Калгари 88. Том 7 (СИ) - "Arladaar"

…Пока в Екатинске развивались чуть ли не эпохальные драматические события с хоккейной секцией, Арина с подружками в своей комнате общежития пробовали, как играют кассеты с программами на взятом в прокат магнитофоне «Соната». Играл он неважно по сравнению с аудиоаппаратурой арены и даже с теми «Вегами», полученными ими за чемпионат Свердловской области. Особенно неважно играл классическую музыку, которая была в основе программ Хмельницкой и Малининой, где многое зависело от мельчайших звуковых акцентов, ныне почти не слышимых. По акцентам расставлялись некоторые элементы, и их отсутствие могло повлиять на тренировку. Соколовская находилась в более выигрышном положении — её программы были не с классическим музыкальным сопровождением, а с обычным инструментальным, которое звучало прекрасно даже из монофонического магнитофона со слабым динамиком.

После того как музыка была опробована и фигуристками вынесено заключение, что за неимением лучшего магнитофон пойдёт, они завалились на кровати и стали обсуждать возможных конкуренток. Честно сказать, Арина удивлена была присутствию среди фавориток фигуристки из ФРГ. Эта страна в её время, кроме одной спортивной пары, особым фигурно-катательным активом не блистала. А вот присутствие фигуристок из Канады и США как раз вопросов не вызвало — и в современное Арине время фигуристы этих двух стран периодически выстреливали на соревнованиях.

Ещё удивило отсутствие фигуристок из Японии — обычно там очень сильное мужское и женское фигурное катание, и эта страна всегда на любом соревновании имела полные квоты спортсменов, которые пусть и не занимали призовые места, но были крепкими середняками и могли откатать точно и остановиться в шаге от пьедестала.

Впрочем, по своему опыту Арина знала, что эти расклады могут только приблизительно отображать предстоящие соревнования. Всегда мог найтись тот, кто стоит в стороне и о ком соперники и понятия не имеют. Она была живым примером.

— Все они более-менее проходимые! — заявила Арина. — Самое главное — нам самим не налажать! Канадка Линда Флоркевич с точно таким же набором прыжков, что и у вас. У немки Сюзанны Бехер в произвольной программе ещё и риттбергер. В лучшем случае, прыгнет пять прыжков. Но их ещё прыгнуть надо… Вот у американки Синди Бортц есть явное преимущество — тройной лутц. Она может вас обойти, да и меня, если я где-то ошибусь. Но сейчас у меня намечается тройной тулуп, и в технике я прибавлю. Только надо напрыгать его, чтоб делать на автомате. Но с тулупом тоже будут сложности. Если тулуп будет получаться стабильно, мне надо будет менять всю прыжковую часть произвольной программы.

Потом девчонки допытывались, как у неё получилось нежданно-негаданно прыгнуть тройной тулуп, да ещё без тренировок, без напрыгивания на удочке, на твёрдом льду, на котором легко можно поскользнуться.

— Так получилось, — пожала плечами Арина. И, немного подумав, добавила: — Когда приземлилась, почувствовала, что смогу. Лёд поймала прочно, с нужным ребром. А когда смогла прыгнуть первый раз, второй раз было уже намного легче…

… День прошёл как обычно. Обед, ужин, с небольшими разминками между ними. Сейчас был пик формы, и мышцы постоянно требовали нагрузки, без неё казалось, словно затекают. Арина поняла, что сейчас они форму сбрасывать не будут, тренеры решили предстоящую неделю пройти в умеренном темпе, до момента, когда пойдут целиковые прокаты, и тогда снова наращивать интенсивность тренировок.

Даже оставшись здесь, в Москве, Арина поняла насколько скоротечно время и сколько мало его осталось до выезда за границу. Сейчас понедельник, 17 число, а в Любляне надо быть уже 24 числа, через неделю. Вылетать придётся рейсом Москва — Югославия. Арина не знала, есть ли в 1986 году прямые рейсы из Москвы до Любляны, или придётся добираться через хорватский Загреб, который был в 100 километрах от столицы Словении. Но в любом случае, в воскресенье уже тренировки не будет, а может быть, даже и в субботу. Скорее всего, в федерации в один из этих дней состоится, как всегда это бывает, собрание сборной команды, где скажут последнее напутствие и прочитают лекцию, как себя вести в стране пребывания, что можно делать и что нет, кто отвечает за безопасность и тому подобные вещи.

