Юрий Бурносов - Хакеры. Книга 3. Эндшпиль
— Нет, Николай! — обессиленно крикнул он. Его и подножие гигантских елей разделяло не больше двух метров. Алексей должен был преодолеть их, чтобы остановить Приходько!
Но солдат уже находился в лесу, и Алексей ничего не мог поделать.
— Коля… — сквозь слезы повторял Алексей. — Вернись!
Позади все явственней раздавались чьи-то быстрые шаги по снегу.
Снег возле солдат забурлил с неистовой силой. Под коркой сугроба словно заработал мощный насос, выбрасывающий на поверхность пушистые комья.
Напряжение достигало предела, у командира зарябило в глазах. Ствол автомата плясал в руках, но он не отваживался опустить его, каждую секунду ожидая появления твари.
Приходько остановился под могучими лапами елей в каком-то шаге от девочки. Ему хотелось заключить ее в объятия, но он не решался. Возможно, потому, что девочка казалась не совсем такой, какой он ее помнил.
Да, у нее другое платье, но ведь это же его сестра! Верно? Верно. Тогда почему Николай смущался, когда смотрел на сестру?
— Что это у тебя? — невинно спросила она. Николай понял, что девочка смотрит на его руки. Действительно, что у него в руках?
Он разжал кулак и увидел на ладони патрон. Маленький, бронзового цвета, похожий на миниатюрную бутылочку. Тот, который ему дал лейтенант Калинин.
— Что это? — спросила она.
— Патрон, — ответил Николай.
— Можно посмотреть?
…(у меня даже нет пистолета, у меня даже нет ложки)…
…(держи)…
Когда же это было? Давным-давно. Еще до заколдованного леса.
Молящий взгляд лейтенанта. Почти детский взгляд. Ему нужна кружка.
…(держи)…
— Можно посмотреть? — повторила девочка, протягивая ладошку.
— Держи! — ответил Николай и протянул ей «семь шестьдесят две». Она притронулась к его руке, и на миг Приходько почувствовал холод ее пальцев.
Девочка сделала вид, что берет патрон, но так повернула ладошку, что он выскользнул между пальцами и, не коснувшись руки, провалился в снег.
— Почему?.. — воскликнул Николай и осекся. Взгляд девочки вдруг изменился, сделавшись не по-детски внимательным и строгим. Николай испуганно смотрел на нее.
Изменился не только взгляд. Лицо девочки начало преображаться.
Превращение казалось легким и незаметным. Знакомые черты исчезли. Николай с изумлением смотрел на маленькую девочку в легком голубом платье, стоящую перед ним посреди темного дремучего леса. Девочка была чернобровой и черноглазой, как и его сестра… Но теперь Николай отчетливо видел, что это не она.
— Я хочу увидеть сестру, — попросил он.
— Увидишь, — пообещала девочка, пристально глядя на Приходько.
— Мы ведь в заколдованном лесу?
— Это так, — ответила девочка. — Но вы не должны здесь находиться.
— Почему?
— Это заповедный лес. Сюда нельзя входить ни смертному, ни богу.
Приходько замолчал, пытаясь осмыслить сказанное. «Ни богу…» — повторил он про себя.
— Тогда кто ты?
— Я — твоя смерть, — произнесла девочка.
Калинин увидел, как Николай провалился в сугроб. Только что Приходько говорил с темнотой, вытягивал вперед руку, потом неожиданно присел, словно пытаясь что-то поймать, а когда выпрямился, то застыл в напряженной позе. Он произнес несколько фраз в пустоту, выслушивая беззвучные ответы. Затем снег под его ногами расступился. Солдат словно стоял на корке наста, но наст надломился, и сугроб поглотил Николая. Он скрылся в снегу с головой.
Не помня себя, Калинин дико закричал осипшим голосом и кинулся к гигантским елям. Рывком он преодолел расстояние до смертоносной опушки сказочного леса. Сугробные кроты, перепахивающие снег возле деревьев, встрепенулись, почувствовав новую добычу.
Семен Владимирович видел, как Калинин опрометью бросился в хвойный лес. Двигаясь по пробуравленной Алексеем траншее в снегу, он и Ермолаев никак не поспевали за ротным. Бешено работая ногами и разгребая руками снег, старшина всё еще полагал, что успеет нагнать обезумевшего молодого лейтенанта прежде, чем до того доберутся сугробные кроты. Но надежды оставалось мало. Он прекрасно помнил, с какой скоростью во время первого нападения исчезали солдаты, достигшие опушки леса.
Калинину оставалось сделать последний рывок, чтобы оказаться в хвойном лесу. Протянув руку, он уже мог дотронуться до ближайшего ствола. Алексей набрал воздуха в легкие и приготовился броситься на помощь Приходько, как кто-то совершенно неожиданно навалился на него сзади и вдавил в снег.
