Картограф (СИ) - Москаленко Юрий "Мюн"

– Это про который ты говорил, будто бы он совсем как мензула? Только другой, вроде как посложнее?

– Да! – поддержал его поручик.

А Раков, походу, разошёлся:

– И ещё говорил, словно, без палитры не разберёшься. Наверное, рисовать разноцветными красками придётся? Да?

Я что-то не понял, а причём тут разные краски? Но вслух я этого спросить не успел, потому что поручик меня опередил:

– Алексей, а причём тут разноцветные краски? Мыслишь, в один присест со съёмкой и карту разом нарисовать?

– Рома, да я сам в толк никак не возьму, для чего палитра, – честно признался Раков. – Это вон Андрей уверял, будто бы без неё разобраться не сумеем. После блинов я готов ждать всякого. Отчего бы единым махом и чертёж не расцветить? А чего? И съёмку ведёшь, и карту одново искрашиваешь. Вот как у масонов.

Я, наконец-то изыскал возможность вставить свою реплику:

– Да не говорил я ничего ни про какие краски! С чего ты вообще взял всё это? Краски какие-то! Причём здесь вообще краски? Напридумывал тоже. Краски, блин! Что за краски? Говори, раз уж начал.

Подпоручик был изрядно потрясён такой постановке вопроса, хотя, подобная формулировка проблемы, на мой взгляд, вполне даже уместна.

– Да как же так, Андрей?! – изумился Алексейка. – Ты ведь сам говорил, мол, без палитры не разберёмся, приборы ещё предлагал достать… а сейчас вроде, как и не помнишь…

Я только что по лбу себя не хлопнул:

– Понятно! Только я не палитру предлагал достать, а поллитру.

– Опять ты всё путаешь, – возразил мне подпоручик. – Достать ты предлагал приборы, а без поллитры, говорил, что не разберёмся. Вот я и подумал будто ты красками сразу же чертёж земельный разцветить собираешься.

– Подожди, Лёша, – остановил я его. – Ты про какую поллитру сейчас речь ведёшь? Давай уточним, а то я сам уже запутался.

– Ну как же? У ремесленников, какие художествами разными промышляют, доска для красок поллитрой зовётся. – Обозначил свой взгляд на вещи заурядный господин Раков. – Или что-то другое собирался сказать?

– Етит твою мать! Профессор! Доска для красок – это пАлитра, а пОЛЛитра – это бутылка с водкой! – Попытался расставить все чёрточки над Ё я. – Согласен, слова очень похожи, но обозначают разные вещи. Так что ни рисовать, ни раскрашивать, я и сам ничего не собирался, и вам не планировал предлагать. Ну, что? Разобрались? Или ещё вопросы остались?

Раков посмотрел на сосуд из зелёного стекла и спросил:

– Значит, говоришь, штоф, по-вашему, по-пластуновски, поллитрой называется? Я тебя правильно понял? Никогда допрежь не слыхал.

Вот так вот, да? Получается, теодолит господам землеустроителям как бы и без разницы вовсе, хотя это им очень даже по специальности, но вот про поллитру они спросили. Настоящие офицеры! Хоть и заурядные.

Был у нас в бригаде один капитан, любил он разные устаревшие словечки вворачивать, вот он-то и разъяснил как-то раз, что ведро, как мера объёма жидкости – это не десять литров, а двенадцать, и штоф, как его десятая часть, соответственно тоже не литр, а побольше, ну и про пузырь естественно не забыл.

Вот используя знания, полученные в своё время от сослуживца, я решил прояснить своим новым знакомым ситуацию. Ну, насколько смогу.

– Поллитра, – говорю. – Это такая мензурка, бутылка стало быть, на четыре чарки водки. Выпьешь, и всё сразу понятно становится. Ясно?

– Эвон как ты завернул! – восхитился Старинов. – Без поллитры, видать, и впрямь не разобраться! Алёшка, давай доставай мензулу!

– А мензурки? – подхватил шутку Раков.

– Мензурки, Алёша, вечером. Если доживём, – ответил ему командир.

Ну, вот те здрасьте! Помирать наш Елизарыч собрался.

– Эй! Рома, Рома! Ты чего? Ну-ка, прекрати мне эти упаднические настроения! – наехал я на поручика. – Ты здесь кто? Ты здесь командир. И ты никакого права не имеешь паниковать.

– А я разве паникую? – удивился главный военный землемер.

