Грегори Киз - Исчисление ангелов
Неловкое молчание воцарилось после речи француза, и затем один из людей Тича вышел вперед. Мужчина средних лет, с лицом, темным от загара и суровым. На нем был красный кафтан, один из тех, что носили солдаты британской армии.
– Я вижу, вы не хотите верить слову Эдварда Тича, но, может быть, вы поверите моему.
– А кто вы такой, сэр? – спросил его губернатор.
– Я капитан Томас Нейрн. Я верю господину Тичу, и я буду стоять от него по левую руку на страже интересов Короны.
– К сожалению, сэр, этого недостаточно, – разочарованно протянул Фельтон. – Любой и каждый может надеть красный кафтан и провозгласить себя капитаном, и любой капитан может стать пиратом.
– И все же, – продолжал настаивать Нейрн, – я прошу вас выслушать меня. Подобно вам, я не считаю, что господин Тич на законном основании занимает пост в Южной Каролине, но кто-то должен был установить там порядок. И он это сделал. Конечно, вы можете не принимать во внимание, что он в Южной Каролине пользуется уважением, но факт остается фактом.
– Я не заключаю сделок со слугами дьявола, – отрезал Фельтон.
Бьенвиль пожал плечами:
– Тогда, возможно, мы с господином Тичем заключим собственную сделку.
– Вы что, нам угрожаете?! – завопил Фельтон.
– Нет. Заявляю свою позицию. Я бы хотел, сэр, вновь увидеть берега Франции и выяснить, что стало с моим королем.
– Все правильно вы говорите, сэр, – подхватил Тич. – Что нам слушать этих напыщенных индюков, когда у нас есть корабли!
Коттон Мэтер скрюченным пальцем ткнул в сторону Тича.
– Он нуждается в нас, – провозгласил министр в черном, в голосе его звенел металл. – Иначе он бы сюда не пришел. Ему нужно, чтобы Корона одобрила его губернаторство и чтобы он имел такую же законную власть, как и вы, господа.
– Это всем очевидно, – поддакнул Фельтон, но человек в светло-коричневом кафтане дернул его за рукав.
– Не надо так спешить, сэр, – тихо сказал он. – Тут есть над чем подумать. – Лоб его, прикрытый завитым белым париком, собрался складками. – А кто этот индеец? Он с вами, господин Тич?
– Нет. Он от племени чоктау.
– Чоктау? – удивился мужчина. – Мы действительно приглашали представителей вашего народа, последнее время у нас не особенно благоприятно складываются отношения с индейцами.
Красные Мокасины откашлялся:
– Я – Красные Мокасины, от Шести Племен народа чоктау. У меня с собой есть бумага, в которой сказано, что я приглашен на это заседание.
– Эту бумагу писал я, – произнес Коттон Мэтер. – Но я приглашал вашего вождя.
– Я его племянник. Мой дядя и сопровождающие его воины были убиты по дороге сюда воинами из племени шауано.
– И поэтому ты пришел один?
– Да.
– Для индейца ты хорошо говоришь по-английски.
– Меня учили английскому. И еще я выучился читать, писать и считать. И я знаю немного из истории.
– И что же ты нам предлагаешь? Корабли?
– Нет. Я могу предложить только себя, а по возвращении я обещаю донести правду своему народу.
– А какую ценность это для нас представляет?
– Люди моего племени по-разному относятся к белым. Многие считают, что пришло время изгнать вас окончательно с наших земель.
Он сказал эти слова спокойно, но они прозвучали как удар грома. И это было хорошо для Красных Мокасин.
– Все эти несносные дерзости… – начал было Фельтон.
Но Коттон Мэтер перебил его:
– А ты, мальчик мой, тоже хочешь от нас избавиться?
– Нет. Англичане и французы имеют много всего такого, что в нашей жизни тоже может быть полезным. И у нас хватает друзей среди белых. И я не вижу пользы в войне, которая принесет бедствия как моему народу, так и вам. Вы пригласили моего дядю, вождя племени, на ваш Совет. И это хорошо, потому что это показывает нам, что вас интересует – или беспокоит, – то, что мы думаем. Это также свидетельствует, что вы попали в отчаянное положение. И некоторые из вас понимают, какая угроза таится в племени чоктау и его союзниках. И вам бы очень хотелось, чтобы мы вели себя очень мирно по отношению к вам, по крайней мере до той поры, пока вы не узнаете, что же такое странное случилось в Старом Свете. И мы бы тоже хотели это знать. И вот вам мое слово: пока я не вернусь и пока я жив, мой народ первым не начнет войну.
– А как твой народ будет знать, что ты жив, если ты будешь далеко в море?
Улыбка заиграла на лице индейца:
– Мой народ владеет способами знать, умер человек или он жив.
– А что будет, когда ты умрешь?
