Операция "Ананас" (СИ) - Ромов Дмитрий

Я кивнул и нахмурился, давая понять, что не нужно спрашивать у меня, почему мы не в отель едем. Причина была в том, что в этом состоянии я слишком уж бросался в глаза, и мне не хотелось, чтобы таксист сообщил следователю, что вёз подозрительного молодого человека с такой-то внешностью по такому-то адресу.

Выйдя из машины, я сел, буквально упал на ближайшую скамейку.

— Саш, что с тобой? — испуганно спросила моя невеста. — Почему мы не в гостиницу поехали?

— Подышать надо, — ответил я. — Наверное съел что-то, как-то нехорошо стало.

— Тем более, надо скорее в номер. Там у нас медпункт есть, между прочим.

— Мне уже лучше, — кивнул я. — Правда. Падай рядышком. Посидим немного и пойдём.

В гостиницу мы вернулись, шагая вдоль пляжа. От моря шла прохлада и монотонно-успокаивающий ритмичный шум прибоя. Я успокоился, только в груди сидела горячая заноза, будто я выстрелил не в голову Швеца, а в сердце самому себе.

— Надо воды попить, — сказала Элла, когда мы вошли в гостиничный номер.

Она ловко открыла стоящую на столе бутылку «Боржоми» и наполнила гранёный стакан. Я жадно осушил его и поставил на стол.

— Что?.. — удивлённо спросила она. — Почему ты так…

Я не дал ей договорить, резко притянул к себе и впился губами в её губы. Она задрожала, и я подхватил её на руки. Сделал несколько шагов по небольшому номеру и бросил на кровать. Белое лёгкое платье задралось, показывая такие же белые кружева.

— Свет, — прошептала она. — Выключи свет.

Я сорвал с себя рубашку.

— Нет, я хочу тебя видеть.

— Что…

Мне было не до разговоров. Я набросился на неё и не дал больше сказать ни слова. Южный воздух, мороженое, «Чингисхан», тёмная сочинская ночь, луна, оборотень с выгнувшейся фигурой — всё переламывалось в огромном калейдоскопе или мясорубке. Нужно было выбросить все эти кровавые узоры из головы и заняться тем единственным, что только и имело смысл. По крайней мере, в этот момент.

Утром я встал на рассвете, умылся и быстро начал одеваться.

— Ты куда? — промурлыкала Элла, улыбаясь не открывая глаз.

— У меня дела, — ответил я. — Вернусь завтра. Пожалуйста, не светись здесь особо в одиночку. Хочу, чтобы была возможность сказать, что весь день провёл с тобой.

— Это как? — резко села она на постели, вместе с одеялом сбрасывая негу и расслабленность.

— Постарайся, — усмехнулся я и, наклонившись, поцеловал её в шею.

— Нет! — капризно воскликнула она, притягивая меня к себе. — Не пущу! Нам ещё надо выяснить, где ты получил все эти… навыки… И закрепить кое-что…

— Это природа, милая.

— А я думала, любовь…

— Несомненно, — улыбнулся я и мягко освободился из её объятий. — Веди себя хорошо и попытайся быть скромной.

— Как это попытайся! Я и так скромница, каких…

Окончание фразы я уже не услышал, поскольку выскочил в коридор. Спустился на лифте и пройдя по коридору в противоположную от фойе сторону, вышел наружу через боковую служебную дверь.

Неподалёку заметил Сироту. Он сидел на лавочке со свежим номером «Советского спорта».

— Эх жизнь хороша, — прищурился он, когда я подошёл поближе, — и жить хорошо, правда?

Ласковое и совсем ещё не жгучее утреннее солнце делало мир чудесным местом. От моря доносился шелест прибоя, пахло олеандрами или кто они тут… южными цветами, одним словом.

— Да-да, — кивнул я. — Скажи ещё, что я тебя через силу тащу.

— Конечно, так и есть, — ухмыльнулся он. — Я бы сейчас прошёлся вдоль пляжа, искупнулся бы, а потом шашлычок с пивком и…

— Балабол. Пошли уже, а то отменю поездку, и будешь тогда шашлычок с пивом употреблять.

— Хорошо бы, — вздохнул Сирота. — Только на какие шиши? Будешь читать?

— Нет, не до спорта.

— А что так? Тут вот про чемпионат по стрельбе… Я думаю, ты бы мог много рассказать об этом виде спорта, правда же?

— Вряд ли, — хмуро ответил я.