– Да ты только что кричал тут: «Мы все подохнем! Мы все подохнем!» Вон и Лёха не даст мне соврать. Лёх, он же кричал, что до вечера не доживём? – подмигнул я Ракову.

Тот не подвёл:

– Натурально. Так и было. До вечера сказал, не доживём, и почему-то водку пить не разрешил. Вот это вообще непонятно. Раз всё одно не доживём, так отчего бы и не выпить напоследок?

– Поговори у меня! – ну, очень строгим голосом осадил его Старинов. – А ну, марш караульную службу нести. Где твой редут? Вон и иди туда. А то ишь чего, солдатиков там без присмотра оставил и ещё водку пить собирается!

– Да! – поддержал я командира. – Не время сейчас водку пьянствовать и безобразия нарушать. Ты, Алексей, иди, посмотри, чем у нас личный состав занимается, поруководи ими маленько. А мы тут пока разные землемерные технологии обсудим, а доступные так ещё и отработаем. А ты иди, иди.

Раков встал, с очень обиженным видом надел треуголку, сделал высокомерное лицо и, щёлкнув каблуками, удалился.

Старинов мрачно посмотрел ему в след и, поднявшись, глухо проговорил:

– Пошли.

На улице мы отыскали один из возов, и Елизарыч вытащил оттуда приборный ящик.

Мензула, как я и предполагал, являлась упрощённой версией теодолита. Очень упрощённой. Шкалы, предназначенные для измерения углов, отсутствовали как класс. Да там, в общем-то, углы измерять никакой необходимости и не возникло.

Если совсем просто, то мензула – это столик на трёхногом штативе. На столике бумага. Сверху крепится алидада с диоптром и линейкой.

Алидада – это такая приблуда, сантиметров сорок длиной, с боку у неё линейка с непонятной шкалой, а сверху диоптр. Диоптр только называется так серьёзно, почти по-научному, а на деле вообще детский сад. С одного конца у него вертикальная планочка, в ней маленькая дырочка. Через неё смотришь на другой конец, там другая планочка, в ней дырочка побольше и вертикально натянута тонкая проволока. Задача состоит в том, чтобы, глядя в маленькую дырочку, увидеть проволочку и навести её на какой-то объект. Всё.

А нет, не всё. Потом, специально назначенные люди, измеряют расстояние от тебя с прибором до этого самого объекта, говорят тебе, а ты переводишь его, расстояние, в масштаб карты, которую рисуешь, отмеряешь и чертишь по линейке отрезок нужной длины. Вот, теперь всё.

Это вам не теодолит! Там одни поверки, да юстировки делать замучаешься. Так ведь потом нужно ещё и угол замерять, и не просто так, а с точностью до минуты. Расстояние тоже сам меряешь. После это всё надо записать, а потом ещё и исчислять кучу всего-всего. Короче, теодолит в сто тыщ мильонов раз сложнее.

Но с теодолитом я был более или менее знаком, поэтому процесс обучения надолго не затянулся. И уже к обеду я мог поклясться, что делаю всё не хуже самого Старинова.

Но во всём этом присутствовал один интересный нюанс, я ещё не решил, как с ним поступить, и отложил на потом. Дело в том, что угол измерять всё-таки нужно было, но уже очень потом и при состыковке листов в большую карту.

Для измерения углов поручик использовал обычный пластмассовый транспортир.

Да шучу! Железный, конечно. Он точнее. А из пластмассового только дымовухи в школе хорошо делать.

Транспортир у поручика был серьёзный. На все триста шестьдесят градусов и с делениями аж на полградуса. Такой, если заточить, в довольно смертоносное оружие превратиться может. Но поручик его, почему-то не затачивал. Берёг, наверное.

Так вот, получаемые таким путём данные периодически требовалось умножать то на синус, то на косинус, а то и вовсе на тангенс измеренного угла. И мне стало интересно послушать, как же поручик собирается находить их значения.

Оказалось всё просто: у него имелась тетрадь, в которой он добросовестно зафиксировал предусмотрительно исчисленные кем-то когда-то значения синусов, косинусов и всё остальное прочее подобное. По сути дела – таблица Брадиса в урезанном варианте. Вот и вся разгадка.

Нужно ещё будет понаблюдать за процессом арифметических действий поручика, а то, может быть, удастся как-нибудь повыгодней запродать возможности инженерного калькулятора на базе телефона. Жаль только заряжать его здесь негде, а то бы…