Калгари 88. Том 2 (СИ) - "Arladaar"

Марина начала раскатку быстро, мощно, сильно. Она и так привлекла к себе всё внимание своим необычным для фигурного катания костюмом, а катание вызвало бешеный восторг у зрителей.

— Это наша гордость! Марина Соколовская! — радостно сообщил Каганцев. — Смотрите, Борис Николаич, какая мастеровитая спортсменка!

— Штааа? — удивился Ельцин и обратился к Соколовскому. — Это твоя дочка што-ли?

— Его, его это дочка… — ответила за Соколовского Антонина Никифоровна, но дальше продолжать не стала, справедливо рассудив, что ребёнок за отца не отвечает. Да и Марина… Светловолосая тоненькая девочка в гимнастёрке и синей юбочке… Она… Так напоминает Веру Большакову. Верочку из второй эскадрильи, которая называла её Тосей и которая… На глаза Антонины Никифоровны навернулись слёзы.

— Для исполнения произвольной программы на лёд приглашается Марина Соколовская, — заявил информатор.

Марина, стоявшая у бортика, выслушала последние наставления Левковцева, согласно кивнула головой, и покатила на стартовую позицию. У двери катка, прислонясь плечом к стенке стояла Арина. С накинутой на плечи олимпийкой она была не слишком заметна с трибун, да и зрители сконцентрировали внимание на Соколовской.

Соколовская выбрала другую стартовую позу для этого проката. Возможно, об этом и говорила с Левковцевым на последних секундах. Правая нога чуть согнута в колене, а левая откинута назад, повёрнута на 90 градусов и опирается о лёд всем лезвием. Правая рука согнута в локте и словно заслоняет ладонью лицо от чего-то смертоносного, а левая откинута в сторону, прямая, как струна. «Крыло. Она показывает крыло самолёта!» — догадалась Арина.

Зазвучала «Смуглянка», и Соколовская начала прокат. Начала сильно и напористо, как и прошлый раз. Моментом притянула всё внимание зрителей. Она не стала мудрить и переделывать программу. Или рисковать результатом, пробуя прыгнуть тройной. Стала делать то, что умеет и что проверено годами. Только быстрее и надёжнее.

'Как-то летом на рассвете заглянул в соседний сад,

Там смуглянка-молдаванка собирает виноград…'

Соколовская по плану вышла из стартовой позиции идеальным циркулем, таким же, как и у Арины. Только более стремительным. Мощно стала разгоняться на стартовый каскад двойной флип — двойной тулуп, причём выезд из тулупа сделала в «оленя», как и в короткой программе. Каскад получился в акцент музыки, когда солист должен петь «собирает виноград». Весь зал начал ритмично хлопать в такт музыке.

Арина оценивала прокат соперницы как профессионал и была вынуждена признать, что Соколовская набирает ход, как спорткар AMG с нажатой до упора педалью газа. Неизвестно, что толкало Марину, но, похоже, она вышла на пик психологической и физической формы. Если бы она жила во время Арины, быть бы ей великой чемпионкой, о которой зудят из каждого утюга. Однако здесь и сейчас её катание тоже вызывало глубокие чувства…

… Антонина Никифоровна фильм «В бой идут одни старики» смотрела в год выхода, в 1973 году, в кинотеатре «Космос», после собрания партийно-хозяйственного актива Свердловской области. Помнила, как ответственные товарищи из облисполкома сказали, что после собрания будет показан новый военный кинофильм о лётчиках. Антонина Никифоровна, прошедшая войну с начала и до конца, и ловившая своим телом свинец от немецких «мессершмитов», поначалу скептически относилась к фильмам о войне. Тем, кто прошёл адову мясорубку, то, что происходит на экране, казалось бесконечно далёким от того, что было в реальности. Но этот фильм… Он оставил в её душе след, безусловно. Придя домой, она тихонько плакала ночью, старясь не разбудить дочь Дарью и совсем крохотную внучку Люсю, вспоминая погибших боевых товарищей. Со временем душевная рана заросла кожей повседневной рутины, засохла под гнётом реальности, а сейчас… Сейчас она снова стала свежей, и закровоточила болью воспоминаний. Вера Большакова… Ксюша Панова… Даша Демьянова… Серёжа Куликов…

'Раскудрявый, клён зелёный, лист резной,

Я влюблённый и смущённый пред тобой…'

Антонина Никифоровна смотрела на прокат Соколовской и с трудом сдерживала слёзы. А ближе к концу проката и вовсе зашлась плачем.

