СССР 2061 - СССР-2061
- Ба, Ионыч! Здравствуйте! Что-то у нас стряслось?!
Ботнару пытливо смотрел Ветрову у глаза.
- Здравствуйте, Денис Иванович. Заранее извиняюсь - но до меня дошла информация, будто Вы готовите обо мне некие удивительные слухи.
- Помилуйте, Николай Ионыч! - настороженно удивился Ветров. - Какие слухи?!
- Якобы я - осведомитель КГБ. Не знаю даже, что и думать. Я сильно озадачен, если не сказать - оскорблён.
В глазах Ветрова потемнело. Тупая скотина Емеля!
Он нарочито изумлённо рассмеялся. Мозг его лихорадочно работал.
- А-а-а, - протянул он. - Кажется, я начинаю понимать... Это Вам Емеля сказал, да? Ионыч, Вы стали жертвой недоразумения, - он снова рассмеялся. - Я обдумываю сценарий детектива. Хобби, в некотором роде. А Емеля, получается, нашёл черновик... Забавно... Извините, я имею в виду - какая забавная нелепость вышла.
- Черновик...
Ветров уже справился с собой.
- Это даже не черновик, - проникновенно пояснил он, - это всего лишь примерка сюжета на реальную жизнь. Я беру соседей и подставляю в сюжет. Такой творческий приём для проверки достоверности.
Ионыч опустил взгляд, потрогал шевелюру. Стрижка его заметно молодила.
- Ах, вот что... Тогда извините.
- Ничего-ничего. Просто нелепое недоразумение. Я бы тоже чёрт-те что подумал. Ну даёт Емеля...
Ионыч снова пытливо взглянул Ветрову в глаза.
- Скажите, Денис Иванович, а Вы, случаем, не установили Емельяну запрещённую прошивку? Слышал я про такие немецкие штучки... для киберрабовладельцев...
- Ну что Вы, какие прошивки! - обворожительно улыбнулся Ветров. - Тоже какое-то недоразумение.
- Знаете, я давно работаю с роботами, кое-что в них понимаю. Ваш Емельян малоразвитый, с ограниченным кругозором, словно только домашними работами занимается, притом в одиночку. А ещё этот немецкий акцент... Признайтесь: Вы ведь поставили ему такую немецкую прошивку?
Ионыч подмигнул.
Улыбка замёрзла на лице Ветрова:
- Кажется, настал мой черёд оскорбляться...
Ионыч качнул головой - как-то боком, словно хмыкая.
- И всё же я к Вам загляну вечером, и мы поговорим об этом при Емельяне. Хорошо?
- Меня не будет дома! Ионыч, занимайтесь лучше своими прямыми обязанностями.
Ветров дал отбой. Задумчиво взвесил в руке коммуникатор.
- Ах ты, предатель... - пробормотал он.
И набрал номер Вадика Перелетова.
***
Узнав подробно у Вадика, как ударом уничтожить блок памяти робота (пришлось ещё потратить время на объяснения подозрительному Вадику), Денис Иванович поспешил домой.
Во дворе не было ни души - взрослые ещё работали, дети учились. Таясь и озираясь, Денис Иванович забрался в заросли под окнами своей гостиной. Прикинул что-то, глядя снизу. Потом, пошарив в зарослях, нашёл большой камень и, кряхтя, перенёс его под окно. Отыскал в зарослях несколько забытых детьми игрушек. Игрушки Ветров спрятал под камень и стёр свои следы. Оглядел критически, что получилось: играли мальчишки, притащили камень, устроили тайник... А бедный Емеля полез мыть окно и упал (вот несчастье!) спиной точно на камень...
В дворовой мастерской Денис Иванович взял тяжеленный никелированный молоток ("часовой", как называл такие молотки их учитель физтруда Борисыч). Молоток он спрятал в сумку и поднялся в квартиру. Запер за собой дверь - на добротный дореволюционный замок. Теперь ему никто не помешает...
- Емеля! - позвал Ветров.
Емеля появился в дверях.
- Ну здравствуй, Павлик Морозов...
- Я твой слуга. Я твой раб'отникь...
- Подойди к окну гостиной и встань на стул.
Емеля выполнил приказ. Он двигался медленно, словно что-то ему мешало. Доброе лицо его заменилось печальным смайликом.
- А теперь я тебя ненадолго обесточу... - сказал Ветров сквозь зубы.
Ему очень не хотелось ломать своё имущество. И его злил этот смайлик. Проклятье, можно вообразить, этому имуществу страшно!
Ветров отодвинул панельку на спине робота. Очень, очень мешал этот дурацкий смайлик. Как ладошка, которой прикрываются от топора. Чёрт, опять сюси-пуси, как над разбитой детской чашкой с котиком... Привык к Емеле. Сколько сил вложил в настройку болвана... Больше такого робота уже не будет. Проклятый Режим!.. Ветров сердито щёлкнул выключателем. Смайлик исчез, Емеля замер. Сейчас работала только его память, от автономного питания.
Денис Иванович подошёл к сумке, достал молоток. Вернулся в комнату.
...И тут раздался треск и грохот. Дом вздрогнул, что-то посыпалось. Ветров метнулся в прихожую.
