Сухой закон (СИ) - Дорохов Михаил Анатольевич

— Присаживайтесь, Алексей. Только снимите своё пальто и повесьте туда, — он махнул рукой на длинную золочёную вешалку около двери, — Не хочется пачкать шёлк. Вы как будто из преисподней вылезли.

Видок у меня и правда был «что надо». Мокрый грязный песок уже застыл на одежде, периодически отпадая мелкой коркой.

— Что пьёте? — вежливо спросил аптекарь.

— Виски, пожалуйста.

Пара гранёных прозрачных стаканов со стуком водрузились на стол. Темно-золотистый напиток потёк тонкой струйкой. Я поблагодарил кивком хозяина и взял бокал в руки. С треугольной основой — прямо как фирменные от «Джемесона», которые у меня были в «прошлой жизни».

Отпил. Виски был незнакомый, но приятный на вкус. Слегка жёсткий и терпкий, но после смакования и забивания рецепторов на втором глотке раскрывался как надо. Явно односолодовый и в дубе настоявшийся порядочно.

— О чём Вы хотели нас попросить, Соломон Михайлович.

— Не «Вас», а конкретно тебя, Алексей, — он впервые перешёл со мною на ты и продолжил — Когда я вижу налицо все признаки очень быстрого преуспевания у молодого человека, то я всегда задаю себе вопрос: Соломон, как так получается, что честный человек за очень короткий срок начинает выглядеть совершенно по-другому. И при этом не открывая никакого дела или не изобретая чего-то дорогого. Мистер Соколов, в старой одёжке Вас не пустили бы в приличное кафе на набережной Одессы даже на порог. А сейчас, Алексей, Вам не зазорно пойти и в ресторан. Только надо всё почистить, разумеется…

Я молчал и внимательно слушал, пытаясь понять — к чему клонит пройдоха.

— Алексей, я привык находиться в обществе людей, которые знают — как ухаживать за своим образом. За своей одеждой…И, человек должен уметь «чистить»… за собой.

— Соломон Михайлович, за нами нет никакого хвоста, и опознавать нас некому… — понял его намёк я.

— Вообще некому? — брови старика изумлённо поползли вверх.

— Именно так, — я кивнул и облокотился на диван, прямо глядя на собеседника и смакуя виски.

— Я всегда ценю любые контакты, Алексей, — улыбнулся он, — И Вы можете быть мне очень полезны.

— Я понимаю это, Соломон Михайлович, понял, когда Вы позвали меня сюда. Не думаю, что Вы пьёте виски каждый день с такими, как мы, — улыбнулся я в ответ, — Неделю назад вряд ли бы я был допущен даже побеседовать с Вами в такой приятной обстановке, — я обвёл глазами комнату.

— Да. Вы правы. Я задам Вам вопрос и прошу ответить на него честно. Ваш «Шевроле», судя по подвеске, загружен полностью. Там алкоголь?

— Не совсем.

— Нехорошо лгать тому, кто предлагает взаимную выгоду.

— Я не вру Вам. Там тонна виноградного сока в бочках.

— Хм, — аптекарь откинулся назад, и глаза его зажглись, — Планируете долговременные запасы?

— Да.

— И думаете, что они окупятся? Это же вино, а не виски. А виски выгоднее, оно выше градусом. Бутлегеры сейчас активно скупают именно его, а затем будут разбавлять его в январе после введения закона Волстеда, — с сомнением в тоне спросил Соломон.

— Это ингредиент. В моих планах открыть не просто обычный спикизи, а несколько нестандартное заведение для, скажем, среднего класса, — постарался выразить я свою мысль.

— Вы социалист? — удивился хозяин.

— Нет, я не интересуюсь политикой, но эта классификация проста и понятна. Вы же поняли, что я имею в виду? Если Вас смущает слово «класс», то я скажу по-другому. Пусть будет «более-менее зажиточные джентльмены»! Так вот по моей задумке они будут приглашать дам в закрытый небольшой клуб, где играет свинг, и как я уже говорил, будет кое-что необычное…

— Свинг — музыка для бедных. Уж лучше джаз, — поморщился Соломон, показывая своё отношение к свингу — лёгкому и быстрому, весёлому ответвлению джазовой музыки, которое только-только набирало обороты.