— Ты што, Никифоровна? — спросил Ельцин, похлопав Антонину Никифоровну по спине. — Успокойся. Музыка сильная, понимашь. И девочка танцует хорошо.

Антонина Никифоровна подняла голову и увидела Валентина Петровича, который с пониманием смотрел на неё и тоже незаметно смахивал слезу, смотря на прокат Соколовской. Рядом с ним сидела группа поддержки Людмилы Хмельницкой. Но сейчас они хлопали Соколовской! Причём было видно, что хлопали, взведённые эмоциями, вызванными прокатом фигуристки.

Во второй половине проката Соколовской зал встал. Люди не могли сидеть. Марина полностью завладела ими, и когда закончила прокат, остановившись в финальной позе, закрыв лицо, как будто выражая вселенскую тоску по потерянному войной будущему, люди продолжили хлопать, отбивая такт, а потом резко остановились. С десяток секунд царила полная тишина. Сотни людей стояли в тишине и боялись шелохнуться, чтобы не потревожить её и не смыть впечатление от проката. Чтобы не исчезло то впечатление от высокого искусства, которое на долгие годы словно отпечатывается в памяти.

— Это гениально, товарищи, понимашь… — в абсолютной тишине громко сказал Ельцин, и тут зал разразился неистовыми аплодисментами и криками восторга. Кричали все. Кричали Ельцин и Соколовский. Кричали Каганцев и Петров. Наделённые властью и полномочиями люди, сбросив шелуху, стали обычными людьми с обычными чувствами, которые Соколовская мастерски всколыхнула.

Не кричала только Арина Стольникова. Она смотрела на прокат Соколовской и понимала, что именно сейчас она, олимпийская чемпионка, проиграла с вероятностью ста процентов. Это даже без вариантов. Прыгни она сейчас хоть два трикселя и шесть квадов, судьи поставят её под Марину. Потому что они не рискнут пойти против народа. Не рискнут пойти против Ельцина, сказавшего, что этот прокат гениален.

Левковцев с неизменной улыбкой встретил радостную, раскланивающуюся во все стороны Марину, обнявшую его и уткнувшуюся лицом в грудь, и… Тоже неожиданно разрыдавшуюся от избытка чувств, наконец-то пробивших толстую корку льда в душе интроверта. Эта простая человеческая реакция вызвала ещё большую реакцию у зрителей, не прекращавших аплодисменты и приветственные крики.

— Марина, успокойся! Не надо плакать! — утешал Левковцев, поддерживая Соколовскую и помогая ей надеть чехлы на лезвия. — Мариша, радоваться надо! Посмотри, как зрители любят тебя! Ты подняла всех! Ты огромная молодец!

Левковцев в течение последних дней был поражён прогрессом Соколовской. Не в технике — её техническая база осталась на прежнем уровне. Они пробовали в межсезонье на удочке разучивать тройные прыжки, начиная с сальхова, но Марина сильно недокручивала. А сейчас… Соколовская стала прыгать более мощно, пролётно, увеличив крутку. Мало того, она сильно спрогрессировала эмоционально. Каждый её прокат был как театральное представление, которое очень высоко оценивали зрители. Что её подвигло на такой профессиональный скачок? Неужели прогресс Хмельницкой и желание с ней конкурировать явилось снежным комом, вызвавшим лавину в душе Марины? Левковцев этого не знал. Сейчас он действительно не желал выигрыша кого-либо конкретного.

Мрачная Арина, оставшаяся в одиночестве, сняла олимпийку и чехлы с лезвий, бросив их на стул рядом с калиткой и вышла на лёд. Слезами делу не поможешь. Нужно делать то, что надо. Остальное пусть решат судьи…

Пока судьи решали, что ставить Соколовской, Арина начала разминку. Как всегда, сначала разогналась, потом на скорости сделала несколько шагов — вальсовую тройку, чоктау, моухок. Потом начала прыгать простые перекидные прыжки. Двойные тренировать не стала, боясь на эмоциях свалиться и окончательно сбить настрой. Разминку делала в своём стиле — быстро и красиво, на глубоких рёбрах. Какая-то часть зрителей обратила внимание на неё, но большинство смотрели на Соколовскую. Сцена с тренером вызвала умиление у болельщиков, и они теперь внимательно следили за тем, что происходит на скамейке, где сидели Марина с Левковцевым. Когда начали объявлять оценки Марины, наступила абсолютная тишина, и это о многом говорило…