Ревизор: возвращение в СССР 41 (СИ) - Винтеркей Серж
Тот и сам, видимо, поняв по его лицу, что он не совсем ориентируется в вопросе, начал рассказывать:
– Майор Артамонова проявила здоровую инициативу, затеяв расследование по поводу потенциального западного шпиона на территории Болгарии. Мы передали информацию нашей контрразведке. В ходе работы над полученной информацией было найдено на отснятых фотоплёнках советской кинобригады лицо этой потенциальной шпионки.
На этой основе наш комитет разослал информацию дружественным спецслужбам. И вот вчера нам сообщили из Службы государственной безопасности Чехословакии, что три дня назад они задержали эту так называемую шведку. Никакая она не шведка, как выяснилось. Оказалась она матёрым агентом ЦРУ. Взяли её на конспиративной квартире, где она встречалась с резидентом ЦРУ по Чехословакии.
Теперь она арестована. Резидента ЦРУ уже выслали, поскольку у него оказался дипломатический иммунитет. В ходе ареста были обнаружены чрезвычайно любопытные документы, изобличающие обоих. Там еще есть дополнительные перспективы по ним, по которым наши смежники обещали нас известить в будущем.
СГБ Чехословакии нам чрезвычайно признательна за оказанную помощь, что позволила провести эту блестящую операцию по пресечению деятельности враждебных спецслужб на территории дружественной Чехословакии. И, учитывая масштаб успеха, они изъявили желание наградить сотрудника Комитета государственной безопасности СССР, который помог совершиться этому прорыву, медалью ЧССР «За укрепление дружбы по оружию» 2 степени.
Кутенко поймал себя на том, что выслушивает всю эту фантастическую историю, слегка раскрыв рот, так что тут же его и прикрыл.
Полковник между тем продолжил:
– Естественно, мы не можем отправить Артамонову одну, несолидно, так что готовьтесь, поедете вместе с ней. Кстати, генерал Комлин, обсуждая со мной этот вопрос, обратил внимание, что у вас всё ещё нет заместителя начальника отдела, даже временного. Это непорядок. С учётом этого предстоящего награждения чехословацкой стороной предлагаю подумать о том, чтобы на это место рассмотреть майора Артамонову. Ее инициатива, что привела к такому высокому результату, с моей точки зрения, заслуживает поощрения.
– Согласен, товарищ полковник, – сказал Кутенко. – Но если мы вместе поедем на это награждение, то кто же тогда останется руководить отделом?
– Правильно подняли вопрос. Значит, пока что назначьте исполняющим обязанности другого сотрудника. А по возвращении из командировки в Чехословакию уже определитесь. Какие-то ещё вопросы ко мне есть?
– Нет, товарищ полковник.
– Тогда действуйте, Глеб Петрович. Найдите Артамонову, предупредите её о предстоящей командировке. И поздравьте ещё раз от меня и генерала Комлина.
Выходя из кабинета полковника, Кутенко подумал: ну, с одной стороны, не «ядерная зима» стала поводом для вызова, как ни жаль, потому что, если бы эту инициативу приняли в разработку и начали реализовывать на западном направлении, это гарантировало ему звание полковника в ближайшие полгода. А с другой стороны, никто его не ругал, никаких провалов в работе отдела не отмечено, более того, похвалили за работу сотрудницы, хоть и не совсем профильную, потому что всё же поимка шпионов – это работа контрразведки, а не разведки. Ну и любая похвала в адрес его отдела, которым он совсем недавно начал руководить, конечно же, пойдёт на пользу его карьере.
Да и командировка в Чехословакию, во время которой ничего больше не надо будет делать, как сопровождать Артамонову во время награждения и ходить по магазинам, – вещь тоже очень даже неплохая. По крайней мере, все знакомые офицеры точно обзавидуются, когда узнают об этом. Надо только навести справки, какие сувениры лучше всего привезти начальству именно из Чехословакии.
Кутенко принялся вспоминать, кто из его знакомых ездил когда-либо в командировку в Чехословакию, чтобы навести у них справки. А придя к себе в кабинет, набрал Артамонову, велев немедленно прийти к нему.
