Андрей Круз - На пороге Тьмы
Среди множества незнакомых людей оказался один знакомый — как раз тот самый Милославский, что читал нам с утра лекцию. Он обернулся, Насте заметно обрадовался, пожал ей руку с поклоном:
— Настенька, давно не виделись, как вы?
— Да все нормально было, Валерий Львович, до сегодняшнего дня, — улыбнулась Настя. — А вот с вашим заданием чуть не попали, самолет поврежден, — и выдержав паузу, добавила: — Чинить надо.
Вот так, чего резину тянуть, когда можно сразу к сути дела перейти.
— Но пятно разведали? — спросил Милославский, показывая, что он тоже прекрасно разбирается в приоритетах, и их иерархия от Настиной у него сильно отличается.
— Разведали и на карту нанесли, — сказала Настя, после чего обернулась ко мне: — Володь, отдавай карту.
Я вытащил из планшета карту со своими пометками, протянул ученому, сказав:
— Я больше к ориентирам привязывал, потому что четких границ пятна не видно.
— Это понятно, четких их и не бывает, — кивнул он, разглядывая, затем спросил: — Кстати, а вы же вроде в Горсвете или ошибаюсь? Мы же виделись с утра?
— Выходной я сегодня.
— Это у нас первое свидание такое, — добавила Настя.
— Очень романтично, — усмехнулся Милославский. — Разведка границ Тьмы как способ весело провести время вместе. Так что там с повреждениями?
— Обстреляли нас, причем довольно серьезно.
— Где? — чуть насторожился он.
— Вот здесь, — сказал я, ткнув пальцем в обозначение на карте, возле которого стояла надпись "с. Копаево". — До двадцати человек, с винтовками.
— Похоже что сектанты, — добавила Настя.
— А кому там еще быть? — пожал плечами профессор. — Так близко даже мародеры бы не сунулись, потому как на них обязательно твари бы из Тьмы кинулись, это в пределах "прямого чутья". За вами гонялись?
— Призраки.
— Понятно, — кивнул тот, разглядывая карту. — По поводу фондов на ремонт и прочее — готовьте акт, в Администрацию, в отдел фондов, только сначала мне на визу. Посмотрим, что получится сделать, что там с запчастями для По-2 на горскладах.
— На этих складах разве что черта лысого нет, — засмеялась Настя. — Мы тут вообще как бурундуки, все в схроны.
— Ну а что поделаешь, если жизнь такая? — тоже улыбнулся профессор. — Из ваших коллег, фонарщиков, — обернулся он уже ко мне, — Половина живет еще и мародерством пустых городов. Город почти все берет, если исправно и имеет хоть какое-то назначение. Мало ли что и когда пригодится? А, ну да, вы уже за генератором гоняли, насколько я помню?
— Так точно, и дальнейшее мародерство планируем.
— Поосторожней все же, а то от лихости много народу гибнет, гонитесь за длинным рублем и лезете куда не просят, — сказал он негромко, после чего, сменив тон на более официальный, спросил у нас обоих сразу: — Так, чем еще могу помочь?
— Во сколько завтра будете, чтобы не за визой подойти? — спросила Настя.
— Весь день буду на месте, подходи в любое время. Да, с утра, до одиннадцати, примерно, будет совещание в Администрации, так что буду отсутствовать. А потом — в твоем распоряжении.
* * *— Видишь? — сказала Настя, указывая на аляповатую вывеску с надписью «Березка», пристроившуюся над дверью в небольшом желтом флигеле, глубоко вросшем в землю.
— Ага, действительно рядом, — кивнул я.
Мотоцикл мы так и бросили на стоянке у НКВД, пошли пешком. Снова заморосил мелкий дождик, тщательно смачивая и без того мерзкую грязь, покрывавшую и дороги, и тротуары. Дворники в городе были, и даже сейчас один из них трудился, зачем-то возюкая метлой из березовых веток по этой самой грязи, но видимого эффекта их работа не приносила. Грязь была везде, заляпывала обувь, отлетая с каблуков, собиралась сзади на брюках или полах плащей и пальто, пачкала вещи, как зараза, передаваясь дальше при прикосновении, и бороться с ней, похоже, нынешними силами было бесполезно. Спасти город от нее мог только асфальт, а он пока, похоже, не планировался.
У входа в «Березку» стоял большой скребок для обуви, которым мы и воспользовались, потом долго и тщательно елозили по коврику из щеток, после чего прошли в зал.
Там было не слишком людно, из полутора десятков столов занято не больше пяти. В это время сюда больше бегали пообедать или из НКВД, или из Комендатуры, или разведбатовцы, но официальный обеденный перерыв у них уже закончился, а до окончания рабочего дня было еще далеко.
