Мастер для эльфийки, или приключения странствующего электрика (СИ) - Осипов Игорь Валерьевич

— Надо его на свет, — предложил я.

Мастер Винт, неспешно потирающий руки, кивнул и полез по лестнице наружу. Через минуту в схрон опустилась верёвка с крюком.

— Цепляй!

Я хотел было уже заняться, но крик был адресован не мне, и подмастерье Шпунтик быстро схватил верёвку и принялся обматывать цилиндр. Ещё несколько секунд, и предмет быстро поднялся.

Мы дружно полезли на свежий воздух, где окружили находку. При этом я захватил руку робота, замотав в найденную здесь же мешковину.

— Человек, твоя вещь, тебе и пробовать, — пробасил гном.

— Не моя, — ухмыльнулся я, жадно разглядывая цилиндр при свете дня.

На боку можно было причитать незнакомую маркировку из букв, цифр и чёрно-белых штрихов.

— Но брата же, — продолжал наставить гном, — значит, по праву кровности ты ближайший владелец.

— У нас это ничего не значит. Можно быть родной крови, но не иметь прав, — ответил я и поглядел на коротышку. — А у вас как решается такой спор?

— У нас отказываются от родства. Потому ты либо одной крови и совладелец, либо твоё имя забыто, и называют тебя не так, как при рождении.

Я вздохнул и спросил:

— А то, что я вас называю не Винтиком и Шпунтиком, ничего?

Гном усмехнулся.

— Имён может быть много. Есть детское имя, данное матерью. Есть взрослое имя, данное старейшинами при этой… — гном замялся, — на вашем языке это, по-моему, зовётся инициацией. А есть имя, данное друзьями и спутниками. И не стоит путать имена с оскорблениями.

Я опустил глаза. Век живи, век учись. Не знал такого про гномов.

— А у нас только одно имя, данное при рождении. С ним всю жизнь и живём.

— Ну почему же одно, — ухмыльнулся гном. — Тебя звать Иван. А как звала мама?

— Ванюша, — тихо ответил я.

Гном кивнул и продолжил:

— А сейчас мы тебя зовём Вань-Вань. А станешь старцем, как будут звать?

— Иван Иваныч.

— У тебя тоже много имён, ласковое мамино, дружеское от нас, уважительное от молодёжи. Просто имена похожи. И рождены они одно из другого. А кто-то до смерти от каменной смерти будет ходить с детским именем.

Я легонько улыбнулся выражению каменной смерти. Коротышки верили, что к старости гномы становятся каменными изнутри, как окаменел древний лес, став углём. И когда каменеет сердце, оно не может уже биться, как прежде, исходит трещинами и лопается, обращаясь мелким щебнем. Инфаркт микарда, мать его. То же и со старческой головой, в которой мысли густеют, как нефть, становящаяся асфальтом. И получается такой каменный старец с гудроном вместо крови и рассудка. А ещё песок из задницы.

— Вань-Вань, — тихо позвала меня Киса, — а что с цилиндром?

— Сейчас, — тихо ответил я и принялся размышлять вслух, разглядывая прорезиненные и спрятаны под скобами кнопки. Специально сделано, чтоб нельзя было случайно облокотиться и нажать: — Очень похоже на переносной генератор волнистого тока от аккумулятора. Редкая штука, только один раз видел. Вот эта большая зелёная кнопка со значком питания включает. Я щёлкнул. Загорелось несколько крохотных искорок.

— Заряжен, — произнёс я, разглядывая прибор, а потом нахмурился: — Обычно кнопка только одна. Зачем вторая, красная, не знаю. Странный он.

За спиной выругался гном, и я отвернулся, а когда снова посмотрел на прибор, то только и успел, что выкрикнуть: — Стой!

Но Киса уже успела нажать эту самую красную кнопку. Я удручённо вздохнул и покачал головой. Сперва ничего не произошло. Но вскоре прибор тихо загудел и через пару секунд пискнул.

— Больно! — завопила стоящая рядом Киса и схватилась за голову.

От неожиданности я опешил, матюкнулся и тут же попытался выключить, но прибор не хотел выключаться. Он всё так же тихо гудел.

Я быстро выпрямился и подскочил к эльфийке.

— Помогите! — орала она, а рядом, к моему ужасу, впившись в свои же виски пальцами и закатив глаза, упала на колени Рина. Лицо девушки было перекошено от боли, а из-под ногтей потекла кровь, словно она пыталась выдрать из себя эту боль.

