Андрей Буянов - Сорняк
Таукину рану пришлось вскрывать. Снова Миша с Уром жевали горькую вяжущую траву, бинтовали ногу шкурой. Впрочем, в тот же вечер Тауке полегчало, он очнулся и попросил воды. Поить сырой его Миша не рискнул, поэтому замучился её кипятить, а потом остужать в своём шлеме, затем оставил развариваться в нем вяленое мясо. А сам подсел к Уру.
– Давай раны посмотрю?
Тот хотел было отказаться, но потом вздохнул, стянул куртку с плеча и подставил порез Мишке.
– М-да, – протянул тот, рассматривая набухшие края. – Чего молчал-то?
Он понюхал, сыром вроде не пахло, то есть процесс гниения не начался. И это хорошо, но вот края распухли и покраснели. К чему это, Миша толком не знал. Одно было ясно: рану придется вскрывать и чистить – хотя бы из чисто профилактических целей. Остальные вроде уже подзажили и опасения не вызывали.
– Придётся резать, – невеселым голосом сообщил Миша здоровяку, ополоснув Таукин нож и подкладывая его лезвием в костер. Ур в ответ только кивнул и покрепче стиснул зубы. Миша протянул ему деревянную палку.
– Когда буду резать, кусай ее…
Через некоторое время над степью раздался приглушённый рык.
Глава 16
– Плохо… – Старый Койт сидел, укутавшись в тёплую пушистую шкуру на бревнышке и ворошил длинной палкой угли в почти прогоревшем костре. – Когда степь подсохнет, они придут мстить.
Старик сидел и смотрел уставшими глазами на угли и редкие уже языки пламени. В наступившей темноте, да ещё и в отблесках прогорающего костра разглядеть выражение его лица было довольно сложно. Но Миша и так знал, что оно крайне озабоченное. Койт беспокоился за род, и Мишка его в этом полностью понимал и поддерживал.
– Волки живут одним племенем, а не родами, как мы. И их много…
Сидевший рядом Ур согласно кивнул, тоже поворошив палочкой угли.
– Не так уж и много, почти пятьдесят… Тьфу, блин, – Мишка сплюнул, на секунду задумался, пересчитывая десятки в «пальцы». – Почти рука раз по две руки охотников они уже не увидят никогда.
Койт согласно кивнул. Всё так, мол, но…
– Они придут и будут убивать всех, как сделали с родом Барсука. Ни в одном из родов нет столько охотников, как в целом племени. Даже если род большой, как Куницы или Быки, а племя потеряло руку по две руки мужчин… – Старик внимательно посмотрел на Мишу, затем перевёл взгляд на Ура, потом в сторону навеса, под которым спал сейчас Таука и лежал в беспамятстве Унга. – Собраться вместе роды до лета не смогут, и Волки это знают. Значит, к лету на один или два рода станет меньше…
Ур скрипнул зубами, а Мишка хмыкнул.
– Почему меньше? – поинтересовался он, чем вызвал неподдельное удивление у Койта. Старик встрепенулся и начал было объяснять, что когда Волки придут мстить, то они будут нападать на посёлки родов, убивать всех, а затем уходить обратно в степь…
Мишка кивал, слушая, а потом снова поинтересовался:
– А почему, если они нападут ночью, то смогут всех в посёлке убить? – Чем вызвал полное непонимание как со стороны Койта, так и со стороны Ура. Но начаться объяснению прописных истин не дал. – Посёлок не такой большой, его вполне можно обнести стеной, повыше, чем Ур…
И глядя в непонимающие глаза, нарисовал на земле кружок, слепив ладонями по периметру стенку и аккуратно её подравняв. Старик на некоторое время задумался, затем произнёс:
– Ты правильно говоришь, Мисшаа, но даже чтобы сделать большой дом, нужна рука дней и тепло Отца Солнце, чтобы глина просохла, – он покачал головой. – Сейчас холодно и всё время идет снег и дождь… Нет, Мисшаа, мы не станем делать такую «стену» раньше лета…
Слово стена он произнес на русском, старательно подражая Мишкиной интонации. Все правильно, в языке саотов его нет, есть слово дом или большой дом. В него и входит все прилегающее, а вот отдельно стены у них не было. В чем-то, конечно, правильно, зачем подбирать название тому, чего нет? Зато есть слово забор, которое вполне конкретно обозначает то плетеное недоразумение, что тянется по периметру посёлка на холме. Но ведь если скажешь «большой забор», они и поймут как «большая плетёнка», а это совсем не то, что Мишка имел в виду. Койт тем временем продолжал:
– Но ты прав, охотников у Волков осталось не так много, а наш посёлок не так близок к их стоянке, как посёлки Бобров и Степной собаки…
Глаза Койта лукаво сверкнули, и Мишка понял, что натолкнул того на какую-то идею. Интересно, какую и как она связана с тем, что охотников у Волков осталось не так много? Ответ не заставил себя ждать и удивил не только Мишу, но и Ура, так что тот удивленно замер на месте, практически с отвисшей челюстью и круглыми глазами. А также с миной полного недоумения на лице. Впрочем, Мишка от него не отставал, только челюсть не уронил, потому как где-то в глубине души допускал подобное развитие событий. Но вот верилось в слова старика с трудом…
– Когда охотники Волков пойдут резать ближайшие роды, – старик ухмыльнулся, – мы пойдём к их стойбищу.
