Максим Бобух - Аlexandr
Оброк селитрой, единственный не денежный оброк, который я оставил за селянами. Остальную часть оброка и барщину заменил денежным оброком. Многие крестьяне, для уплаты оброка шли работать на мануфактуры и заводы, за заработную плату, примерно за два-три рубля в месяц, рассчитывая с этих денег уплатить оброк. Но несмотря на высокий уровень подати, у крестьян появились живые деньги на руках. Этому способствовал хороший урожай полученный не только там, где пользовались колесными стальными плугами, но и в остальных землях. А все потому, что крестьяне не отвлекались на работу по барщине, и больше времени уделили своим наделам. При этом, в некоторых деревнях местное кустарное производство сделало столько товаров, что их стали продавать на ярмарках. Появилось множество крестьянских артелей, занимающихся строительством, которых подключали для строительства новых цехов и дорого в губернии. Появление живых денег у такого количества народа вызвало оживление местной торговли. В большом количестве скупались различные скобяные изделия, ткани. Многие хозяйства завели больше живности. Появление спроса подстегнуло купцов и промышленников, которые озаботились насыщением растущего рынка новыми товарами. Помещики начали возводить мануфактуры и заводики на своих землях, или сдавать ее купцам под те же цели. Собственно этой цели я добивался, заменяя товарный оброк и барщину, денежным оброком. Через год или два, те дворяне, которые построили мануфактуры и заводы, поймут, что производство выгоднее предыдущих источников дохода. А основным рынком сбыта могут быть крестьяне, у которых есть деньги. Это должно будет послужить стимулом для замены барщины, денежным налогом. Я же собирался им в этом всецело помогать, и направлять. Но для этого они должны будут созреть. А затем, через думу, можно будет ввести новый закон.
Плюс ко всему, в ближайшее время станут востребованы машины, используемые на заводах. И если помещики могут их заменить своими крепостными, то купцам придется раскошелиться. Но в будущем именно те, кто перешел на машинный труд, будут впереди. На всех государственных предприятиях мы ввели отделы, которые занимались разработкой новых машин, могущих заменить человека, или ускорить его работу. Результатов пока не было, если не считать таковыми различные молоты и прессы от привода паровой машины. Но, как говориться, Москва не сразу строилась. Введение ткацких станков и другой машинерии, привело к уменьшению количества пеньки на рынке, которую обычно перепродавали в Англию. Зато значительно увеличился выпуск канатов и парусины. Что привело к небольшому снижению цены на эти продукты и к увеличению числа желающих получить ткацкие станки. Думаю те купцы, которым я продал технологию, смогут отбить все свои затраты.
Торговая компания, через которую осуществлялись сделки с английскими купцами и торговцами, принесла колоссальную прибыль, два с половиной миллиона. Что на пятьсот тысяч больше, чем я рассчитывал. Плюс ко всему наш игровой бизнес в Англии также радовал прибылями, но большая часть этих доходов шла на создание и поддержание сети агентов, возглавляемой Витей Кочубеем. Мне перепало с этого только триста тысяч рублей. Зато теперь не придется волноваться за финансирование железной дороги.
Но самое главное произошло в конце ноября. Двадцать четвертого числа произошло торжественное открытие линии телеграфа Москва Нижний Новгород. На самом деле линия была Владимир Нижний Новгород, но сам Владимир уже был соединен с Москвой. Теперь у меня была оперативная связь с Москвой и Тулой. А следующей весной должны будут начаться работу по линиям Курск - Тула и Москва - Санкт Петербург. Мной было получено высочайшее разрешение на строительство этих линий. Столичные придворные тут же повернули носы по ветру, и предложили Екатерине создать необходимое министерство. Но я успел их упредить, и задача создание нужного министерства легла на мои плечи. Чем я и должен был заняться по прибытии в Петербург. Правда, это прибытие откладывалось на неопределенный срок, но не раньше апреля следующего года. Телеграфные линии, узлы обслуживания, небольшой цех, где производилось необходимое оборудование, кроме Нижегородского заводика, производившего проволоку и принадлежащего купцу второй гильдии Пахомову Аристарху Петровичу, вошли в предприятие под названием ДальСвязь. Это название настолько ассоциировалось с самим телеграфом, что по прошествии нескольких, лет стало нарицательным, почти полностью вытеснив само слово телеграф. Все доли предприятия принадлежали только мне, и на основе этой компании я и собирался создавать министерство связи.