— Выключай! — заорал Винт, подскочив ко мне. — Быстро выключай, человек! Он схватил меня за шиворот и орал в лицо.

— Не могу! Он заклинил!

Гном состроил злую рожу и отскочил от меня, тут же подобрав с земли гаечный ключ, и принялся бить прибор. Но вещь не зря была пуленепробиваема. Стучать по ней ключом — всё равно что молотить палкой тяжёлый газовый баллон.

— Выключайся! — орал гном.

— Возьми гол… — начал я, но слова оборвались на полуслове. Голем рухнул на траву, и его сейчас было, словно кошку, попавшую в трансформатор, или эпилептика в припадке. Руки и ноги механического великана судорожно сжимались и разжимались, выдёргивая большие клочья из дёрна. Гудели от натуги наосы.

— Сука, — выругался я, глянув на бегающего вокруг голема, но не решающегося подойти поближе Шпунтика и застывшую в растерянности Гайку, а потом перевёл взгляд на орущую от боли Кису и упавшую в обморок Рину.

— Я сейчас, потерпи, — пробормотал я и опустил девушку на траву, подобрав с земли веточку, которую тут же обломил и сунул в рот, чтоб не откусила себе язык.

— Потерпи, — повторил я и скинул с плеча ружьё. Не было времени думать. Я просто-напросто разрядил дуплетом оба ствола, но пули оставили на корпусе лишь небольшие вмятины.

— Твою мать! — вырвалась у меня истеричная ругань. Рядом орёт от боли одна девушка, умирает от шока вторая, а я ничем не могу помочь.

— Сука, — прорычал я, упал на колени рядом с прибором и стал с силой давить на кнопку. Она утапливалась, но не щёлкала выключателем. Ни питания, ни запуска. А поднять и начать бить прибор обо что-то не получится. Он слишком тяжёлый.

Выругавшись в третий раз, я схватился за рукоятки и приподнял. Сделал выдох и попробовал взвалить на плечо, но не получилось. Он, зараза, сто кило, что ли, весит?

— Винт! — натужно завопил я. — Помоги поднять!

Гном подбежал ко мне, и я ощутил, как стало легче. Коротышка хоть и кряжист, но весьма силён.

Подняв повыше, я бросил цилиндр на траву.

— Сука! — прокричал я, так как прибор не выключился. — Помоги ещё!

Гном протянул руки, а потом начал пятиться.

— Да помоги, твою мать! — срывая голос, закричал я, а потом обернулся.

Ангел. Не заметил, когда он появился, но небожитель шёл к нам, шатаясь, словно раненый. Он едва переставлял ноги, и через силу держался, что не упасть на колени, делая передышки, привалившись к стволам деревьев. На лице — словно ничего не выражающая маска с остекленевшими глазами.

Ещё шаг, и ангел вытянул руку. Я уже понял, что будет дальше.

— Стой! Подожди! — закричал я, схватил за руки обеих девушек и, надрывая мышцы, поволок по траве. Это они с виду лёгкие, а попробуй утащи.

За спиной грохотнуло так, что уши заложило. Спину и руки оцарапало горячими осколками и обожгло искрами. Меня бросило вперёд, на траву. Упал на девушек, надеясь, что ничего им не сломал своим весом.

А потом пришла тишина, звенящая, как закоротивший динамик.

Я тряхнул головой, отгоняя гул. Словно сквозь вату стали слышны крики на гномьем языке.

Глянув на притихших и неподвижных девушек, я сел и огляделся. Ангел стоял неподалёку, опустив голову, словно контуженный. А гномы с воплями накренили бочку с водой. Гайка носилась с вёдрами, заливая их вспыхнувшую повозку. Их или ихнюю, сквозь туман в голове было всё равно, как произносится.

Заметив медленно тлеющие искры на зелёном эльфийском тенте, я через силу встал и пошёл к гномам. Было больно спине.

По пути ухватил за поводья паникующего Гнедыша и сорвал с верёвки резиновое ведро, притороченное за седлом.

— Налей.

Винт буркнул что-то нечленораздельное и кряхтением наклонил бочку. Зажурчало. Когда набралось побольше, я быстро, насколько сейчас мог, подошёл к эльфийскому фургону и плеснул, заливая тлеющую ткань, которая обзавелась небольшим дырками с обгорелыми краями.

Потом обогнул повозку, но больше ничего не нашёл. Гномы к тому времени уже потушили свой фургон. И теперь встали возле бочки, глядя на ангела.