– Я не могу говорить о том времени, когда меня не станет. Все будет зависеть от очень многих вещей. Я глаза и уши моего народа. И они знают то, что знаю я.
– Что за небылицы ты тут нам рассказываешь! – взвился Фельтон, но на самом деле он верил прозвучавшим словам. И все присутствующие на Совете не воспринимали это как вздор.
Молчание затянулось, за столом перешептывались. Наконец губернатор повернул голову и тяжелым взглядом посмотрел в сторону индейца и стоявшего рядом с ним пирата.
– Мы обсудим ваши предложения, – сказал он устало. – Рядом есть небольшая гостиница, там для вас, джентльмены, приготовлены комнаты.
– Обсуждайте, да только не слишком долго! – рыкнул Тич и, словно почувствовав неловкость от собственной грубости, неуклюже поклонился.
Когда они уже были на улице, человек, назвавшийся Томасом Нейрном, подошел к Красным Мокасинам и сказал:
– Chim achukma.
– Achukma, – ответил Красные Мокасины на языке чоктау. – Вы говорите на моем родном языке?
– Да. Скажи мне, что ты думаешь о том, что мы сегодня услышали на заседании Совета?
– Я думаю, они примут предложение губернатора Бьенвиля и Черной Бороды. Я думаю, что мы все вместе поплывем через Бледное море.
Нейрн перешел на английский:
– Думаю, так оно и будет. Где ты научился так хорошо говорить по-английски? Чоктау, насколько мне известно, всегда были на стороне французов.
– Мы всегда на стороне чоктау, – ответил Красные Мокасины. – Несколько лет назад мой дядя понял, что мы должны изучить путь англичан. И меня на пять лет отправили в Чарльз-Таун.
Нейрн кивнул:
– Мне очень жаль, что твой дядя и ваши воины погибли. Несколько лет назад я был посредником между белыми и вашим племенем, я знал твоего дядю и верил его слову, и я скорблю о его кончине.
– Он умер достойной смертью. – Ком подкатил к горлу Красных Мокасин. Он тяжело сглотнул.
– Скажи мне, ты действительно хочешь отправиться в это длительное плавание? – неожиданно спросил Нейрн, как-то даже беспечно, возможно, чтобы увести разговор с печальной темы.
Красные Мокасины устало кивнул, но все же улыбнулся:
– Я говорил, что немного знаю из истории. Я знаю о Колумбе и знаю, что он открыл Новый Свет. И меня вдохновляет мысль открыть для себя Старый.
Нейрн засмеялся, и они вместе направились к гостинице.
Часть первая
СУМЕРЕЧНЫЕ ВОЛКИ
Когда мы приблизимся к Закату Мира, будут бродить повсюду Сумеречные Волки
Коттон Мэтер. Чудеса невидимого мира, 1693 г1
Der Lehrling
Неожиданный стук в дверь привел Бенджамина Франклина в полную растерянность. Он высунул голову из-под простыни и уставился на дверь, соображая, что же ему теперь делать.
– Катарина! – послышался мужской голос, и чей-то невидимый кулак с неистовой силой обрушился на дверь.
Это заставило Бена мгновенно прийти в себя. Он выпутался из обвивших его молочно-белых рук с таким же жаром и поспешностью, с какими в них совсем недавно запутывался.
– Это мой отец! – прошептала Катарина.
– А-а, ну, если это твой отец, – прошептал Бен, судорожно разыскивая свои штаны, – тогда попроси его, пусть позже придет! – Он выпрыгнул из постели и начал засовывать ноги в штанины, одновременно разыскивая остальные свои вещи и дорожный мешок.
– Катарина! – вновь заорал отец. – Открой дверь. Я знаю, что у тебя там мужчина!
– Я думаю, он меня не послушает, – прошептала Катарина.
Ныряя головой в рубашку, Бен успел бросить восхищенный взгляд на копну медового цвета волос, наполовину прикрывавших кругленькое и еще розовое от только что пережитых любовных утех личико.
– Что, может, мне с ним познакомиться? – спросил Бен, натянув рубашку и направляясь к камзолу, впопыхах заброшенному в угол. Он отметил про себя, что надо бы научиться раздеваться аккуратно даже тогда, когда охвачен безудержной страстью.
– Не надо. У него пистолет.
– Пистолет?
– Ну да. Он состоит в армии, у него офицерский чин.
– Да? А что ж ты мне раньше об этом не сказала?
– А что о нем было говорить, я думала, он уехал на целый день.
– Все ясно. Это окно открыто?
– Да. – Катарина села на постели, простыня упала, обнажив ее плечи и грудь. И Бен улыбнулся. И собственное лицо его, еще по-юношески округлое, обрамленное взлохмаченными каштановыми волосами, отразившись в большом, до пола, зеркале за спиной Катарины, улыбнулось ему в ответ.
