Николай Грубов - Невезучий везунчик
- Ну, так что, желание заниматься не пропало? - Тренер задал вопрос, который он всегда задавал всем своим ученикам, но ребятам он показался особенным, даже можно сказать личностным, и отношение к ним у тренера тоже особенное. Не так как к остальным. Поэтому уверенно стали говорить, что никто из них отказываться от тренировок не намерен. Довольный от такого единодушного желания продолжать тренировки Федотыч стал посвящать нас в свои планы в отношении нас. То, что всем предстоит тяжелый труд, что нам всем необходимо заиметь юношеские разряды, и что для этого необходимо участвовать в соревнованиях. Много чего еще говорил нам тренер а я стоял, слушал и думал, что для нас бокс не главное, спорт нам нужен только для того чтобы ребята себя почувствовали сильными и смелыми, чтобы могли в дальнейшем вполне уверенно поддерживать форму. Я знал уже, что этот год в боксе для нас последний. Будем переходить к другим видам, хоть спорта, хоть другого чего, что укрепит наше тело, наш дух, ведь для собственного развития нельзя останавливаться на чем-то одном. Движение вперед это не только учеба в школе это и приобретение новых знаний и умений в других областях. И занятие боксом это не панацея, это необходимость получения определенных навыков для утверждения себя в обществе.
Дома меня ждало письмо от брата. Я постоянно писал ему о своих делах, о родителях, о предпринятой нами попытке перестроить дом. Ни разу не напоминал ему о нашем разговоре насчет его судьбы. В этом письме он сам завел разговор о том, что совпадений с моими вещими снами слишком много и он решил воспользоваться моими предложениями. Вскоре он окончит школу младших командиров и станет командиром отделения морской пехоты. Еще не решил, стоит ли ему оставаться на сверхсрочную службу или не стоит, но домой возвращаться на постоянку он не будет, это он решил твердо. Также посоветовал по возможности воспользоваться заныканным кладом для перестройки дома. Даже дал адрес того барыги что в прошлый раз купил у него цепочки.
Я уже давно обдумывал возможность получения денег от продажи золотых украшений. Только и останавливало то, что трудно в нашем городишке продать такие дорогие вещи незаметно, очень трудно. Все равно всплывет на поверхность подобная продажа, и объяснить, как мне казалось, правоохранительным органам, откуда вдруг появились вещи столь дорогие, будет невозможно. Даже сказав правду, что нашли клад, не сможет нас освободить от ответственности. Клады должны сдаваться государству и уже после этого будет решаться вопрос о возможной премии. Но меня это не воодушевляло. Мне совсем не хотелось с кем-то делиться. Пусть это и не мое, и не моих дедушек и бабушек, но все равно жаба грызла сильно, и делиться ни с кем не хотелось. Наклевывался один вариант, для нас вполне приемлемый, но вот будет ли и для другого человека такой вариант приемлем, пока не выяснял. Информация шла от отца, который нашел клиента и уже продал все три тысячи шлакоблока, даже получил еще и заказ на дополнительные три тысячи. Это был начальник снабжения вагоноремонтного завода, и как он заверил отца это все пойдет на строительство его личного дома. А уж откуда он взял этот шлакоблок это его дело и никому сообщать он не собирается. Нас это устраивало. В общем-то, это дело довольно таки обычное для этих лет. Строились, не смотря ни на что многие, и это уже никого не удивляло. Взять хоть наш поселок, пять лет назад здесь был пустырь, а сейчас пусть и пригород, но вполне себе обжитой район. Ну и что, что дома в основном маленькие и больше похожи на халупы. Все надеялись, что со временем построят что-нибудь получше. Правда насколько я помню, мало кому, удалось перестроить свои домишки, так и жили в них до пенсии. Дети могли получить квартиры по месту работы, дома-хрущевки строились как грибы, и жилищная политика нашего правительства работала на все сто процентов. Никогда в будущем люди уже не получали для себя отдельное жилье бесплатно столь массово, раньше тоже такого не наблюдалось, это было редкостью. Так называемые "хрущевки" несомненно, очень грандиозное строительство и беда наша была в том, что люди воспринимали подобное как должное, еще и кочевряжились, находили массу негативных моментов в этом деле. Никто и не задумывался о том, что подобного нигде в мире не было, только в СССР. Люди с уверенностью что, встав в очередь, они в скором времени смогут иметь отдельную квартиру, не думали о том, что это в один момент может прекратиться и им придется изыскивать деньги, чтобы иметь жилье.
