Юрий Корчевский - Ратибор. Забытые боги
В ответ на это Илья только развёл руками.
– Нищий – и сразу familia urbana! Да ты везунчик, парень. Кстати, как твоё имя?
– Илья.
Familia urbana – род слуг, обслуживающих дом, подающих на стол кушанья, готовящих пищу, убирающих, охраняющих дом, развлекающих гостей. Стояли они на ступень выше, чем те, кто трудился пастухом, виноградарем, ткачом, столяром, портным.
Прислуга могла быть как из свободных граждан, так и из рабов. Невольники Рима были из числа захваченных пленных. И если сам город Рим насчитывал около шестисот тысяч свободных граждан, то рабы составляли половину.
Попасть в рабство могли свободные граждане за долги кредиторам, отец мог продать своих детей в рабство; за серьёзные преступления свободный человек мог быть зачислен в рабство с конфискацией имущества. Свободная женщина, связавшаяся с рабом и не прекратившая эту связь после предупреждения, становилась рабыней того, кому принадлежал раб.
Рабы не имели внешних опознавательных знаков и в свободное время могли посещать стадионы, термы, театры.
Торговля рабами приносила большой доход. Везли их из Африки, Испании, Сирии, Галатеи и других мест. И за каждого ввозимого в империю раба работорговец платил казне четверть его стоимости, а цена раба доходила до 18–20 золотых солидов.
Илье же положили в качестве жалованья смешные деньги.
Римская денежная система была простой. Один золотой ауреус стоил двадцать пять динариев, серебряный сестерций стоил четыре асса, дупондий же равнялся двум медным ассам.
Но Илье было плевать на эти соотношения. Будет крыша над головой, еда, и он будет в городе. У него появилось желание добраться до Рима – почему-то он был убеждён, что там он будет востребован. Вспомнилось латинское высказывание – все дороги ведут в Рим.
Они вышли со двора. Незнакомец, которого звали Аякс, остановился у паланкина, стоящего на земле:
– Госпожа, я нанял носильщиком варвара, человека свободного. Ты одобришь мой выбор?
Лёгкая шёлковая занавеска приоткрылась, и показалось женское лицо. Внутри паланкина было сумрачно, и Илья не успел рассмотреть женщину.
– Да, он подходит, Аякс. Я уже заждалась, нам пора в путь.
На обочине дороги сидел носильщик – уже бывший, держась за ногу, которую он неосторожно вывихнул.
Рядом с ручками паланкина стояли трое мужчин. Один из них был чернокожим, двое других – из стран Магриба.
– Илия, не стой, берись за ручку. Осторожно подняли носилки. Так, Илия, ты новичок, объясняю. В ногу не шагать, ты не гастат в строю, иначе паланкин будет раскачиваться. Пошли!
Аякс произносил его имя на римский манер – Илия. Все носильщики были рослыми, физически крепкими и носилки несли легко. Впереди шагал Аякс. Его задачей было освобождать дорогу госпоже, если была в том необходимость, а также предупреждать её, если навстречу несли знатную даму, с которой следовало раскланиваться, иначе это выглядело бы как неучтивость.
Дорога заняла уже часа два, когда впереди показался город.
– Мессина! – торжественно объявил Аякс, и, наверное, больше для Ильи, чтобы впечатлить его.
Город по меркам империи был важен и велик – сто двадцать пять тысяч жителей, и это при том, что сам Рим имел шестьсот тысяч и был крупнейшим городом мира. А для Ильи Мессина – как современный районный центр, небольшой провинциальный городок. Но когда до него дошло, где этот город, он едва не выругался – Мессина находится на северной оконечности острова Сицилия, отделённом от континента Мессинским проливом.
Когда-то, в свою бытность судовым механиком, он был однажды в этих местах. Сейчас же для него было плохо то, что пешком до Рима отсюда не дойдёшь.
Вошли в город. Улицы его были узкие, но прямые и застроены каменными зданиями. В городе было полно народу – солдаты, рыбаки с ящиками, полными рыбы, торговцы всех мастей. Шум, суета…
После тихой деревни шум оглушил Илью. Оказывается, от цивилизации со всеми её атрибутами – шумом, запахами, суетой людей – отвыкаешь быстро. К тому же смущало разноязычие. Слышалась и греческая речь, и латиница, и арабский говор, и вовсе непонятный… Воистину – Вавилон!
Но Аякс шёл вперёд, властно покрикивая и освобождая дорогу для носилок.
Народ по большей части ростом был невелик, рослые носильщики были на голову выше, а Илья – так и на две. На него засматривались прохожие, особенно женщины. Высокий, мускулистый, русоволосый и сероглазый, с кожей, покрытой ровным загаром, он выделялся на фоне местных жителей, невысоких кареглазых брюнетов.
