Петр Донцов - Николай I - Попаданец
Вынув саблю и указав клинком на ряды французских кирасир, он прокричал:
— За бога, царя и отечество, — и тронув коня, перешел в рысь. За ним лавиной тронулся весь полк, дабы остановить французов и продержаться до прибытия подкреплений. С ходу полк врезался в ряды кирасир, чтобы остановить их наступательный порыв. Проскочив первый ряд, полковник саблей сшиб оказавшегося сбоку француза, и, увидев орущего кирасира-великана с левой стороны, дал шенкеля коню, дабы уйти от удара и в свою очередь, чуть повернув коня в сторону, ударил другого кирасира в незащищенную спину.
Так как ряды русских и французов смешались, командовать разрозненными группами всадников стало невозможно. Ряды кирасир для атаки были построены довольно плотно, и свалка получилась очень тесной. Подчас люди соприкасались коленями, били друг друга локтями, рубили саблями, кое-где звучали выстрелы. Полковник был опытным воякой, с детства приученный к битве и дрался хладнокровно. Впрочем, кирасиры тоже дрались отчаянно, и за полчаса лейб-полк потерял треть своего состава. Никто из противников не собирался уступать, но французы начали давить массой, и положение стало совсем отчаянным, когда, наконец, подоспели подкрепления.
— Наши, — закричали казаки и с новой яростью набросились на французов. Ефремов оглянулся назад и увидел лавину всадников галопом скакавшим в их сторону. «Успели», — с облегчением подумал он. Подоспевшие уланы с криком навалились на уже порядком подуставших французов, а подошедшие за ними драгуны с полевой артиллерией отпросили их обратно на исходные позиции.
Вечером, когда наконец битва затихла, и стороны разошлись по бивуакам, император Александр лично поблагодарил полковника и оставшихся в строю казаков за свое спасение и наградил Ивана Ефремовича 3-й степени.
На следующий день сражение разгорелось заново, и пушки вновь грохотали до вечера, и смерть в который раз собирала обильную жатву. И лишь на третий день, побежденный Наполеон отступил, и с остатками своей армии начал отходить к границам Франции. Из полумиллиона солдат схватившихся в этой битве, пятьдесят тысяч навсегда остались на полях и высотах вокруг Лейпцига. Потомки назовут это сражение «Битвой народов».
Глава 7
В Берлинском дворце февральским вечером было суматошно. Ожидался визит великих русских князей, Николая и Михаила. Лакеи расставляли серебряные и фарфоровые сервизы, до блеска протирали бокалы, а на кухне вереница поваров колдовала над яствами. В Зеркальной зале, где должны были принимать гостей, устанавливали свечи на люстре и стенах. Отражаясь в зеркалах, свет создавал причудливый танец, а мягко шедший снег за окном создавал поистине сказочную и торжественную обстановку.
Принцесса Шарлотта, полное имя которой было Фридерика Луиза Шарлотта Вильгельмина, в свои пятнадцать лет была высока, стройна и изящна. Дочь королевы Луизы, признанной красавицы Европы, она была похожа на мать. За свои пятнадцать лет она успела пережить бегство с семьей в Восточную Пруссию, несколько лет лишений, которые свели в могилу её мать, и непрерывную череду войн. Несмотря на эти испытания, девочка отличалась жизнерадостностью и непосредственностью.
Сейчас же Шарлотта смотрелась в зеркало и с помощью служанки поправляла свои локоны. Родители Шарлотты уже задумывались о потенциальных женихах. И хотя вокруг еще шла война, это не было препятствием для политики. Великий князь Николай Павлович был братом императора Александра, союзника Пруссии, поддержавшего королевскую семью в тяжелое время. И хотя престол ему не светил, все же укрепление связей с Русским Императорским домом было политически выгодно. После разгрома Наполеона, престиж России и её императора взлетел до небес. Поэтому, Шарлотта была особо взволнованна; кто знает, может этим вечером она встретит своего будущего жениха.
Когда кареты с гостями подкатили к парадному крыльцу, король Фридрих Вильгельм со всей семьей встретил их в парадной зале. Встреча не была официальной, и гости хоть и были братьями императора, все же и возрастом были малы и влиянием не наделены. Поэтому, можно сказать, встречали по-семейному. «В такой обстановке и молодежь будет чувствовать себя раскованнее и будет легче присмотреться к Николаю», — думал Фридрих Вильгельм. Ведь, несмотря на политику, он был отцом, а Шарлотта была его любимицей. Поэтому он не менее дочери желал познакомиться с потенциальным женихом. Про себя он потихоньку вздыхал, понимая, что это, быть может, первый шаг, который разлучит его с дочерью.