***
Москва, квартира Ивлевых
А вот в понедельник погода была чудесной. Солнце, да такое жаркое, что возникли подозрения, что бабье лето началось. И почему бы не вчера, чтобы можно было в деревню съездить?
Прибежал с пробежки, насладившись чудесной погодой, принял душ. Проводил Галию на работу. Напечатал статью для «Труда», что вчера почти доделал – не хотелось бросать ее незавершенной. С чистой совестью уселся просматривать ежедневник на предмет того, с каким предприятием связаться для выезда на него. Раздался телефонный звонок.
– Павел, доброе утро, это Латышева. Звоню вам сообщить, что первая передача про гидроэнергетику выйдет во вторник в десять утра, а вторая передача про советско-ирландские отношения – в четверг. А то в прошлый раз нехорошо получилось с этой моей больницей, что вы так и не узнали, когда они у вас выходят. Приношу ещё раз свои извинения.
– Ничего страшного, Александра. Открою страшную тайну – я всё равно их не слушаю…
– Собственные передачи? Как не слушаете? – удивилась она.
– Ну, у меня ограниченный запас времени, и имеются обоснованные сомнения, что, слушая то, что рассказываю я сам, я смогу узнать что-то большее, чем знал до этого. Уж лучше я кого-то другого послушаю или почитаю. Правильно же?
– Ну, так-то логика явно в этом имеется, – осторожно сказала Латышева.
Почувствовал по ее тону, что она явно не до конца мне поверила.
Небось думает – «Как это так – твоя собственная передача, где ты выступаешь на аудиторию из десятков миллионов человек? И вдруг ты её не слушаешь?»
Вот же как отличается точка зрения того человека, который записывает, от того человека, который записывается…
Хотя допускаю, что, возможно, для кого-то, кто на радио редкий гость, там раз в полгода или в год появляется, действительно всё так и обстоит: когда передача выходит, он устраивает из прослушивания какое-то прямо священнодействие. Но мне-то, учитывая, что их по несколько штук каждый месяц выходит, к чему на это время своё тратить?
Тем более, что сейчас к лучшему, в отличие от XXI века, что сейчас же очень серьёзная цензура в СССР, и даже если я вдруг сильно проколюсь во время записи, это ни за что в эфир не выпустят.
А вот в XXI веке специально могли бы выпустить, чтобы подставить своего гостя. Там же всё просто было: чем больше скандалов – тем больше внимания к передаче, к самому радио, тем больше денег, заказчиков, клиентов и так далее. Всё, что так мило сердцу любого медиа-менеджера XXI века …
Впрочем, Латышеву я переубеждать пытаться не стал, пусть думает, что хочет по этому поводу, да и Бог с ней.
Только трубку положил, отошёл на несколько шагов – новый звонок. Это уже Вера Ганина оказалась.
– Павел, ну вот только что я прямо в коридоре поймала Силина, описала ему твою идею с этой статьёй про пожарную коллекцию. Он абсолютно не против, пожарные у нас в почёте – это очень важная профессия для Москвы, так что по первому твоему запросу выделим фотокорреспондента. И пиши ты свою эту новую статью, будем только рады.
– А можно будет того же самого фотокора выделить, что в прошлый раз? Парень не зазнавшийся, работает быстро, качественно. Мне очень понравилось с ним сотрудничать.
– Романа Щавелёва?
– Да, его самого.
– Да, без проблем. Я думаю, в принципе, что именно твои прошлые статьи дали ему хороший старт у нас в «Труде». Он же совсем молодой, только недавно появился, первые шаги у нас делает. А, так ты прав оказался, когда фотографии его расхвалил. В редколлегии они тоже всем понравились, так что Щавелев в каком-то смысле тебе обязан, можешь этим пользоваться.
Положив трубку, довольно хмыкнул: надо же, получается, парню помог в профессии пробиться на новые высоты. Даже приятно, поскольку он действительно толковый и понимает в своём деле хорошо.
Тут же набрал Васильева. Вот теперь ему можно и позвонить по поводу статьи о его коллекции. А то все же старый человек – если бы сначала предложил ему статью написать, а потом бы в редакции отказались бы ее принимать, очень неудобно бы вышло. Получилось бы, что зря обнадежил.