– Варвар-то красавец, как Аполлон! – услышал он чей-то женский голос.
Может быть, кому-то из мужчин такое внимание и польстило, но не Илье в его нынешнем положении. После Марьи, убитой на его глазах, он не мог смотреть на других женщин; безразличны они ему были, как будто выгорело всё внутри. Да и в деревне, где он провёл с Александером почти полгода, женщин почти не было. А если и были, так замужние, расплывшиеся после многих родов, задавленные тяжёлым ежедневным трудом.
К удивлению Ильи, они прошли через весь город и вышли на его окраину. Здесь, вдали от порта и городского шума, располагались виллы богатых людей – по-другому назвать эти дворцы, расположившиеся на больших зелёных участках, утопающие в цветах и садах, он не мог. Допрежь в России и на Руси, где ему удалось побывать, он такой красоты не видел. Цветы и деревья, названия которых он не знал и не видел никогда, благоухали, распространяя окрест тонкие, приятные ароматы.
Виллы располагались на пологом склоне холма, откуда прекрасно были видны город и море за ним, а далеко, в дымке – континент, основные земли империи.
По знаку Аякса носильщики остановились у входа и опустили паланкин.
Из портика выбежали две молодые служанки и помогли хозяйке выйти, хотя она вполне могла бы сделать это сама.
Илья ожидал увидеть престарелую матрону, однако лицезрел прелестницу лет тридцати. Ухоженная, благоухающая благовониями, в нежно-розовой тунике, она могла бы составить конкуренцию самой Афродите, выходящей из морской пены.
Хозяйка бросила на Илью мимолётный взгляд и прошествовала в дом. Нет, домом это строение назвать было нельзя, скорее – дворец об одном этаже, с портиками и колоннами, с многочисленными статуями по периметру.
Едва хозяйка вошла внутрь, как зазвучала арфа – это услаждали слух госпожи рабыни-арфистки. М-да, красиво жить не запретишь!
Носильщики подняли пустой паланкин. Впрочем, он не стал намного легче, хозяйка не была женщиной крупной или тучной.
Аякс скрылся в доме, носильщики обогнули дом. За ним располагались хозяйственные пристройки, дом для прислуги. Носилки оставили в сарае, где стояла украшенная деревянной резьбой колесница. «Для хозяина», – догадался Илья.
Носильщики прошли в небольшую комнату.
– Твоё место, – на греческом, с акцентом, сказал ливиец.
Низкие топчаны с тонкими матрацами, набитыми высушенными морскими водорослями, стояли по углам. Посередине – стол. Больше в комнате не было ничего – шкафа или сундука для одежды, скамеек или стульев.
Илья с наслаждением улёгся – после долгой дороги ноги устали, работая на винограднике, он отвык от больших переходов.
От матраца пахло чужим человеком, видимо, тут раньше спал носильщик, вывихнувший ногу.
– Чего разлёгся, идём есть.
Но Илья и сам собирался спросить о еде – проголодался.
Носильщики прошли в трапезную для слуг. Два длинных стола, вдоль них – лавки. По самым скромным подсчётам, трапезная могла вместить полсотни человек.
Носильщики уселись за стол, и двое рабов поставили перед ними пиалы с чечевичной похлёбкой и положили лепёшки. Ложек, похоже, тут отродясь не было.
Илья, чтобы не опозориться, стал смотреть, как едят носильщики. Они отламывали кусочек лепёшки, макали его в похлёбку и отправляли в рот. При этом пиалы пустели быстро.
Илья решил поступить проще – он откусил от лепёшки и отпил из пиалы. Вкус был непривычный, но съедобный. Чечевичную похлёбку он пробовал впервые.
Носильщики переглянулись: так принимать пищу среди римлян, рабов, было не принято.
Ливиец сказал:
– Варвар.
Илья усмехнулся – вступить с ними в перепалку в первый же день он не хотел. С носильщиками ему жить какое-то время придётся, паланкин таскать. А ел он так, как ему было удобнее, всё лучше, чем лепёшку в похлёбке мочить.
Едва они успели доесть, рабы тут же убрали из трапезной пиалы и поставили на стол миски с тушёными бобами, обильно сдобренными сверху красным молотым перцем.
Илья попробовал – остро, даже чересчур. Но носильщики ели с удовольствием. Для Ильи пища непривычная, придётся привыкать, ибо со своим уставом в чужой монастырь не ходят и готовить привычные ему блюда здесь никто не будет.
Сразу же принесли кувшин с уже разбавленным вином и разлили его по кружкам. Разбавленное водой вино называли уксусом, и считалось, что его употребление полезно для здоровья.
