбилей депо «Монорельс», уже пробили девять вечера, а хозяин кабинета еще даже не думал идти домой. Он перевернул последнюю страницу очередного документа и устало откинулся на спинку кресла, разминая затёкшую шею.

В дверь раздался стук (секретарь уже давно ушла домой, просто он был не из тех руководителей, которые держат подчинённых до тех пор, пока сами не уйдут).

— Войдите, — сказал хозяин кабинета.

В открывшейся двери показалась голова Альбертика.

При виде своего бывшего заместителя Иван Аркадьевич поморщился.

— Разрешите? — спросил Альбертик, сделав вид, что не заметил реакции шефа.

— Что-то срочное? — довольно неприветливо спросил Иван Аркадьевич, но выгонять не стал.

— Согласовать нужно, — смущённо замялся Альбертик.

После того случая с превышением полномочий, пока идёт служебное расследование, Альбертика отстранили от руководящей должности, однако он продолжил исполнять обязанности, связанные с несколькими производственными направлениями. Понимая, что положение у него хуже некуда, был он ниже травы, тише воды.

Вот и сейчас не стал показывать гонор и положил перед Иваном Аркадьевичем листок бумаги.

— Что это? — поморщился шеф, закуривая сигарету.

— Это предложение для метрологов, — с готовностью ответил Альбертик, — мы в этом квартале обязались выполнить план поверки оборудования досрочно. А если мы сделаем именно так, то не только досрочно выполним, но и перевыполним наши обязательства на триста процентов.

— Хм… а ведь неплохо, — вчитался в отпечатанные строчки Иван Аркадьевич и выпустил струю дыма, — а нас потом не обяжут каждый квартал выдавать такой процент?

— А мы не будем вносить в основной план, — хитро ухмыльнулся Альбертик.

— Ну что же, неплохо, очень даже неплохо, — сдержанно похвалил Иван Аркадьевич, и, демонстрируя, что Альбертик еще не в фаворе, хмуро добавил, — у тебя всё?

— Нет, еще один момент, если позволите, — сконфузился Альбертик и быстро добавил, — у нас последняя партия монорельсовых балок поступила с браком. И замять это дело не получится. Чтобы не подставляться самим, предлагаю вернуть всю партию обратно и потребовать замены, в рабочем порядке.

— А как это провернуть, чтобы никуда «наверх» не вышло?

— Ну смотрите, они нам еще консольные двухплечевые краны должны поставить, поэтому ссориться не захотят. Я могу съездить к ним и переговорить тихонько.

— Ну, попробуй, — вздохнул Иван Аркадьевич, чуть смягчившись.

— Я сделаю! Всё сделаю! — с готовностью закивал Альбертик, — Вот только…

— Что? Не юли! — рассердился хозяин кабинета, который сильно устал за этот нескончаемый рабочий день. А тут донимают непонятно чем.

— Да вот… Есть один момент… нужно же у Лидии Степановны согласовать, — потупился Альбертик.

— Ну так и согласуй.

— Ну… понимаете…

— Что ты мнешься, как баба?

— Она же на меня обижена, — покаянно склонил голову Альбертик.

— Ну и что, что обижена? — не понял Иван Аркадьевич, — Я вот тоже на тебя обижен и что с того?

— Ну вы — мужик, — подольстил начальству Альбертик, — А Лидия — женщина. Импульсивная причём. Ей трудно переступить через своё отношение. А можно через вас оставить служебку на подпись?

— Вот ититьтвоюмать! — вызверился Иван Аркадьевич, — Мне делать нечего, только в ваших разборках участвовать!

— Ну тогда она не подпишет, — грустно захлопал глазами Альбертик, — а вот если вы лично ей служебку дадите — то согласует, куда она денется.

— Ладно, оставляй, — вздохнул Иван Аркадьевич и попросил, — и скажи там Семёнычу, что я еще часика полтора посижу. Работы навалилось что-то совсем много.

Глава 2

По аллее у Дома культуры навстречу нам шла молодая женщина, лет двадцати — двадцати пяти, в коротком, по нынешней моде, легком плаще и в ярко-бордовых лакированных туфлях на высоких каблуках. За руку она вела без умолку болтающего совсем ещё мелкого карапуза в зелёном картузе с помпоном.