Шарлотте Николай сразу понравился. Высокий, статный, немного худощавый, с прекрасными манерами. Неделя, которую Никс провел в Берлине, пролетела быстро. Она каждый день еще с вечера ждала завтрашней встречи. Они много времени проводили вместе, насколько позволяли приличия. Поэтому когда он уезжал, она знала что полюбила, и полюбила на всю жизнь.
Глава 8
Отправляя меня в европейский вояж, маменька прозрачно намекнула присмотреться к Шарлотте Прусской. Мол, говорят она красавица, вся в мать. Вообще Германия считалась этакими царскими конюшнями для остальной Европы, в том числе и для Романовых. Так, например моя матушка, Мария Федоровна, была в девичестве Вюртембергская принцесса. Дело было в том, что исторически Германские земли состояли из множества независимых или полузависимых королевств, княжеств и прочее, бывших частью Священной Римской Империи. Наполеон расформировал большую часть этих образований и вместо Священной Римской Империи создал Рейнский Союз. Вместо 350, состоящий «только» из 40 государств и независимых городов. Большинство вчерашних королей и герцогов остались без работы. Такой большой пул королевских домов давал огромный выбор при подборе потенциальных невест. Поэтому, так сложилось, что в жилах большинства императорских или королевских дворов Европы была большая доля немецкой крови, а многие императорские дворы были родственниками. Так выходило, что брак, например, с родом Оболенских был мезальянсом, хотя они были Рюриковичи и, владея тысячами крепостных, были весьма состоятельным родом. А брак с захудалой немецкой принцессой, пусть и без королевства, зато из «королевского» рода был комильфо. Так же обстояло дело и в Англии, и во Франции, да и в остальной Европе. Поэтому поездка в Европу, кроме поучительной, имела еще и матримониальную цель. Впрочем, я не возражал, так как у меня был тут свой расчет.
За год, что я провел в этом мире, у меня было время подумать, что делать дальше и как это можно сделать. Историю XIX века я знал неплохо, во всяком случае, основные события и даты я помнил. Это послезнание давало мне преимущество в планировании следующих шагов. Здесь главное было не перемудрить, так как желание, что-то изменить могло привести к еще более худшим последствиям. Великие реформы обычно происходят с большими потрясениями, и результат зачастую бывает противоположным желаемому. Легко осуждать власть предержащих за то, что они сделали или наоборот не сделали. На самом деле, большинство из них имеет очень небольшой выбор решений, который ограничен интересами и возможностями других сторон. Ведь мы ни живем в вакууме, и любое наше решение влияет на других и не всем нравится. А если не нравится, значит, они будут ему противодействовать. Так же как и мы противодействуем тому, что не нравится нам. В краткосрочной перспективе можно наплевать на противодействие других, но вопрос в том насколько долгосрочный результат соответствует нашим интересам.
Например, мой брат Александр решил присоединиться к коалиции против Наполеона. Здесь была замешана и его личная неприязнь к Бонапарту, и желание избавить Россию и Европу от новых угроз. В краткосрочной перспективе могущество России и влияние самого Александра на европейские дела возросли, что приятно щекотало самолюбие, но в долгосрочной перспективе Россию стали опасаться, как нового гегемона, что увеличило противодействие интересам России. После катастроф Испанской и Русской компаний, возможности Наполеона и так сильно уменьшились. Множество ветеранов погибло, а новые рекрутские наборы давали необстрелянных юнцов и вызывали ропот в самой Франции. Поэтому с Наполеоном справились бы, наверное, и без нас, а если и нет, то он продолжал бы оставаться угрозой миру в Европе. То есть притягивать нездоровое внимание англичан, пруссаков и австрияков к себе. А Россия, оставаясь в стороне, могла бы пожинать политические дивиденды. Но случилось, то, что случилось, и я в свои шестнадцать лет повлиять на это никак не мог. Спасибо хоть в Европу отпустили.
С другой стороны я знал, что в итоге мой реципиент стал императором, хотя в 1814 году, со стороны, это казалось нереальным. Ибо Александр был еще довольно молод и имел шанс на рождение наследника. А если с наследником не выйдет, был другой мой старший брат – Константин, который и считался пока наследником престола. Но я знал, что именно Николай в итоге займет Российский престол. И поэтому, я считал, что если я буду вести себя «естественно», как мой реципиент в реальности, которую я знал, я все же стану императором и приобрету реальную возможность кое-что сделать иначе, а кое-что и вообще не сделать.