… После сытного ужина в гости пришёл Серёга Николаев и предложил прогуляться по скверу. Погода в этот раз не радовала. Налетели тучи, подул ветер, брызнуло дождём, а потом и сыпануло колючим снегом. Пришлось идти в фойе, посидеть на лавочках. Не подниматься же опять наверх… Чуть поодаль о чём-то шепталась компания хорошо одетых молодых людей, изредка как будто заглядывавшихся на фигуристок. Впрочем, это всё легко можно было объяснить их нынешней популярностью, так что Арина не придала этому значения.

Серёга слегка волновался, да и в целом был невесел, это Арина заметила ещё на обеде.

— Сегодня последний день я здесь, — смущенно сказал парень, — уезжаем на сборы, на пару недель, в Геленджик. Так что вас, наверное, я здесь уже не встречу. Вернусь, вас уже не будет. Хочу сказать, что это… были лучшие дни в моей жизни… Никогда мне не было так хорошо… Очень буду скучать по вам всем. Но в Екатинск обязательно приеду после службы. А может, и раньше. Кто его знает… В жизни всякое бывает…

— Ты что, в Москве не останешься? — с удивлением спросила Арина. — Сюда же очень трудно попасть. А выехать легко.

— Я пока ещё не решил, где жить… — признался Серёга. — Здесь, конечно, ближе к федерации, к большому спорту. Чувствуешь себя в струе активной жизни. Но в Екатинске мама, папа, бабушка, пацаны… Слишком многое меня там сдерживает. А здесь… Я не решил. Год ещё служить. А за это время всё может поменяться. А вам, девчонки, желаю хорошо выступить на чемпионате мира. В Москве вы уже зажгли. Да и вся страна сейчас знает вас. Пусть узнает и весь мир.

После того как Серёга проводил фигуристок до их номера и в раздумье спустился обратно на первый этаж, в фойе, надеясь ещё посидеть в одиночестве, подумать о текущем положении дел и подождать друзей, к нему подошёл паренёк по кличке Кент, которого знала вся общага, и даже вне её. Был он одет в модные варёные джинсы и такую же пятнистую джинсовую курточку, под которой видно белую майку с надписью «New York». На ногах чёрные высокие кроссовки «Адидас».

Был он тоже боксёром, в лёгком весе, и служил в ЦСКА, в спортивной роте. Точнее, делал вид, что служил, потому что в основном отирался в общежитии и в ближайшем ресторане. Однако видели Кента и на барахолке, и у гостиницы «Интурист», и у магазина «Берёзка», где тёрлись спекулянты и фарцовщики. Ходил Кент в модных вещах, часто имел на руках дефицит, деньги, и пользовался большим уважением не только среди таких же прикинутых ровесников, но даже среди командиров и генералов, благодаря которым его служба называлась по-русски «как сыр в масле катается».

Ходили слухи, что парень спекулянт и фарцовщик, да, собственно говоря, это было понятно сразу. Из-за этого многие парни, особенно из провинции, плоховато и немодно одетые, тихо ненавидели его и обходили стороной. Таким же был и Серёга Николаев. Лучше уж ходить в советской спортивной одежде или покупать Адидасы на рынке, чем иметь дело с этим крысёнышем. Лицо у Кента и вправду было узким, с низким лбом, большим вытянутым носом, скошенным подбородком, выступающей вперёд верхней губой, и походило на морду грызуна.

Серёга тоже игнорировал Кента и иногда даже не здоровался, хотя занимались они у одного тренера. Делал вид, что рядом пустое место. Испытывал неприязнь. И вот чего он подошёл? Чего надо этому козлу???

— Хай, Николай! — ухмыльнулся Кент и протянул руку.

Деваться было некуда, и Серёга со скрытым омерзением пожал потную влажную ладонь. Что удивительно, при рукопожатии не почувствовал у Кента мужской силы, характерный для боксёра. Тут же вспомнил, что и дрался Кент так себе. Каким образом попал в Москву из области, казалось большой загадкой. И зачем вообще ЦСКА взял его в спортивную роту???