— Stehe, Kommandeur! — прошептал Штолль на ухо вырывающемуся Калинину. — Stehe, gehe in den Wald nicht![8]
Алексей пытался вырваться, чтобы спасти Николая, но Штолль не пускал.
Ермолаев и Семен Владимирович наконец добрались до них. Чуть ранее, преследуя Калинина, они уже отчаялись догнать его, как вдруг мимо них с непостижимой легкостью пролетел немец. Оправившись от удивления, сержант увидел на ногах пленного простейшие снегоступы, которые тот изготовил из пеньковой веревки и фанерных листов от ящика «панцер-фауста». На какой-то миг ему показалось из-за неистовства, с которым бежал по сугробам Штолль, обгоняя их, что он собирается отомстить Калинину. Но Штолль спас лейтенанта, удержал от броска в лес так же, как молодой лейтенант спас затравленного немца от расправы красноармейцев.
Старшина взглянул на тяжело дышащего вестервальдского бауэра, мягко отстранил его и обнял рыдающего лейтенанта.
— Не нужно, Алексей, — произнес он. — Уже поздно.
Бурлящий снег стал вздыматься горкой. Она росла стремительно, на верхушке появилось черное пятно. К этому и готовился командир отделения. Палец, затекший от напряжения, нажал на спусковой крючок. Отдача от выстрелов ударила в плечо. Пули впивались в поднимающуюся из снега темную громаду.
Командир отделения орал и водил пляшущим стволом из стороны в сторону, с каждой очередью посылая новую порцию пуль в направлении вздымающейся фигуры…
Очереди стихли. И все как один закричали от ужаса. Командир отделения закричал громче остальных и выронил автомат из «золотых рук». Кто-то заплакал. Кто-то захохотал, как безумный.
Из снега поднялся деревянный кол, на котором висел рядовой Приходько. Вогнанный через промежность кол насквозь пронизывал тело солдата. Грудь и живот его были перепаханы пулями. Непокрытая голова с мокрыми прилипшими волосами упала на выпирающее из груди острие кола. Глаза были открыты и осознанно взирали на сослуживцев. Именно от этого мученического взгляда лишались разума красноармейцы. Под ногами Приходько к колу была прибита табличка с надписью на древнеславянском.
Кто-то из солдат упал, кого-то охватила истерика. Лошадь Дуня с оглушительным ржанием поднялась на дыбы и опрокинула обоз.
Николай повернул голову, выдавил изо рта сгусток крови и с бульканьем в горле прошептал:
— Смерть — это маленькая девочка…
Один из солдат наклонился, чтобы разобрать надпись на табличке у ног Николая. Связного текста не получалось, только отдельные слова:
— …тьмн… земла… поднамиша набратне…
Калинин плакал, уткнувшись в грудь старшины. Он уже не вырывался, чтобы броситься в сторону хвойного леса, опушку которого оглашал ужасающий хруст. Старшина прав, было поздно.
Калинину казалось, что он не сможет перенести боль утраты. На душе было горько, на сердце тяжело.
Штолль сидел в стороне и растерянно смотрел на Калинина. Ермолаев, не в силах поднять глаза, с остервенением сжимал приклад «ППШ».
Вдруг Алексей вскинул голову. Перед его мысленным взором предстал текст:
Он вздрогнул:
— Боже!
Алексей быстро повернул голову в том направлении, где осталась рота. В ту же секунду резкий звук автоматной очереди взорвал округу.
— Смотрите! — в ужасе закричал Ермолаев, разглядев сквозь частокол березок поднимающуюся из снега темную во мраке человеческую фигуру. Солдаты открыли по ней огонь.
Старшина вскочил, чтобы что-то предпринять, вот только сделать уже ничего было нельзя.
ГЛАВА 5
Земля вздрогнула с такой силой, что потемнело небо. Деревья угрожающе заскрипели, гигантские стволы качнуло, словно стебли колосьев предгрозовым ветром. Солдат на дороге кинуло в снег. Они так и не успели подняться, а если бы и поднялись, всё равно спастись им было не суждено.
Заснеженную дорогу пересекла глубокая трещина. Последовал новый толчок, и еще одна отрезала путь назад. Оба разлома стремительно уходили в лес, круша сугробы и неумолимо сближаясь. Калинин, старшина, Ермолаев и Штолль с болью смотрели на солдат, которых отрезало от них этими трещинами.
Третий удар потряс землю и деревья. Сугробы, в которые провалились красноармейцы, мгновенно покрылись мелкой сетью новых разломов. На какой-то миг Калинин подумал, что на этом всё и закончилось.
Огромный пласт земли между двумя трещинами вместе со снегом, гигантскими деревьями, лошадью с обозом и остатками роты рассыпался и рухнул в бездну, подняв в небо столб снежной пыли. Удаляющиеся отчаянные крики падающих людей заглушили грохот камней.
