Андрей Посняков - Призрак Карфагена
Омаха-бич… В целях конспирации так союзники места высадки называли — Юта, Омаха, Голд, Джуно. Сорок четвертый год, война. От Нижней Нормандии места живого не осталось, одни развалины.
— Ох, извини, я, кажется, перебил.
— Ничего. Так я продолжу? Ну вот. Времени было примерно восемь-девять вечера. Солнце уже заходило — такое потрясающе красивое, знаете, и в море отражалось… Играло, сверкало на волнах. А небо, небо было синим, высоким, и уже загорались звезды, правда еще бледные, словно бы неживые. А облака-то какие плыли! — Юный художник восторженно взмахнул кистью, едва не забрызгав модный стажерский пиджак. — Сверху белые, словно сахарная вата, чуть ниже бежевые, а в самом низу — золотисто-оранжевые от солнца! А временами — вы, месье, не поверите — вдруг становились изумрудно-зелеными! Именно таким вот цветом и сверкали! Чудо! И словно бы такой узенький лучик, тоже зеленый! Я глаз не мог оторвать… Тут он и появился, парапланерист этот!
— Цвет парашюта не разглядел?
— Точно не скажу, далековато было, но вроде красный. Нет, точно красный. И летел он, знаете, так уверенно, прямо, красиво. Потом вдруг стал поворачивать, медленно, по дуге. Я даже подумал, будто он увидал внизу что-то такое, что привлекло внимание, бывает же так. Знаете, я вот в прошлом году…
— Так-так, значит, планировал уверенно? И что дальше? Куда потом полетел?
— А не знаю. — Парнишка пожал плечами. — Он просто взял и исчез. Облако снова зеленым сверкнуло… Я сделал пару мазков, потом голову поднял — а его и нет! Улетел? Наверное, уже приземлился.
— Место, где все было, показать сможешь?
— Смогу. Я же говорю — в Пуант-дю-Ок. Да у меня рисунок есть… вот, смотрите!
Художник нагнулся к лежащей прямо на парапете папке и, достав оттуда рисунок, протянул Нгоно:
— Вот!
Что ж… написано, конечно, вовсе не в реалистичной манере, но все же вполне узнаваемо. Вот и остатки башен, и бетонные укрепления, и луч этот солнечный, но почему-то зеленый, и изумрудное облако, и скала… Приметная такая скала.
— Здорово! — от всей души произнес полицейский.
Глаза мальчишки блеснули:
— Вам правда понравилось?
— Правда. A могу я этот рисунок взять ненадолго?
— Да хоть навсегда берите! — радостно воскликнул художник. — Дайте только я подпишу… Вот — Ж. И. Фернье!
— Спасибо! — искренне поблагодарил Нгоно. — И за помощь спасибо, и за рисунок. У себя в кабинете повешу или даже дома.
Парнишка заулыбался:
— Я рад. Нет, правда! Вот в прошлом месяце случай был. Иду я как-то…
— Ну так я поеду, Жак-Ив! Пора, еще много работы.
— Да-да, конечно. Всего вам хорошего, удачи.
— И тебе того же!
~~~
«Славный мальчуган, — подумал помощник инспектора уже в машине. — И приметливый какой. Одно слово — художник!»
~~~
Пуант-дю-Ок — так назывались мыс и часть побережья, по большей части ныне превращенные в музей под открытым небом. Нгоно добрался туда уже вечером, часов в восемь. До этого заезжал к «Дюгесклену», ждал Башу. Однако хитрый румын так и не появился, и стажер махнул рукой и покатил к мысу.
Что он хотел там найти? Парапланериста? Так если б тот оказался жив, его бы давно подобрали. А если утонул, море вынесло бы на берег если не труп, то уж парашют точно. Заметили бы непременно — там всегда полно зевак, да и мемориал рядом — охрана уж наверняка есть или, по крайней мере, сторож.
Бросив машину на стоянке, Нгоно пошел в мемориал, поговорил со смотрителем — безрезультатно.
Было поздно, и все экскурсии уже закончились, так что господин Амбабве вышел к немецким укреплениям в полном одиночестве, не считая заходящего солнца и выплывшей в небо луны, такой же одинокой, как помощник инспектора.
Признаться, место впечатляло! Пожухлая трава, каменистая почва, скалы. Воронки, бетонные капониры, пушки, колючая проволока… И далеко внизу бушующая кромка прибоя. Да, несладко пришлось рейнджерам в сорок четвертом. И сейчас-то попробуй заберись с моря на эти скалы! А тогда, под градом снарядов и пуль?
А что, если парашютист приземлился неудачно, ранен, потерял сознание? Конечно, был бы жив — закричал бы. А если не мог?
Хорошо бы завтра обыскать все прямо с утра, как посветлеет. Надо позвонить в комиссариат, попросить помощи — и людей, и собак. Да, с собаками быстро бы нашли тело, живое или мертвое. Хм… Парнишка сказал — исчез! В таких скалах исчезнуть можно запросто!
