Новый Маляренко - Часть 1
"Так. Что дальше? Дыхание. Вроде дышит."
– Дед, а дед? Ты меня слышишь?
"Нет. В отключке. Блин, руки трясутся. Всё, успокойся. Всё будет нормально. Помощь обязательно придёт. Мы ж где то возле трассы. Вылетели ночью из-за дождя в кусты. Должен же хоть кто-то проехать."
Голова была как в тумане. 'На автомате' Иван вытащил из пакета теплую бутылку водки, свернул пробку и сделал громадный глоток. Водка не пошла. Ивана снова вырвало. Теперь себе на колени. Голова кружилась. Маляренко отодвинулся от окровавленного водителя, прижался лбом к оконному стеклу, за которым сплошной стеной темнели листья, и отрубился.
Глава 4
В которой Иван чувствует себя не на своем месте и работает лесорубом в миниатюре.
Пахло морем. Этим чудным сочетанием влажности, солоноватого ветра и испепеляющей жары, этот запах был точно таким же, каким Турция встречает каждого пассажира, выходящего из самолета в Анталье. Разок побывав на курорте Иван запомнил это ощущение моря навсегда. Вот и сейчас лежа на шезлонге возле бассейна, он не видел моря – вокруг росли какие то кусты и пальмы. Но он чувствовал – оно рядом. Он слышал шум прибоя и крики чаек. Хотя нет, наверное всё-таки не чайки. Неважно. Ивану было хорошо. Время перевалило за полдень, солнце всерьёз начало припекать – пора было перебираться под зонтик. Пошарив под шезлонгом, Иван достал початую бутылку пива и сделал глоток. Какая мерзость! Степлилось. И когда только успело? Во рту остался мерзкий привкус.
"Надо бы пойти на бар – взять колы – подумал Маляренко – и вообще, подняться в номер, поближе к кондиционеру…"
Неожиданно появился официант с запотевшей кружкой 'Эфеса', улыбнулся белоснежной улыбкой и со всего маху дал этой кружкой Ивану по голове.
Чёррррт! Маляренко дёрнулся и открыл глаза. Было сумрачно, душно и очень жарко. А еще жутко воняло водкой, рвотой и чем-то ещё очень нехорошим. Слева кто-то ворочался и толкал Ивана в плечо.
– Ынок! Очись!
Ваня протёр глаза, навёл резкость и осмотрелся. Он всё также сидел на заднем диванчике старой 'Волги', впереди всё также топорщились ежом обломанные ветки, а рядом лежал весь замотанный тряпками человек. Иван вспомнил всё: и полёт, и аэропорт и этого таксиста. Вспомнил, что уснул как только выехали и вспомнил про аварию. Голова его окончательно прояснилась и если бы не мерзкие запахи, ужасная духота и совершенно затёкшие ноги, спина и шея, то своё самочувствие Иван назвал бы отличным.
– Сейчас, дед. Сейчас я тебе помогу. – Иван снова полез в пакет, но достал оттуда не водку, которой и так воняло по самое 'не могу', а недопитую бутылочку 'Колы'. Она была тёплая, как пиво во сне, и совершенно мерзкая на вкус, но другого безалкогольного питья у него не было. Ваня тщательно прополоскал рот и сделал два больших глотка а затем аккуратно влил остатки напитка в рот таксисту. Тот кивнул – Спасибо.
Голова Ивана работала со скоростью компьютера – первым делом он открыл оба задних окна. Листва обрадовано полезла внутрь салона, но стало чуть посвежее и попрохладнее. А главное – стало меньше вони. Лишь сейчас почувствовав свежий ветерок Иван понял в какой невообразимой вони он находился. Под ногой что-то звякнуло. Маляренко посмотрел себе под ноги и увидел наполовину пустую бутылку водки. Под ногами была лужа.
– Класс! Поллитра – на пол! – пробормотал Маляренко. – Ну что дед? Ты живой? Что делать то будем? Как выбираться?
– Там – таксист показал под свое кресло.
Иван изловчился и, кряхтя, вытащил из-под водительского сиденья приличных размеров нож. Скорее даже тесак. Рассмотрев хорошенько пугающих размеров лезвие, Иван почесал затылок:
– Дед, ты что? По ночам клиентов потрошишь?
Таксист протестующе замычал и слегка помотал головой.
– Да ладно, дед… понимаю – самооборона… то… сё. Ты лежи, не шевелись. Я попробую выбраться.
И Иван принялся выбираться.
Через полчаса, вырубив тесаком в густых, гибких и упругих ветках, лаз, Иван протиснулся в окно и, изловчившись, вылез на крышу автомобиля.
То, что он увидел, встав в полный рост, вызвало у Вани столбняк. Он сразу позабыл про ноющее от непривычной работы запястье, про кучу царапин на руках и про ожог на пальцах. Иван молча стоял, ощущая каждой клеточкой тела такое знакомое и такое невозможное здесь ощущение южного моря, и смотрел над верхушками кустов на бескрайнюю степь и темнеющую вдалеке темно-синюю полоску моря. Начало припекать, да не просто припекать – солнце начало по настоящему давить. Маляренко оттёр пот заливавший его глаза и поднял взгляд вверх – на таком же темно-синем небе не было ни единого облачка. Вокруг него было жаркое южное лето.