Нам надеяться на получение квартиры не приходилось, да и не хотела моя мать переходить из своего дома в казенный, как она говорила. Но от увеличения жилой площади она не отказывалась. Отец мне рассказал, что этот деляга, который купил у нас шлакоблок, зная со слов отца, что тот тоже хочет расширить свой дом, предложил отцу вначале обмен на лесоматериалы, но отец что-то сглупил и отказался. Я ему так и сказал.
- Папа, мы для чего решили сделать кирпич? Правильно. Чтобы заиметь деньги для покупки других необходимых стройматериалов. И что? Ты берешь деньги вместо того, чтобы просто обменять одно на другое. Ведь к нему и пойдешь с просьбой продать тебе эти доски, ведь он продаст тебе дешевле, чем в магазине, наверняка они у него ворованные.
- Вот это меня и напугало. Поймают его, и он укажет на нас и что тогда? Конфискуют нахрен все у нас. Вот это меня и заставило взять деньги, а не стройматериалы.
Я задумался. Действительно, отец прав, такой вариант вполне может быть. Но рискнуть все-таки можно. Достать стройматериал невероятно трудно, а тут такое заманчивое предложение. Зная, что этот снабженец со мной говорить не будет, я решил подготовить отца и вместе с ним пойти на встречу, чтобы попытаться совершить ченч. Я ему золото он мне стройматериал. Я-то знал, что у всех ворюг желание запастись деньгами или тем же золотом на всякий пожарный случай всегда было на первом месте. Дом можно конфисковать, вещи тоже, а золото хлеба не просит и его всегда можно спрятать в хороший схрон. Даже если посадят вора, то у него всегда есть запас, ведь не секрет для меня что многие так и поступали и, вернувшись из мест отсидки за крупные хищения, всегда имели стартовый капитал заныканный во времена, когда вполне реально звучала поговорка: "все государственное - все мое". И не только на словах, многие понимали это буквально, таких предприимчивых людей было не мало, как и тех, у кого совесть не позволяла делать нечто подобное.
Я показал то, что решил обменять, отцу. Вопросов ко мне у отца было много по этому поводу, но я их предупредил, сказав, что это все Гена оставил специально для ремонта дома. А уж где он взял, спрашивай у него самого. Он долго и восхищенно разглядывал сережки, кулон и крупную цепочку, что я решил обменять. Это и в самом деле был комплект, камни были одного цвета, и все это смотрелось очень шикарно. Цену я естественно не знал, как и не знал каким способом можно узнать хотя бы приблизительно. Поэтому мы решились пойти к тете Тоне. Она, возможно, знает, какая цена сегодня по курсу, хотя бы просто золота, а может, знает и цену камней. Не откладывая в долгий ящик, мы, даже ничего не сказав матери, понеслись в город. И хорошо сделали, что пошли вечером, днем она наверняка на работе и тащить золото туда, в банк, нам было не с руки.
Нам пришлось смириться и с тем, что дома был ее сожитель. Дядя Костя работал на железной дороге, где-то в управлении, я толком так и не узнал в качестве кого, но то, что он носил серебряного цвета погоны капитана железнодорожника, я увидел сразу же, как мы зашли к ним в комнату. Он крутил ручку патефона с явным намерением поставить пластинку.
- О какие люди к нам пришли! Тоня, мечи на стол все, что у нас есть. Это надо отметить.
То, что он уже где-то наотмечался, было видно наглядно. Я поспешил отобрать у него ручку завода патефона, иначе он бы сломал от усердия пружину.
- Колька! Держи вот, мою любимую, ставь ее. - Он передал мне пластинку с певицей, которая и мне всегда нравилась. Я всегда с удовольствием слушал романсы в исполнении Клавдии Шульженко. Дядя Костя слушал своих любимых артистов только с пластинок на патефоне. И их у него было много, пластинок я имею в виду. А артистов, которые ему нравились, было мало. Шульженко, Русланова, Леонид Утесов, Вера Лещенко. Вот, пожалуй, и все. Сейчас он решил поставить пластинку с песней "Товарищ мой". Я тоже вслушивался с удовольствием, пока тетя Тоня накрывала на стол. У нее были заплаканные глаза, она явно ругалась со своим Костенькой до нашего прихода. Но старалась нам не показывать этого, накрывала стол и даже пыталась подпевать:
Об огнях - пожарищах,
О друзьях - товарищах
Где-нибудь, когда-нибудь мы будем вспоминать.
Вспомню я пехоту,
И родную роту,
И тебя - за то, что ты дал мне закурить.
