Владимир Коваленко - Против ветра! Андреевские флаги над Америкой. Русские против янки
– В конторе со всем не управилась. С вашего позволения поработаю чуть-чуть наверху.
И до поздней ночи сквозь распахнутые настежь окна ее комнаты будут колыхаться голубоватые крылья газового пламени. Когда-то родители решили, что свечи в детской слишком опасны… Если окна не открыть, огонь быстро выест кислород, газ начнет коптить. Повернуть внизу кран, как в старые времена, и оставить непослушную дочь без света мать не смеет. И пропади оно пропадом, дело Юга, но упрямое «надо» и глаза – точно такие, как были у отца, до тех пор пока он не загубил их о чертежи да бумаги, – останавливают руку. А слов упрямая девчонка давно не слышит. Если, конечно, они не касаются поставок руды из Флориды и того нового метода охлаждения, который, говорят, позволит каждую неделю высверливать и нарезать не два, а три тяжелых орудия.
О том, что война когда-нибудь закончится, дочь пока не думает. Тогда братья оставят боевые корабли, а национализированный завод вернется в семью. И Берте ничего не останется, кроме как, запоздав на несколько лет, искать мужа. Что до красоты, то без детской непосредственности ее милое личико превратилось в лик античной статуи. А на статуях, как известно, не женятся… Но если дома мать молчит, это не означает, что она не обронит словечко-другое, навещая подруг. В особенности тех, у которых нет дочерей на выданье.
Шаг на ступеньки – и хорошая южная девушка превращается в почетного джентльмена. Это обед, деловая встреча. Жен и дочерей не приглашают, но именно поэтому Берта может, не нарушая правил приличия, явиться в это общество без сопровождения. Дело есть дело! Только поведение приходится менять очень резко, но за три года и не к такому привыкнешь. Так что в обеденную залу особняка Пикенсов она входит уверенно и неторопливо. Так, чтобы все, кто пришел, увидели нового собеседника.
На мебели – склад из шляп и тростей, хотя обычно, явившись к обеду, джентльмен отдает их лакею – ну, или оставляет на стойке, если в доме маловато прислуги. Но на этот обед приходится являться, словно с визитом – за столом присутствует дама. Берту не считать! Она ведь и на других деловых обедах бывает. В отличие от Люси Холкомб. Пару лет назад именно миссис Пикенс вынесла вердикт – как именно должна вести себя юная леди, взявшаяся за мужское дело. По большей части правила свелись к тому, чтобы не мешать джентльменам вести дела и при этом блюсти свою честь. Единственным же средством для этого было – вести себя как еще один джентльмен. Так что после милостивого кивка королевы Юга тросточка мисс ла Уэрты тоже пристраивается в укромное местечко. Только шляпка остается на голове.
И вот – руки пожаты, темы намечены. Но за самим обедом разговор все-таки идет не о важных делах. Под иные и кусок в горло не полезет! Потому разговор зашел о новых боевых наградах Юга – и деловую девушку ждал сюрприз. Начало обсуждения она слушала молча и вполуха, надеясь встрять в беседу более практичную. Что же до медалей и венков за доблесть – идея ввести хоть какие-то вещественные награды витает в воздухе давно. Идет четвертый год войны, и вот правительство одного из мятежных – спасибо, Берта достаточно знает законы… и достаточно взрослая, чтобы понимать, что народ, не имеющий мужества восстать против переживших свое время законов, не заслуживает свободы – штатов наконец озаботилось украшением мундиров своих воинов, а заодно и союзников. Медаль сочли недостаточной, орден – монархическим по духу. Но пока в других штатах ломали голову, в Южной Каролине нашли выход. Вальтер Скотт Юга, Уильям Гилмор Симмс, предложил использовать опыт республиканского, рабовладельческого и, заметим, весьма в Европе почтенного государства – Рима. Так высшим знаком отличия штата стал венок. Куда выше, если от лаврового венка Цезаря пошли императорские короны!
Если бы не личное обаяние писателя и оратора, все закончилось бы несколькими минутами смеха. И верно, какие венки? Воображение сразу рисовало встречи заслуженных ветеранов, головы которых украшают конструкции, достойные египетских фараонов: десяток металлических венков, сияющих золотыми листьями лавра, дуба, пальмы, хлопка, репейника – любой растительности, что покажется изобретательным американским головам достаточно почетной. Иные предлагали ввести к парадной форме обыкновенный штатский цилиндр, на который всю красоту и нанизывать.