— Джаз не приносит деньги! — процитировал я знаменитую фразу, — Свинг танцуют, когда выпьют. Просто потому, что под него может танцевать кто угодно. А джаз пусть играют в «Ритце». Или бальную музыку. Посмотрите в окно, Соломон Михайлович. Люди богатеют, делая деньги из ничего. Половина средней руки бизнесменов вообще не знают, как танцевать польку или вальс. Они копят деньги, едут в «Ритц», едят дорогие блюда, чтобы показать себя и попытаться завести связи, а потом говорят жене: «Эй, милая, мы решили собраться у Джимми, я так устал после рабочей недели». Берут такси, отправляют свою жену-домохозяйку к детям, а сами едут надираться до поросячьего визга и танцевать свинг с дамами лёгкого поведения из Бруклина.

Я закончил свою тираду и развёл руками, показывая, что я выдал Соломону всю правду. В реальности мои планы шли намного дальше обычного клуба и нескольких подпольных баров.

Аптекарь даже рассмеялся. Он взял бутылку, налил ещё виски нам обоим и отставил её в сторону:

— Вы меня удивляете, Алексей, — опять на «Вы», интересная у него манера, — Вы так это расписали, как будто у Вас уже всё схвачено. Кстати, а где Вы храните свои запасы? И чем будет «необычен» клуб?

— Извините, Соломон Михайлович, секрет фирмы, — извиняющимся тоном парировал я.

— Ладно-ладно, — он поднял руки в успокаивающем жесте, — Тогда давайте перейдём к делу.

— Пожалуй, — я поставил стакан на стол.

— Видите ли, у меня тоже есть определённый интерес во всём, что грядёт в этой стране. В акте Волстеда ни слова не сказано о спиртосодержащих лекарствах, — он посмотрел на меня поверх очков, будто убеждаясь, что я понял его слова.

— Навроде «лечебного вина»? — уточнил я.

Такое вино продавали в аптеках, и я прекрасно знал, что аптекари действительно смогут основательно нажиться на нём во время Сухого закона. Фактически оно мало что лечит, и тем более является выходом для некоторых алкашей. До названного закона она мало кому была вообще нужна, а вот когда спиртное стало под запретом — интерес к этому вину сразу подлетел до заоблачных высот.

— Абсолютно верно. Так вот. Я являюсь одним из поставщиков этого вина. Мне посчастливилось вовремя оформить концессию на его поставки в аптечную систему Нью-Йорка. Мне, и ещё нескольким продавцам.

Я удивился, но виду не подал. Ага, как же ты, эмигрант, пусть даже давний, обладающий якобы одной аптекой, смог выбить себе такие преференции? Тут не обошлось без заинтересованной и очень волосатой руки.

— Так, вот, — продолжил аптекарь, — У нас накопились неплохие запасы лечебного вина. И их уже активно покупают. Цены на них должны, по идее расти. Но есть проблема.

— Какая?

— Количество поставщиков. Наших… эээм, конкурентов. Которые скидывают цены.

— И в чём моя задача? — пристально посмотрел я в глаза Соломону.

— Мне нужны люди, которые сделают одно простое дело. Пока Вы не на виду, Вас нельзя заподозрить ни в чём. И мы с Вами фактически никак не связаны, так что можем быть очень полезны друг другу.

— А Лёва не справится? — поинтересовался я.

— Я не хочу впутывать в это дело ВООБЩЕ никого из своего близкого окружения. А Вас в городе никто не знает как человека… Как бы выразиться? Человека «определённой специальности».

— Как бандита, да? — усмехнулся я.

— Ну зачем так грубо? — поморщился старик, — Не стоит вешать ярлыки. Я прошу оказать услугу, а не убивать кого-то.

— Это радует, — вполне серьёзно произнёс я.

— Есть большой склад, который принадлежит трём поставщикам. Насколько я понимаю, они создали что-то вроде неофициального картеля и теперь хотят выдавить меня и ещё несколько уважаемых людей с рынка. Они держат товар, но у них есть хорошая сеть сбыта. Они выдают его малыми частыми партиями, сбивая цену. Ждут, пока я и мои компаньоны уйдём с рынка или продадим им всё оптом, чтобы не разориться.

— А потом начнут продавать это «вино» по своим ценам…

— Именно так. Я хочу, чтобы этого склада не стало.

Ого как! Хорошо, что не попросил кого-то пристрелить. Старик явно решил разорить конкурентов и создать искусственный дефицит в штате прямо перед введением Сухого закона. Учитывая, что сто процентов не он один такой умный — из других штатов продавать в Нью-Йорк это самое лечебное вино будут очень неохотно.