– А как же Бобры и эти, Степные собаки? – выдавил из себя через некоторое время Ур.
– Они разве глупые степные косули, чтобы не понимать? Договорятся или друг с другом, или Куниц позовут. – Койт широко улыбался, явно был доволен своей придумкой. Он всё так же ворошил палкой угли, но при этом было видно, как бегают его зрачки, отражая работу мысли. После чего он посмотрел на Мишку в упор. – Ты, Мисшаа, сможешь сделать копья и топоры, как у тебя, на всех охотников рода?
Миша почесал в затылке. Дело-то, в общем, нехитрое – сковать десять копий, если есть и руда, и уголь, и время. Прочих мелких железяк, типа наконечников для стрел или ножей, тоже сделать можно. А вот топоров… Делать топор довольно сложно, потому как кусок железа на него идёт гораздо больше, его и греть и расковывать сложнее и дольше. Да ещё и наковальни толковой нет, а в ресурсе камня у Миши были сомнения. Камень не железо, он и расколоться может. Хотя до сих пор держался. Мишка тихонько сплюнул через левое плечо, что не укрылось от цепкого взгляда старика, но тот ничего не сказал. С другой стороны, топор можно сделать и маленький, тогда всё будет гораздо проще…
– А сколько у меня будет дней?
Старый Койт усмехнулся.
– Только сам Отец Солнце знает, когда степь просохнет в эту весну, но… – тут он прервался, бормоча про себя, подсчитывая. – Руку раз по две руки без одного пальца дней по степи точно никто не пройдет.
Мишка мысленно пересчитал – сорок пять дней. Не такой уж и маленький срок, если посмотреть. Хотя им ещё возвращаться дней пять, потом уголь жечь надо, горн подправить, руду выплавить. Короче, Мишка понял, что если возьмётся, то времени будет не так уж и много.
– Если род поможет, могу попробовать.
Койт кивнул, намёк понят и рассмотрен, красноречиво говорил его взгляд.
– Ещё вот чего надо сделать… – Ур достал из темноты Мишкин щит и показал посечённую, но не насквозь, кожу внешней части старейшине рода. – Хорошая штука, я видел.
Мишка такой сообразительности только кивнул, соглашаясь. Действительно, щиты им всем не помешают, потому как, судя по количеству зарубок на Мишкином, он не раз и не два если не спас ему жизнь, то от ранения уберёг – точно. А ещё Ур прекрасно видел, как действовали охранники купца, выстроившись в маленькую фалангу и закрывшись щитами и убивая охотников копьями из-за несокрушимой для них преграды. Только вот действовать в строю надо учиться, и наверняка довольно долго.
Кстати, купцова охрана ещё не вернулась. Они выдвинулись назад одни из последних, обильно нагруженные трофеями, потому как сильно раненных не имели. Брали в основном шкуры, что получше и поценнее, например, леопардовые и медвежьи, медное оружие и ещё что-то. Толком Мише разглядывать было некогда – нужно было о своих позаботиться, да показывать никто, если честно, и не спешил.
Койт снова посмотрел на Мишу, спрашивая взглядом: сможет ли? Мишка в ответ только пожал плечами. Получится, так сделаю. С другой стороны…
– А может, у купца того выменяем? Тогда и шлемы, – Миша указал на свой, лежащий рядом, – надо попробовать…
В этот раз плечами пожал старик: мол, если получится, так выменяем.
Менять шлемы купец отказался, видать, оценил уже качество одного из первых Мишкиных ножей. А вот пару щитов за меховую шкуру Койта и пару мешков вяленого мяса отдать согласился. Через день пришли его воины. Они споро погрузились и, не мешкая, отплыли, поставив парус и немного подгребая по течению.
Утром Мишу осенила идея, и он бегал по стойбищу в поисках старика. А когда нашёл его разговаривающим с шаманом Быков, пришлось ждать, пока убелённые сединами старейшины закончат свою беседу. Она была весьма важная: Койт договаривался оставить Унгу у шамана на время, пока тот не окрепнет. Собственно, сама беседа представляла собой торг: сколько и чего род Пегой лисицы отдаст, чтобы о пребывавшем до сих пор в беспамятстве охотнике как можно лучше позаботились. Дело было, в общем-то, не в том, что ухаживать за раненым никто не хотел, это было не так. Охотника дружественного рода и так выхаживали бы и одного не оставили. Дело было в том, чтобы положить его в доме самого шамана и под его непосредственный постоянный надзор. Что, естественно, для самого шамана было не очень удобно, но вот за малую плату…