Я так засмотрелась на эти её обалденные туфли, что от неожиданности чуть не споткнулась, когда Светка вдруг выдала:

— Мама, я хочу братика! Как этот! Смотри, какой миленький!

Чтобы отвлечь ребёнка от опасной темы нужно сразу же переключить его внимание, это я прекрасно помнила ещё из той, моей прошлой жизни. Поэтому я быстро сказала:

— И что же ты, Светка, будешь теперь со сбором макулатуры делать?

Тема оказалась настолько благодатной, что всю оставшуюся дорогу от магазинов, куда мы ходили покупать резиновые сапоги для походов по лесу и заодно кое-каких продуктов, Светка возмущалась. Мол, деспотичная Римма Марковна не разделяет её позиции на первенство среди октябрят, потому что для неё какие-то паршивые грибы и яблоки дороже личного счастья Светки. А личное Светкино счастье, по мнению самой Светки, как раз и заключалось в том, чтобы в никакие Малинки на выходные не ехать, а лучше собрать всю макулатуру в городе, занять первое место и показать им всем.

— Ты понимаешь? Понимаешь⁈ — горячилась она, аж подпрыгивая от переполнявших эмоций, — от этого же зависит всё!

— Ну разве других конкурсов больше не будет? — попыталась смягчить Светкино недовольство я.

— Будет! Смотр стенгазет будет, — отмахнулась Светка, — но это всё не так серьёзно, как макулатура. Да и рисую я не очень, а у Ленки Ежовой из первого «А» старший брат художник. Вот он как нарисует, и её стенгазета сразу все первые места займёт! А Ирка Куничкина из первого «В» так вообще стихи пишет. Так что ничего мне не светит.

— Ну у вас же честное жюри будет, — проявила педагогическую толерантность я, хотя сама прекрасно помнила мой прошлогодний дебют со стенгазетой и как там всё происходит. — Если ты интересно всё оформишь, то вполне можешь и победить.

— Нет, я лучше макулатуру собирать буду, — упёрлась Светка и тут же добавила, без всякой логики, — и я очень хочу маленького братика!

В спорах мы дошли до подъезда, где на лавочке примостились соседские старушки — Варвара и Клавдия. Они со смаком лузгали семечки и обстоятельно обсуждали последние новости:

— У Райки из третьего дома скоро ребеночек будет. Она потому на всё лето в деревню к своим и уехала.

— Не может быть, у неё же и так четверо.

— А я вам говорю…

— Добрый день! — громко поздоровалась Светка и неожиданно заявила. — Ага, ага, а у меня скоро будет братик! Мама Лида мне купит!

Я аж растерялась от такого Светкиного вероломства, а обе старушки уставились на мой живот блестящими от любопытства глазами. Новость настолько их потрясла и ошеломила, что всегда жадноватая Клавдия даже не обратила внимания, как семечки из бумажного кулька посыпались на землю.

Ну всё, капец, вот это я реально попала.

А дома я угодила прямо в цепкие руки Риммы Марковны.

— Лидия, — сказала она, принимая у меня из рук авоську с продуктами и дождавшись, когда Светка ускакала в комнату, — Я тут подумала…

У меня нехорошо ёкнуло сердце. Прекрасно зная, что ментальные озарения Риммы Марковны не всегда носят безобидный характер, я напряглась:

— О чем?

— Капусту же солить надо, — веско и безапелляционно сообщила она и требовательно взглянула на меня, проверяя реакцию.

— Ага, — ответила я, ещё не понимая, к чему весь этот разговор.

— Я хочу не в банки, а в бочку. Так она более хрустящей получится и дольше хранится будет.

— Ну ладно, — облегчённо пожала плечами я и принялась разуваться.

Но рано я радовалась. Приняв моё согласие за слабость, Римма Марковна ринулась в наступление:

— А как, по-твоему, я эту бочку из погреба выкачу? Она же тяжелая.

— Ну я сама выкачу.