Там, через сорванную входную дверь, лез тяжёлый Потап. Мигал жёлтый проблесковый маячок. Следом за Потапом в дверной проём проник дворник Ионыч.
Ветров уронил молоток.
- Осторожно... Осторожно... - однообразно повторял Потап.
Он тяжело протопал мимо вжавшегося в стену Ветрова в гостиную и схватил своими грузовыми манипуляторами Емелю. Дал задний ход. По стенам метались жёлтые блики.
- Осторожно...
Запыхавшийся Ионыч поднял молоток.
- Кажется, кавалерия успела вовремя... - он подбросил молоток в руке.
Денис Иванович, наконец, обрёл дар речи.
- Ты что себе позволяешь?! - просипел он, с каждым словом повышая голос. - Как ты смеешь врываться в частное жилище, хамло?!
Его понесло. Таких угроз и такого злобного мата дворнику Ионычу ещё не приходилось слышать. Ветров угрожал Советом по правам, Конституцией и своей правоведческой квалификацией.
- Да я тебя в психиатрическую упрячу!!!
Николай Ионович Ботнару с любопытством огляделся, задержал взгляд на иконах в углу. Приятно улыбнулся Ветрову.
- А не побоитесь? - весело поинтересовался он.
Ветров замолчал. Щёки его посерели.
А Ионыч вышел следом за Потапом.
ПОЛЧАСА ГОРОДА-ЛЕСА
Эта удивительная история произошла три года назад, в сентябре 2061. "Удивительная" - потому что никогда я больше не испытывал такого удивления.
Был обычный рабочий день. Часы показывали 13:45, пора было идти обедать. Я освободился первым, погасил тач-зону и подошёл к окну, в ожидании, пока остальные тоже выйдут из конвейера. Настроение было приподнятым: я очень качественно потрудился за утро, размотал целых три Q-противоречия (притом довольно элегантно размотал) и дал несколько хороших пасов ребятам. Отчего ощущал зверский аппетит и несравнимое ни с чем чувство не зря прожитого дня.
За окном светило неяркое осеннее солнце. Только солнце - Зеркало не работало, лишь чуть виднелось в небе, огромным белёсым четырёхугольником. А небо было синее-синее, с короткими росчерками реактивных следов, и лес внизу был как на ладони. Он тянулся до самого Финского залива - местами зелёный и рыхлый, местами ослепительно-жёлтый под солнцем, как флуокартина. Когда я был мальчишкой, лес только-только начал наступление на город, робко захватывая окраины. А теперь среди безбрежного леса виднелись лишь несколько каменных островков исторического центра. Остальное лес поглотил - оставил только крыши зданий, линии СКОРТ, да торчали из леса там и сям одинокие башни заводов. И тянулись по небу ровные вереницы вертолётов, на разных эшелонах.
Ребята задерживались: что-то ещё гоняли по цепочке. Паша подпер лоб левой рукой и небрежно крутил правой в тач-зоне. Калью погрузил в свою тач-зону обе руки и сосредоточенно моргал белёсыми ресницами, глядя в С-монитор. А практикантки Оля и Таня сидели ко мне идеально ровными спинками - то есть личиками к Калью - и, готов поручиться, постреливали в него глазками. Нравится им у нас; и дело тут не в радостях совместного творчества, а в нашем обстоятельном викинге. Шерше, так сказать, ль'ом.
Я немного размялся. Несколько раз присел с выпрыгом, потом слегка погонял тень, загнал её в угол и повышиб из неё все перья. В качестве тени я представил себе бессовестного Калью. Дело, разумеется, не в практикантках Оле и Тане - не в моём они стиле абсолютно - но в конце-то концов! Это из-за него я страдаю от голода. Он не торопится по причине неторопливости; девочки ни за что не выйдут раньше него; а Паша не торопится вместе со всеми.
Ожидая ребят, я подумал, что хорошо бы сегодня съесть ухи. Знакомые мои в большинстве при слове "уха" скучнеют и бормочут про "невкусную варёную рыбу". Не любят они супов. Не понимают, несчастные, что правильно приготовленный суп стоит хорошего шашлыка. А уж уха... Сытная, с наваристой юшкой, дух от которой поднимается к небесам из ложки... Золотая, жирная, с зелёным лучком сверху. Чтоб двумя тарелками - до состояния полного философского удовлетворения. И к ней хлебца белого, разогретого с чесночным маслом... У меня заныли жевательные мускулы. Пришлось ещё немного поколотить тень бессовестного Калью. Интересно, почему в столовой не готовят нормальную уху? Дома - пожалуйста, на рыбалке - пожалуйста, в "Золотой Рыбке" - пожалуйста, а в столовой - никак, только рыбный суп. Даже если этот рыбный суп и называется звучно "Уха ростовская" или даже "Уха по-царски с садковой стерлядью". Опять же: почему дома цыплёнок табака - приличное блюдо, достойное гостей, а в столовой это же, в сущности, блюдо под названием "кура жареная" - достойно только того, чтобы съесть и забыть? Машинная готовка? Но в "Золотой Рыбке" тоже машинная готовка. Специфика больших объёмов?