Нгоно достал из прихваченного с собой дипломата рисунок. Вот он, мыс, затянутый колючей проволокой, наверное, для защиты от несчастных случаев. А вот параплан. Летит этак безмятежно как раз над мысом. Впрочем, Жак-Ив говорил, парашютист далековато от мыса кружил, скорее над морем. И исчез внезапно. Куда? Ни с того ни с сего просто упал в воду?
Осторожно перебравшись через колючую проволоку, молодой человек подошел к самому склону, нагнулся. Да, прямо скажем, трудновато было штурмовать эту высоту!
Что-то хрустнуло сзади, и Нгоно, как опытный охотник, совершенно машинально резко отпрыгнул влево. Чья-то темная фигура, не удержав равновесие, полетела вниз, в пропасть… Вопль отчаяния отразился от скал и тут же затих, словно захлебнулся.
Выхватив из кармана маленький, размером с палец, фонарик, молодой человек посветил в темноту, постепенно осознавая, что на месте упавшего должен был быть он сам! Хорошо, охотничий инстинкт не подвел. А был бы на месте Нгоно обычный полицейский — лежал бы сейчас внизу с переломанными костями.
Внизу…
Посветив вокруг, стажер отыскал тропинку, ведущую в обход скалы вниз, к морю, и быстро пошел по ней, стараясь не споткнуться. Тут запросто можно сломать шею, чего, видимо, и хотел неизвестный.
Кто б это мог быть? Наверняка кто-то из местной шпаны. Приметил одинокого человека, посчитал туристом, решил столкнуть да ограбить. Вот только не повезло, бедолаге! Ладно, скоро увидим, кто это. Может быть, даже кто-то из людей Мориса. Тогда было бы здорово, если он еще жив, можно будет допросить. Если повезло — упал на песок… Ага!
Спустившись, Нгоно выскочил из-за скалы на песок… и тут же закрыл глаза рукой — впереди вдруг вспыхнуло море! Волшебное сияние поднималось из самой пучины, волны сверкали, словно бы отражая сияющее солнце. Однако это был их собственный свет, идущий откуда-то изнутри, облизывающий и заставляющий светиться камни и белую пену прибоя. Лизавшие узкую полоску пляжа волны казались огненными пылающими языками, будто кто-то разлил в море бензин и поднес спичку.
Стажер машинально отпрянул и тут же рассмеялся: ну конечно же! Флюоресценция моря! Не столь уж и редкое в здешних местах природное явление, еще Виктор Гюго наблюдал его в Изиньи… Вот и Нгоно, можно сказать, повезло! Даже два раза: со скалы не столкнули и увидел такое чудо!
Жаль, что некогда сейчас было спокойно стоять и любоваться. Пора было заняться делами.
Вздохнув, молодой человек убрал ставший ненужным фонарик и зашагал к скале, маячившей на фоне синего звездного неба острым матово-черным рогом.
Куда-то сюда упал незадачливый незнакомец. Ну да, вот и следы… Следы! А ведь повезло! Упал на песок, не повредился, скрылся куда-то… Но он никак не мог далеко уйти!
Идя по следам, Нгоно нырнул за скалу и снова включил фонарик. Поднимаясь вверх по узенькой и опасной тропке, шел осторожно, прислушиваясь. Чу! Где-то наверху послышался шум мотора!
Стажер прибавил шагу, выбрался на скалу и успел заметить удаляющиеся огни автомобиля.
Черт! Упустил! Бежать к автостоянке? Нет смысла, слишком уж далеко. Однако этот ночной черт большой наглец — заехать на машине прямо к мемориалу. Тут и дороги-то нет, одни пешеходные тропы. Судя по красным огонькам, именно по ним авто и едет, огибая воронки, оставшиеся с сорок четвертого года.
А что же сторож? Да нет здесь никакого сторожа, слишком уж велика площадь. Ладно, завтра, все завтра. А сейчас… Его ведь, в конце концов, ждут!
Нгоно улыбнулся и, оглянувшись, бросил последний взгляд на охваченное неземным сиянием море.
Глава 2
Нижняя Нормандия
Департамент Кальвадос. Гости
Пробило полдень, вернулся ли
этот путник?
Что он здесь ищет?
Издали кажется: он, одинокий, ищет потерянное.
Жан-Мари Ле Сиданер.[2]— Ой, как там здорово! — Катя — молоденькая, лет двадцати или чуть больше — женщина с ярко-голубыми, как ясное небо, глазами, восторженно закричав, заглянула в каюту. — Ну что вы здесь сидите-то? Вылезайте, посмотрите — красотища какая! Море прямо горит! Да идите же на палубу, успеете еще выпить! Ну, Саша!
Мускулистый молодой человек в полосатой майке, кареглазый, похожий на одного знаменитого артиста, шатен с небольшой шкиперской бородкой и татуировкой в виде штурвала и ленты «Товарищ» на левом предплечье, ухмыльнулся и поставил стакан на стол:
