Капитали$т. Часть 6. 1992 (СИ) - Росси Деметрио
Как и предсказывал товарищ капитан, пострадавший в перестрелке майор скоропостижно скончался в больнице. В райцентр действительно согнали милицию со всей области — отработали все злачные места, ликвидировали остатки банды Вурдалака и, заодно, прихлопнули его конкурентов — основных подозреваемых в расстреле.
Кроме того, славные органы обнаружили громадный склад водки, которая, как выяснили эксперты, оказалась поддельной и несла страшную угрозу жизни и здоровью наших сограждан. Обнаружен был также спирт, бутылки, этикетки и прочее необходимое для производства опасного зелья. Задержали органы и организаторов производства, к сожалению, фиктивных. Настоящие, Алан и Альберт, куда-то ускользнули. Скорее всего, были предупреждены милицейским руководством.
Мы с Матвеем в валютном баре при казино. Бутылка «Veuve Cliquot» — сто двадцать долларов, порция виски — пять, стакан пива — два.
— Да и хрен с ними, — легкомысленно заявил Матвей. — То хорошо, что хорошо кончается! Видишь, как все удачно получилось!
— Ничего пока не кончилось, — ответил я с сомнением. — Организаторы целы. Канал поставок у них никуда не делся. Могут через месяц объявиться и снова производство открыть. Как нефиг делать.
— Как только объявятся, сразу хлопнем!
Матвей явно воодушевился удачей
— А скажи, Леха, почему менты так удачно отработали? Ты их подвел, что ли?
— У шестого отдела пять новых «Жигулей» в автопарке, — объяснил я. — А у начальника микроавтобус. «Фольксваген».
— Понял, — усмехнулся Матвей. — А почему нельзя было сразу через них решить? Повязали бы и Вурдалака и этих осетин… А?
— Ты шутишь, что ли? — усмехнулся я. — Я «шестовикам» не доверяю. Не те у нас отношения.
— Да хрен с ними, — сказал Матвей пренебрежительно. — Что они сделают?
В общем-то он прав. Что они сделают?
К концу лета складывается примерная картина приватизации. Борис Борисович, наш покровитель в коридорах власти, хочет аптечную сеть и небольшой местный фармакологический завод. Весьма разумно с его стороны. Господин губернатор хочет сельскохозяйственные угодья. Тоже губа не дура. Наверное, в душе — феодал и крепостник. По слухам, строит где-то в глубинке особнячок на берегу реки. «Комсомольская группировка» хочет заправки. И нефтеперерабатывающий завод в области. Если не в собственность, то хотя бы контроль менеджмента. Менеджмент завода, в свою очередь, не хочет под контроль. В одного из комсомольцев уже стреляли, но не попали. Корейская группировка хочет овощные магазины. Азербайджанская группировка тоже хочет, азербайджанцев много, но корейцы сплоченнее, там во всю полыхают какие-то разборки. Директора заводов и фабрик хотят свои заводы и фабрики. При этом, восемь из десяти совершенно не собираются заниматься каким-либо производством. Они очень хорошо знают, что можно на их предприятии по-быстрому продать, чтобы получить хорошую сумму в валюте сразу. А потом уже хоть трава не расти. Как говорится, после нас хоть потоп.
Директор механического завода хочет государственный кредит, чтобы расплатиться с долгами предприятия, которых уже накопилось очень порядочно. Интуиция подсказывает мне, что никакого кредита товарищ директор не получит. В конце года все в очередной раз покатиться под гору и проблемы товарища директора высокому начальству будут малоинтересны.
Доллар уже под сто семьдесят, а местами и до ста восьмидесяти дотягивает. Приличный телек стоит тысячу долларов, музыкальный центр — шестьсот-семьсот, кило говядины на рынке — двести пятьдесят рублей, курятины — сто пятьдесят, молоко — сто рублей за литр. Интересно то, что государственная торговля все еще существует, окончательно исчезнет она только с полным переходом магазинов и прочей торговой инфраструктуры в частные руки. А пока потихоньку работает, некоторые магазины все еще торгуют по государственным ценам, которые могут быть в три раза ниже рыночных. Естественно, очереди.
Коллеги по бизнесу посматривают на нас искоса. По общему мнению, у «Астры» и так всего много. И вообще — зарвавшаяся мажорско-бандитская мафия. Но в лицо только улыбаются. Но вообще, в бизнес-сообществе азарт и радостное возбуждение. Что-то сродни золотой лихорадке. Сейчас мы разделим государственную собственность и тогда заживем!
В конце лета я почувствовал, что устал. Дичайше. Бесконечные встречи, какой-то круговорот лиц, бумаг, встреч, ресторанных посиделок. Несколько раз я ловил себя на том, что не помню, какой сегодня день недели и какое число. Как будто живешь один длинный-длинный день, который никак не закончится… Я боялся сорваться с катушек.
Ялта, бархатный сезон. Мы не стали брать номер в гостинице, снимаем крохотный домик у самого массандровского пляжа. У какой-то древней старухи. Я и Таня.
Несмотря на конец лета, народа на пляже — не протолкнуться. Из всего бывшего СССР, как обычно. Пляжи бесплатные, пока никто не догадался брать деньги за впуск. Деревянные топчаны тоже бесплатные — вставай пораньше и занимай, хоть в тени под навесом, хоть на солнцепеке. Обычно за небольшое вознаграждение этим занимаются хозяева квартир. Сервис, конечно, на околонулевом уровне. Впрочем, на пляже можно купить вареную кукурузу, пирожки, виноград и персики. Торговлю контролируют большей частью татары.
На пляже уже заметен специфический контингент — золотые цепи, короткие стрижки, раздутые бицепсы. Братва в основном не сидевшая, наколок почти не видно, но встречаются и специфические персонажи. В тени, на самых «козырных» местах — азартная карточная игра, рубятся в традиционные пляжные игры — деберц и преферанс. Каталы-пляжники старательно изображают лохов, обвешанные золотом лохи — изображают крутых. Впрочем, уйдут без денег и без побрякушек, ни они первые, ни они последние, этот бизнес отлаживался десятилетиями.
Ялта — море теплое, горы величественны, а чебуреки в кафешке достойны всяческих похвал. Украина уже ввела свою валюту — цветастый и вырвиглазный, какой-то игрушечный «карбованец», который население называет «купон». Купон без проблем меняется на рубли, доллары и любую иную валюту, но при этом обесценивается еще стремительнее, чем рубль. Вокруг каждого банка — стайки валютчиков, которые зазывают: «Купончики на рубчики!» Все смотрят на эту валюту как на какую-то причуду, да и Крым никто не воспринимает как заграницу… Валютчики делятся на две категории — барыги и кидалы. Барыги меняют честно — придерживаются более-менее рыночного курса и даже демпингуют по отношению к банкам, имеют свои десять-пятнадцать процентов со сделки и счастливы. Кидалы, соответственно, кидают, то есть, меняют нечестно. Могут «сломать» деньги или подсунуть «куклу», могут просто выхватить и сбежать, могут разыграть появление ментов — способов хватает. Барыги недолюбливают кидал, из-за них ко всем валютчикам отношение настороженное…
Море расслабляет. Навевает мысли о бренности всего земного, о суете и томлении духа. А горы как будто смеются над нашими человеческими потугами. Многие тысячи лет до появления человека они стояли здесь, и после исчезновения человека будут стоять здесь, а мы воображаем, что какой-нибудь Кравчук или Ельцин владеет этими горами… с таким же успехом блохи могут вообразить себя хозяевами собаки, которая, вне всякого сомнения, обошлась бы вовсе без блох…
Вечером на набережной многолюдно и пестро, настоящий Вавилон, где все вперемешку — банкиры, бомжи, неформалы, бандиты, проститутки, простые бывшие советские люди… Золотые цепи поверх футболок «Рибок», солнцезащитные очки, спортивные костюмы, шорты, драные джинсы, приличные летние костюмы и белые рубашки… Люди отдыхают и благодушествуют.
На набережной — вернисаж, несколько десятков художников выставляют свои работы под открытым небом. Работы, большей частью, рассчитаны на неприхотливый вкус провинциалов, которым все равно, что там на стенке висит, дырку прикрывает, но есть и оригинальные вещи… Тут же мастера готовы изобразить любого желающего — хоть портрет, хоть шарж. Много религиозных сувениров — иконки, кресты, церковные календари… Тут же кришнаит в ярких розовых одеждах крутится на месте, привлекает внимание окружающих.