Где то в глубине живота у Ивана появился странный холодок. Почему то захотелось громко ругаться. Через минуту, когда ходуном заходило левое колено, Ваня понял, что ему безумно страшно. Что с ним произошло нечто непонятное и оттого жуткое. То с чем он не сможет справиться. Опять захотелось заорать что-нибудь матерное, чтобы его услышали и разбудили. Пусть это будет в психушке, пусть в вытрезвителе, наконец – но только не здесь. Не в этом странном, непонятно откуда взявшемся мире. Маляренко присел на корточки и опёрся ладонями на край крыши. Раскаленный металл снова обжег кожу и Иван, посмотрев на свои покрасневшие пальцы, вспомнил как обжегся, когда лез из окна на крышу.
– Дед, ты в загробный мир веришь? – нервно хохотнул он. – Я без понятия где мы, но на вашу тайгу это никак не похоже. И дороги не видно нигде. Степь какая то… и море.
Из окна под Иваном высунулась похожая на жуткий шар голова таксиста:
– Что видишь? Опиши.
– Степь, вижу, море вижу. С километр до него будет. А в другую сторону холмики какие то. Тоже с километр наверное. Леса ни хрена никакого нет… Так… кусты какие то кое-где.
– Еще что?
– Всё, дед. Больше описывать нечего. Кстати, как ты сюда заехать умудрился, старый, не пойму. Тут вокруг пусто, хоть в футбол играй, а ты в эту… клумбу аккурат в самый центр въехал!
Иван снова встал и прикинул размер 'клумбы'. Пятно кустарника вряд ли превышало в диаметре метров десять. Самое поганое, что в самой его серёдке росло дерево – мелкое и корявое. Оно и остановило своим стволом автомобиль. Не будь его, такси проехало бы по 'клумбе' не останавливаясь. Маляренко сплюнул: – Не повезло. Решив, что ему хватит жариться на солнцепёке, Иван полез назад в машину.
Солнце начало клониться к горизонту, когда мужчины уже почти перестали на это надеяться. Бутылка минералки, так удачно купленная таксистом в ларьке, закончилась давным-давно, а солнце всё не уходило. Оба почти всё время днёвки молчали, перебросившись лишь десятком фраз, назвав свои имена и стараясь не шевелиться.
Прошло часов пять и жара, наконец, начала спадать. Иван чувствовал, что оживает. Заметно оживился и таксист. Было видно, что старику нелегко, но он не стонал и не жаловался, лишь изредка осторожно трогал рукой повязку на своём лице.
– Ваня, надо выбираться отсюда и воду найти надо, еще один такой день в машине мы не выдюжим.
– Ты, Иваныч, не напрягайся. Я тебя понял. – Маляренко взял нож и снова полез наружу.
К утру Иван устал так, как никогда в своей жизни не уставал. На трехметровый коридор шириной сантиметров сорок Иван потратил всю ночь и раннее утро. Что это был за кустарник, Ваня не знал, но он искренне его ненавидел. Толстенные двухсантиметровые ветки росли так густо, что иногда между ними невозможно было протиснуть руку. Вдобавок ко всему они были невероятно упругими и плохо поддавались ножу. С топором или с ножовкой Иван управился бы гораздо быстрее, но чего не было – того не было. Лишь поздним утром, совершенно измотанный и голодный, Маляренко выбрался на свободу.
Иваныч лежал на заднем диванчике своей 'Волги' и думал. Боль уже почти не мешала сосредоточиться, всё лицо как-будто онемело и уже не чувствовалось. На своём веку, за семь десятков лет, таксист много чего повидал и теперь ясно сознавал, что если максимум через сутки ему не окажут медицинскую помощь, то дела его совсем будут плохи. Иваныч осторожно потрогал повязку и нащупал пуговицу. Рубашка. Старик глубоко вздохнул – предчувствие его редко обманывало. Вот и сейчас Иваныч ожидал неприятности. Вчера днём он не поверил тому, что кричал с крыши клиент. Степь, море… Какая степь? Отродясь степи в округе не было! Иваныч решил, что пассажир умом тронулся или пьян. Но голос Ивана, так потом представился пассажир, так дрожал от страха, что Иваныч поверил. Всю ночь он сквозь дрёму слышал удары ножа в зарослях непонятного кустарника и приглушенный мат. Несмотря на то, что он всю жизнь прожил в городе среди тайги, Иваныч был невеликим охотником и знатоком флоры и фауны, но такого кустарника он никогда не видел и это лишний раз убеждало в правдивости слов Ивана.
"А ведь помру я тут, если буду так лежать. Надо выбираться." – Иваныч поднялся, осторожно вылез из машины и пошел, глядя из-под повязки одним глазом, по узкой просеке вслед за пассажиром.