Столы и стулья были привычно грубыми и тяжелыми, зато были меню, отпечатанные под копирку на машинке, как в старые добрые, или не слишком добрые, времена. Сам интерьер был больше деревянным, резным, лубочно-народным. А нормально, как альтернатива шашлычной так и вполне, если только кормят вкусно.
— Ты не забыл, что я сегодня больше не летаю и обратно на аэродром мне не надо? — спросила Настя, присаживаясь и открывая папку с меню.
— Не забыл, но ты это к чему?
— К тому, что если начнешь размышлять, пьем мы сегодня или нет, то…
Фразу она многозначительно не закончила, но понял я ее сразу, лишь уточнил:
— А ты что пьешь?
— Здесь? — она чуть задумалась. — Здесь водку с морсом хорошо. Когда морса много, а водки мало. Попроси просто водки немного и кувшин морса, сами смешаем, а то у них тут такие пропорции, что через час на ноги не встанешь.
— Хорошо, — кивнул я и спросил о главном, по крайней мере для своего желудка главном: — А есть?
— Пару минут, о-кей? — спросила она, углубляясь в чтение.
— Ага.
В этот момент к столу подошла официантка — средних лет улыбчивая женщина, спросила:
— Может попить принести, пока над заказом думаете?
— Можно, — кивнул я. — Вот морсу клюквенного, побольше, если не трудно.
— Конечно не трудно, — улыбнулась она. — Сейчас принесу. А вообще сегодня солянку рекомендую сборную.
— С лимоном? — уточнил я сразу, усомнившись, что в Углегорске найдется столь нужный ингредиент.
— С лимоном, — кивнула она и сразу спросила: — Новенький?
— Ну… да, а как узнали?
— Потому что про Елену Петровну не слышали, которая сюда провалилась со своей домашней оранжерейкой, в которой как раз лимоны выращивала. Ну и наладила производство, теперь целая теплица у нее.
— Вот как… — удивился я, потом вспомнил про вино Шалвы. — Тогда я солянку точно буду, люблю.
— Я тоже! — подняла руку Настя. — И свиную отбивную с жареной картошкой на горячее.
— Вы, молодой человек?
— Я… я вот… да тоже отбивную, чего думать-то? — сказал я, откладывая меню. — И водки нам…
— Маленький графинчик, — продолжила Настя.
— Вот и славно, — прокомментировала официантка и пошла к бару.
Вскоре она вернулась, выставила крошечный, грамм на двести, пузатый графинчик водки, которую я пока трогать не стал, и большой кувшин морса, из которого наполнила два стакана, самых обычных, граненых. Тут других пока мне и не попадалось, вообще-то.
— Ну, рассказывай, — отпив морсу, посмотрела на меня Настя. — Как тебе полеталось?
— Да как-то… стремно, — честно сказал я. — Нет, жуть как интересно, и вообще это не мотоцикл, но всяких возможностей долетаться сегодня хватало, нет?
— Ну, нет, пожалуй, — усомнилась она. — Полет проблемный был, но не так, чтобы совсем. Пока самолет падать не соберется, все остальное — мелочи жизни. Да если и соберется, то можно побрыкаться, «кукурузник» такое вполне допускает. Я к чему это все…
— К чему?
— К тому, что… научиться не хочешь? — она уставилась мне в глаза.
— Вообще-то здорово было бы, но я же в Горсвете, правило сама знаешь…
— Что в течение года никакого перехода на другую работу?
— Ну да.
— Бывают и исключения, — пожала она плечами. — Если новая работа городу нужнее. Но ты же сутками? Так?
— Ага.
— День из трех обучение, как раз к концу обязательного срока ты готовый пилот, тут же и устройство, и пилотирование, и теория.
— А почему я? — уточнил я, чуть провоцируя.
— А на этот вопрос отвечать не буду, поумнеешь — сам догадаешься, — сказала она. — Ты женат?
— Где? — не понял я.
— Там, естественно, не здесь же, — усмехнулась она.
— Нет, не женат, в разводе, — сказал я правду, хоть и не всю.
Сказал и прислушался к собственным словам, как прозвучало? Естественно прозвучало. Странно, с того момента, как я сюда попал, о Елене вспомнил раза два. Или три, и то в контексте поднявшейся паники, подачи меня в розыск и так далее. А как о женщине жившей со мной… даже эротических воспоминаний не было. Почему? Она мне безразлична, или это я сам настолько бесчувственная скотина, что с глаз долой — из сердца вон?
Нет, не знаю и понять не могу. Вот напротив меня сидит красивая женщина с ясными глазами, положившая подбородок на сплетенные тонкие пальцы, при взгляде на которую у меня аж сердце замирает — это как? И с тех пор как увидел ее позавчера, думал о ней не переставая, до сегодняшней встречи минуты считал.
