Андрей Посняков - Вандал (сборник)
– Еще пишут, суда в Средиземном море пропадают… – косясь на столпившихся вокруг фульбе, Луи продолжил дальше: – Как раз вот в этом районе, где мы… И вот, профессор какой-то пропал. Француз, доктор Фредерик Арно, физик и философ, член Академии… Портрет его тут…
Юноша помахал газетой под носом у главного фульбе – Нгоно.
– Ну и профессор! – ухмыльнулся тот. – Чудище какое-то, а не профессор.
Ну, что тут сказать? Фульбе – он и есть фульбе, и этим все сказано! Отсутствие даже начального образования на лбу во-от такенными буквами выписано! Можно подумать, этот парень в жизни своей видел хоть одного профессора… Луи скрыл презрение и усмехнулся:
– Нет, я вот думаю, как раз наоборот – вид у этого месье Арно как раз самый что ни на есть профессорский! Он на Эйнштейна чем-то похож – такой же белоголовый, растрепанный… усы – точно, профессорские – бородка клинышком… Написано – исчез вместе со своей яхтой…
– Ого! У него еще и яхта?
– Так он же профессор!
– Ну, почему в мире так? У одних – всё, у других – ничего, а, парни? Ладно, хватит с профессором, что там про пропавшие суда пишут?
– А пишут – уже пять кораблей исчезло, – охотно пояснил Луи. – Небольших таких, рыбацких… ну вот как наша шхуна.
При этих словах его Нгоно испуганно замахал руками:
– Но но, ты это… не каркай!
И что-то зашептал, видать, какие-то свои, языческие, молитвы. Фульбе, они суеверные.
– Треугольник между Сицилией, Сардинией и Тунисом в наше время прозвали – «Малым Бермудским», – Луи нарочно повысил голос, уж больно нравилось ему пугать фульбе. Ишь, как слушают – аж глаза выпучили, смотрите, от страха не лопните.
– Конечно, суда могли и утонуть, – искоса поглядывая на Нгоно, продолжал читать Луи. – Но, к примеру, яхта профессора Арно загадочно исчезла во время полного штиля. И где? В самом, можно сказать, густонаселенном районе, где никогда не было никаких природных катаклизмов. Вот журналисты и пишут… матросы с находившихся в этот момент неподалеку судов заметили лишь какое-то странное зеленоватое свечение и…
– Врут все твои журналисты, – тихо оборвал Нгоно. – Они уже дописались, что скоро Луна на Африку упадет!
Луи пожал плечами:
– Ну, почему только на Африку? Просто мир сжимается, про это многие газеты пишут. И Луна, естественно, тоже становится ближе… но упадет она на землю примерно через десять тысяч лет, так что нам пока беспокоиться нечего!
– Луна? Через десять тысяч? – вдруг оборвал малиец, скромный, вечно молчаливый парень, звали его Бенжамен, Бенжамен Кашанси. – А вы Сириус в небе видели?
– Сириус? – фульбе – и не только они – озадаченно переглянулись.
– Да, Сириус, – малиец повысил голос. – Я-то на него каждый… ну, почти каждый день… ночь то есть… смотрю – мы так зрение проверяем. Так вот! Точно вам говорю – он все ярче и ярче! Так… так не бывает просто! Не должно быть!
– Ну вот, – подмигнув своим, усмехнулся Нгоно. – Теперь еще и Сириус на нас свалится.
Парни засмеялись… и вдруг вздрогнули, услышав многократно усиленный выносным репродуктором голос реиса.
– Внимание всем! – жестко произнес Алим Кишанди. – С левого борта приближается неизвестное судно. Судя по всему – это военный корабль. Пограничники – итальянцы или французы. Прошу не паниковать – мы все еще в нейтральных водах.
– Не паниковать, – с прищуром глядя на быстро приближающее судно, невесело усмехнулся Бенжамен. – Чего ж он сам-то паникует? Ишь… через репродуктор стал кричать. Не мог просто спуститься на палубу, так сказать…
– Может, не захотел просто. Поленился.
А Луи ничего не говорил, снова вытащил паспорт, повертел в руках… завернул в обрывок газеты, которую только что читал, и теперь просто смотрел на чужой корабль… и вовсе не походивший на военный. Те обычно серые, этот же – бело-голубой, как дома в предместье Туниса Сиди-Бу-Саиде… И пушек никаких нет… одна только огромная полусфера…
– Это спутниковая антенна, – тихо пояснил Бенжамен. – Я читал про такие.
Читал? Луи оглянулся – а этот малиец ничего, развитый… не то что тупые недоумки фульбе!
А бело-голубой красавец корабль, нагнав «Л'Этуаль», между тем замедлял ход… и это почему-то никому на шхуне не нравилось – ни реису-хозяину, ни его матросам, ни – уж тем более – беженцам.
Веяло – явственно веяло – от этого бело-голубого кораблика какой-то не вполне осознанной угрозой.