— Что так? Говорят, хотят новую дисциплину ввести, «стрельба в упор» называется.

— Так! — зло оборвал его я.

— Да ладно, — заржал он и поднялся с лавки. — Шутка, чё! Поехали. Слыхал, говорят в парке бывшего мента завалили? Или он сам себя. Пока неясно. Он вроде напал на девчонку какую-то. Думали, что это она его замочила, но вроде нет, не подтвердилось. Да ей и лет всего тринадцать. Два выстрела было.

— Ужас, — покачал я головой. — Тяжёлая криминогенная обстановка, даже страшно становится.

Сирота залился кашляющим смехом.

— А ты информированный, — покачал я головой. — В ментовке родня?

— Пошли уже, — подмигнул он. — Кто рано встаёт, много узнаёт.

— Вы откуда, а? — кивнул мне армянин в кепке. — Москвичи?

Он крутил баранку и видно было, что настроение мы ему с самого утра подняли. Когда мы появились у стекляшки касс и у «готических» стрельчатых окон вокзала, повсюду было много людей и машин. Он стоял со скучающим видом, скрестив на груди толстые волосатые руки.

Полтинник за полдня работы взбодрил его и сделал весёлым. До Геленджика на его горчичной шестёрке ехать было часа четыре, хотя он обещал два с половиной, максимум три.

— Москвичи, — подтвердил я с заднего сиденья.

Сирота сидел рядом с водилой, а я забрался назад.

—Москвичи богатые, — повернулся к Сироте шеф и улыбнулся толстыми губами. — На отдых к нам?

— На отдых, — подтвердил мой компаньон. — А ты сам-то в Москве бывал?

— Нэт ещё. Собираюсь на Олимпиаду. Правда, что у вас там коммунизм наступил?

— Коммунизм — это молодость мира, — насмешливо заявил Сирота.

— Эх! А правда, что иногородних не пускают сейчас?

— Конечно, вы же всю колбасу раскупите.

— Зачем колбасу? — оскорбился водитель. — Колбасу я тебе и здесь найду. Бастурма знаешь?

— Как не знать.

— Вот! Мама такой бастурма готовит, никакой колбаса не нужен.

— О, — одобрительно кивнул Сирота. — Правильно говоришь, сознательный ты человек. А что тогда в Московском коммунизме ищешь?

— Вай, друг приехал, говорит, там всё есть. Всё вообще! Как в Америке. Его дядька там живёт.

— В Америке дядька?

— Зачем? В Москве живёт! Там цены, Америка плачет. Он мотоцикл купил, книги купил, ваза купил, даже джинсы купил. Магазин! Всё даром отдают. Никакой очередь. А ты говоришь, колбаса хочешь. Нэт. Всё есть. Леви Страус! Адидас!

— А «Арарат» есть?

— Не знаю. Врать не буду, но надо в Москву ехать. Там коммунизм пришёл! Успевать, пока Олимпиада не кончился. Зачем Геленджик едешь? Сочи лучше. Сочи после Москвы второй город. Тоже всё есть, дорого только.

— А Ереван?

— Не знаю, не был. Третий, наверно.

Около двенадцати мы прибыли в Геленджик. Солнце стояло в зените, кругом сновали местные и отдыхающие в шляпах и белых штанах, как завещал великий Бендер.

— Такие города нужно брать утром, — оглядевшись, заметил я.

Мы стояли у автовокзала на шумной улочке с частными домами. Стонали «ЛиАЗы», пшикали, открывали и закрывали двери, добавляя к солёному запаху моря горячие битумно-асфальтные нотки.

— Значит, придётся до утра шкериться, — усмехнулся Сирота.

— Молодые люди, комнату не надо? — возникла рядом грузная тётка с картонкой в руках.

«Сдам комнату», — шариковой ручкой было написано на табличке.

— На сколько вам? Четыре рубля в сутки. Место отличное, сад, птицы, черешня.

— Черешня в цене? — уточнил я, представляя румяную, красную, с жёлтыми боками ягодку.

— Черешня на базаре, а комната отличная. Душ тёплый.

— Пошли посмотрим, — кивнул Сирота.

В принципе, такое проживание было намного безопасней, чем гостиница. Гостиниц раз-два и обчёлся, останавливались такие? Останавливались. Цоб-цобе, покажите их паспортные данные и всё такое прочее. А тёток и бабок здесь хоть пруд пруди. Они, конечно, тоже, в основном, на крючке, но всех не опросишь, да и паспорта они не требуют.