По счастью, у мистера Симмса, помимо интуиции, отлично развит здравый смысл. Как говорит он сам: «Именно поэтому я и не гений…» В литературе, возможно, это плохо. Зато в государственных делах – точно наоборот. Решили, что венок должен быть обычным, из листьев, и увенчивать голову героя лишь во время награждения. Зато мундир не хуже ордена украсит уменьшенная копия из золоченой жести. А чтобы злые языки не могли объявить, что каролинцы пожалели денег на большой золотой венок, приложить к награде солидную ренту. Практично: герой может быть беден. К чему создавать искушение продать награду?
– Наши герои – не то, на чем до́лжно экономить! – торжественно провозглашает губернатор Пикенс. Давно не действующий… но в общении-то звание сохраняется, так же, как у отставных военных. – Теперь, это, конечно, будут бумажки. Но после войны…
Придет время их оплачивать золотом. Ой, что будет! Берта иногда подумывала, что если бы целью мистера Линкольна было не единство разделенного дома, а просто большая пакость южным братьям, ему стоило бы немедля – и не прекращая войны – признать независимость Конфедерации. И подождать ровно год. Тот самый «год после признания независимости Соединенными Штатами Америки», который украшает всякую конфедеративную банкноту. И посмотреть, что́ правительство Юга скажет недовольным гражданам, ожидающим получить золото в обмен на бумажки… в том числе и те, что с портретом Люси Пикенс.
– Вручать награду будут непременно в Чарлстоне, – Чарлз Макбет, мэр, лучится довольством, – так решили в Коламбии. Заслуги города, славная оборона… Мы, правда, заслужили! Я полагаю, делать это нужно на официальной церемонии. И, разумеется, венчать героев должна красивая девушка, символизирующая Южную Каролину.
– Я на эту роль не гожусь, – откликнулась хозяйка, единственная, кроме Берты, дама за столом, на обеды, в отличие от ужинов, жен не приглашают, – я не всегда на месте: у Фрэнсиса то заботы на плантации, то дела в Ричмонде.
«…и к тому же символизирую весь Юг, а не один штат!» – продолжила про себя Берта.
– Одно время я вообще подумывал оставить политику, – сообщил губернатор, – но мои европейские связи все еще нужны стране.
Особенно русские. Хотя и германский блокадопрорыватель – не такое уж редкое явление в порту, хотя – событие. А вот русские… С одной стороны, их немного. Один «Александр Невский», да и тот больше чем наполовину построен руками чарлстонцев. Но этот стоит флота. Брат объяснял: то, что построили северяне, – броненосное, конечно, но не флот, а флотилия. Нечто для обороны берегов. Результат: одинокий броненосный крейсер захватывает господство в глубоких водах! И будет его удерживать, пока не встретит более сильного врага… или пока у него не закончатся цилиндроконические снаряды с медными поясками. Тогда он вернется в порт. И ей нужно будет выдать эти снаряды. Иначе корабль уйдет в море с чугунными ядрами, не способными расколоть слоистую броню мониторных башен. Уж она-то знает русского командира. Не будет мичман Алексеев отстаиваться за спинами береговых батарей! Вот только вблизи берегов, там, где ходят мониторы, грозный корабль превратится из льва, стремящегося к схватке, в шакала, ее избегающего.
Но старые запасы все вышли. А новых как нет, так не будет еще год. До очередного рудника… Где же раздобыть медь на пояски?
– …сделать живым воплощением Южной Каролины за милое личико? Нет. Нужно, чтобы это тоже стало наградой.
– Милую девицу с набором общественных заслуг? Где найти сейчас столь редкое сочетание? – Ну у мэра Чарлстона и шутки! Впрочем, здесь обед и мужской разговор. Следует не краснеть, а сдержанно – и не смущенно! – улыбнуться.
– Чарлз, вы забыли о госпиталях. Там – оплот нашего духа, не меньший, чем армия. И самоотверженность сиделок ничуть не уступает доблести тех, кто сдерживает ярость наших врагов на залитых кровью полях!
Симмс даже когда молчит – внушителен. А если говорит… Ухоженная белоснежная борода лишь слегка касается подбородка, оставляя лицо достаточно открытым, чтобы на нем читались острый ум и прямая, как штык, воля. Человек, умеющий ставить цель – и достигать ее. Он – трибун. Чета Пикенсов – дипломаты. Интересно наблюдать, как они ведут разговор вдвоем. Муж – истинное воплощение отставного политика, вернувшегося к делам исключительно ради блага страны. Глубокие борозды, прорезавшие одутловатое лицо, сегодня выглядят прямыми, жесткими, словно шрамы. Статуя пожилого патриота, выбрасывающая проблемы одну за другой и безжалостно, с ходу, отметающая предлагаемые решения.