– Смотрите!!! – вдруг воскликнул Луи, увидев, как ровно посередине ослепительной белой полусферы вдруг пролегла зияюще-черная трещина. Трещина ширилась… и вот уже полусфера раскололась надвое, явив наружу странной формы антенну… или нечто, напоминающее антенну… или какую-нибудь лазерную пушку, которую, впрочем, никто из находившихся на борту шхуны не видел, а потому не мог о ней и судить.
– Смотрите, смотрите! – испуганным голосом закричал вдруг какой-то матрос. – Эта штука… она ведь… она – на нас…
Он не договорил – внезапно вырвавшийся из антенны – или что там это было – луч, тонкий и ярко-зеленый, вдруг превратился в параболу, а потом и вовсе в какой-то непонятный шар, словно цепкими лапами обхвативший шхуну… Море вокруг вздыбилось, огромные, с десятиэтажный дом, волнищи, возникли неизвестно откуда…
– Господи Иисусе… – округлив глаза, крестился Луи. – Святая Дева…
Окружающий мир вспучился, а море словно бы открыло огромную пасть, поглощая несчастное судно…
– Куда нас несет, куда? – уцепившись за леер, в отчаяньи завопил Луи.
И снова сверкнуло зеленое пламя… и мир вокруг померк. И наступила тьма.
«Л'Этуаль» исчезла, как и не было. А море снова стало спокойным и гладким. И ласковые волны бились в борт быстро уходящего прочь бело-голубого кораблика, с каким-то цифрами вместо названия и синим, украшенным желтыми звездами, флагом Евросоюза на корме.
Глава 3. Умеют ли дельфины улыбаться?
…и юна, и разумна, и ласкова,
хоть и мало зим провела она в этом доме.
«Беовульф»– Ну, что ты еще заказала? – молодой человек, жеманный блондинчик лет двадцати – двадцати пяти, в кремовых шортах и разноцветной рубашке апаш, хмуро посмотрел на сидевшую с ним за столиком девушку – симпатичную, нет, даже – красивую, брюнетку с яркими голубыми глазами.
Ох, как на нее посматривали арабы, неторопливо потягивавшие местное слабенькое пивко «Сельтия» за соседним столом. Даже языками прищелкивали, один аж подмигнул, когда девушка невзначай обернулась.
Нет, она все-таки была не брюнетка – просто темно-русая. Падающие на плечи волосы, белая блузка, легкая голубая – в цвет глаз – юбочка.
– Вот, скажи, бэби…
– Сколько раз тебе говорить, не называй меня бэби!
– Да ладно, уймись, – блондинчик махнул рукою. – Короче, ты что, типа вот эту фигню жрать собралась?
– Как бы да!
Оба говорили по-русски, да они и были русскими, туристами, недавно прибывшими в соседний аэропорт тунисского города Монастира, родины Хабиба Бургиба – первого президента Туниса. В городе имелся и соответствующий мавзолей, куда, правда, молодые люди так еще и не сходили… да и вообще не собирались, а больше валялись на пляже да еще хотели заняться дайвингом.
– Вот что, тебе мало, да? – кипятясь, юноша обвел рукой ломившийся от только что принесенных закусок стол. Тунец, морковка, свекла, креветки эти огромные, стейк, бараньи ребрышки…
– Ну, хватит уже, утомил, – девчонка лениво потянулась, короткая блузка ее приподнялась, обнажив стройный животик… что вызвало дружное уханье арабов.
– Эти еще козлы, – блондинчик неприязненно покосился на соседей. – Сидят… Нет, чтоб шли бы, работали!
– Ты в жизни своей много работал! – издевательски усмехнулась девушка. – Что же касается еды, то это вот, что сейчас принесли, я давно хотела попробовать…
– Вот это гнусное месиво? Похоже на дорожную грязь.
– Называется «бкайла» – мясо и сосиски, тушенные в черном горошке…
Молодой человек в ужасе округлил глаза:
– Катя! Ты и в самом деле собираешься это есть?
– Да, собираюсь, – девчонка взяла в руки вилку, поднесла месиво ко рту… и блаженно зажмурилась. – Умм! Действительно, очень вкусно. Попробуй!
– Нет уж, уволь! И вообще, пора кончать эту обжираловку, мы же с тобой сегодня собирались в Тунис. Туда вся наша компания как раз заявилась – Леха, Колян, Максик, девчонки… Все из нашего клуба – эх, зажжем! Поехали, хватит тут сидеть! Сейчас поднимемся, заберем вещи…
– Девчонки, это те самые, с которыми ты… – Катя попыталась кое-что уточнить, однако нетерпеливый спутник ее уже поднимался, бросив официанту три двадцатидинаровые купюры… Вполне достаточно. Даже с лихвой.
– Мерси боку, месье, – официант вежливо наклонил голову, добавив еще что-то по-французски. С таким же успехом он мог говорить и на любом другом языке – молодой человек не знал никакого, хотя английский учил, вернее – родители заставляли.