В качестве узла связи служил новенький бревенчатый дом, довольно просторный, чтобы вместить телеграфистов, писцов, принимающих послания, и прочий обслуживающий персонал. В главном зале собрались только самые знатные люди. Я, Луиза, наш гофмаршал Николай Николаевич, барон Кнорринг, граф Каховский, генерал Коныгин, Аракчеев, бригадир Исаев, Чеботарев, Лагарп, упомянутый выше купец Пахомов, лидер думских купцов, купец первой гильдии, одновременно самый богатый купец в Нижнем Новгороде, Евстигнеев Сергей Алексеевич, настоятель Троицкого Монастыря отец Алексий, и лидер от крестьянской думской фракции, с говорящей фамилией Иван Пашня, сын Иванов. С этим ушлым крепостным, а он был именно крепостным, а не свободным, я познакомился во время обсуждения законопроекта о земских уездных больницах. Во время перерыва одного из заседаний, он набрался смелости и подошел ко мне. Вне очереди, растолкав дворян, которые также хотели поговорить со мной. Дворяне, конечно начали возмущаться, но мне крестьянин стал интересен, и я пригласил его в свой кабинет, который появился у меня сразу после избрания второй думы.
- Ну, проходи, присаживайся, говори как зовут, кто есть, - говорил я ласково, немного улыбаясь. Я вообще заметил, что мне от Александра передалось довольно много обольстительности, и дипломатичности. Это подействовало на посетителя, и скованность, проявленная сразу после той наглости, которую он продемонстрировал, пробиваясь ко мне, начала отступать. Хотя это могло быть и хорошей игрой. Я еще раз взглянул на просителя, но не заметил в нем актера, хотя хитринка, присущая всем нашим крестьянам в нем была.
- Иван я, крепостной его светлости князя Кутасова.
- Постой, ты крепостной, но почему в думе?
- Так, его светлость пожелал, чтобы мы тоже участвовали, вот мы и голосовали за нашего князя. А еще место было, так это, меня выбрали.
Ясненько, князь озаботился поддержкой электората, дав избирательные права своим крепостным. Ну-ну, как бы боком потом не вышло самому лендлорду. Хотя что это я распереживался, сам к этому стремлюсь.
- И что хотел? - спросил я после небольшой паузы, убедившись, что крестьянин без разрешения говорить не будет.
- Так вот я и говорю. Наш князь-батюшка, затеял больницы строить, а мы-от совсем за, всеми селами, за нас говорившими. Этож скока у нас работников прибавится. А ешо и рекрутов в солдаты мы смогем больше дать, если дитятки сразу после рождения умирать перестанут. Да и нам самим лучше будет, дольше пахать смогем.
- сам все придумал, али князь подсказал?
- Сам! То есть нет. Прости царь батюшка.
- ничего-ничего, рассказывай далее.
- Говорил с попом в нашей деревне, с отцом Алексием. Ну, и с князем тоже было. Так вот, нижайше просим вас, царь батюшка снизойти до нашей беды.
- Да какая беда. Не беспокойся, идея здравая, я уже говорил со многими и буду дальше. Всех уговорю будут больницы.
- ой, спасибо, батюшка, мы от всего села подарок вам сделали.
И Пахомов протянул мне искусно сделанный серебряный браслет. На такой и верно вся деревня работала.
- За подарок спасибо, - браслет я взял, не хотел обижать крепостного. Но нужно было и отдариться. Можно было бы и пренебречь, но крестьяне не настолько богаты, чтобы дарить такие подарки.
- Дмитрий Павлович, - позвал я своего секретаря, - хочу подарить селу этого крестьянина два плуга колесных, организуй все, будь другом.
- сделаю ваше высочество.
В общем такое было знакомство. После этого случая, Пахомов получил славу любимчика царевича, и само собой стал лидером крестьянской фракции. Больше всего этому был рад князь Кутасов Игорь Павлович, так как получал довольно большое влияние в Думе и мог надеяться на место губернского предводителя в недалеком будущем. Сам князь занялся проектом образования, который возглавлял в то время Берия, и активно привлекал к этому как крестьян, так и духовенство, так же представленное в думе. А когда Берия уехал заниматься железными дорогами, возглавил образовательный комитет при наместнике, то есть получил реальную власть.
Такого человека я не мог не пригласить на презентацию ДальСвязи. Первым сообщением, ушедшим в Москву было: 'Как погода тчк Александр тчк'. Через пятнадцать минут ожидания пришел ответ. Когда его зачитывал связист, в зале установилась абсолютная тишина. 'Мороз и солнце зпт день чудесный тчк Берия тчк'. Это вызвало бурю радости у присутствовавших.
