Иван Слепцов - Изнаночные швы времени
В итоге все сделали именно так, как придумал Шурик, и именно поэтому Феликс был представлен княгине в качестве единственного, «чудесных качеств» воина, который в ночной атаке «добыл басурманина». Больше никто князю Андрею кровь на клинке предъявить не мог, так как ордынцы то ли перепугались, то ли предпочли не ввязываться в непонятный ночной бой и через верховья речушки Ветлянки поторопились уйти к основным силам, что расположились на правом берегу Трубежа, на холмах.
Шурик и Феликс были удостоены целования руки княгини, а потом она обернулась к Норману. Совершенно не думая, какие последствия это произведет, о нем Олег отозвался: «И рыцарь добрый, и многих стадиумов уч».
Норман был схвачен за обе руки и со знанием дела спрошен:
– Саламанка? Болонья?
Княгиня дозволила Норману сесть рядом с нею, и Олег решил, что наконец-то имеет полное право отдохнуть.
Когда он проснулся, непонятно было, сколько прошло времени – четверть ли часа, сутки ли: солнце по-прежнему висело над мачтой баркаса, а княгиня и Норман все еще сидели рядом. Он ей что-то рассказывал по-венгерски. Феликс и Шурик лежали на песке у воды и разглядывали служанку Анны Данииловны, которая занималась стиркой.
– Пойду помолюсь в тишине, – сказал Олег, особо ни к кому не обращаясь. В эпоху Средневековья эти слова были понятным для всех трансвременных экспедиций сигналом. Их произносили при хроноригенах, означала эта словесная формула, что говорящий собирается связаться со своим временем.
Феликс кивнул: мол, все под контролем. Олег забрал икону-коммуникактор и ушел в заросли молодого березняка.
Квира откликнулась ему и выглядела чрезвычайно озабоченной.
– Ты знаешь, вас очень серьезно обложили, – это было первое, что она сказала. Затем описала диспозицию противника: к северу от Клязьмы до села Рождественского96 все охвачено сильными разъездами, гонцы добрались аж до самых развалин Гороховца. По реке тоже выслана погоня, несколько больших лодок с сотней ратников, поровну монголов и русских, спустились уже почти до Ущерки, реки, которая текла не более чем в десяти километрах западнее Судогды.
– Может, вам на базу лучше вернуться, там отсидеться?
– Не, – поморщился Олег. – Нам надо успевать на север, пока Невский из Орды не вернулся. Потом поздно будет, закроют все дороги, а я князю обещал поскорее вернуться.
– Удачи, – пожелала ему Квира.
– Не лишнее, да, – буркнул вместо прощания Олег.
Теперь стало понятно, что по Клязьме дальше на восток плыть нельзя. Поэтому они двинулись на юг. Сначала поднялись по Судогде на веслах, пока позволяли берега, потом немного тащили баркас по-бурлацки, затем по полузаросшему волоку на Колпь, которая текла на юг, этой речушкой попали на Гусь, а спустившись по нему, вышли на Оку.
Это был большой круг, но Олег на Оке немного ощутил облегчение. В экспедициях в русское Средневековье он спокойнее всего чувствовал себя на широких реках. Русские – сухопутный народ, и умельцев тихо подобраться к тебе где-нибудь в лесу всегда стоит опасаться, а по водной части таких специалистов нет. Главное, чтобы стрела с берега до лодки долететь не могла, и можно не думать об опасности.
Никаких беспокойств и не возникало, а на четвертый день пути по Оке, в Муроме, когда-то столице крупного княжества, а теперь практически незащищенном городе, им по-настоящему повезло. У пристани обнаружилась настоящая новгородская ладья, небольшая, одномачтовая, около двенадцати метров длиной, с двумя платформами – на носу и корме, под которыми можно было устроить лежанки.
Хозяином судна был старый купец, с удовольствием согласившийся на сделку, так как уже два года не удавалось найти людей, способных управляться с ладейным парусом – после Батыева нашествия новгородцы стали гораздо реже появляться в муромских краях, а уж оседать тут отказывались напрочь. Такелаж и парус сильно обветшали, их нужно было менять, Олегу повезло найти ремесленников, которые под его руководством взялись изготовить новые.
Парусов решили сделать два: один простой, неприметный, «маскировочный», а другой «парадный», с аппликацией из двух букв – «А» и «К», как на стяге князя Андрея. Его Олег собирался поднять после пересечения новгородских границ, рассчитывая, что князю донесут о ладье с его символикой и он вышлет навстречу воинов.
На работы ушло два дня, которые княгиня с Гостиславой провели под охраной Феликса и Нормана в доме настоятеля одной из церквей, а на третий, с утра, Олег отправился на городской рынок. Муром дважды был разграблен во время нашествия Батыя, но затем присутствие епископской кафедры, защищенной ордынским ярлыком, дало городу возможность ожить и сохранить какую-никакую торговлю.
На рынке нашлись сарафаны, подходящие княгине по размеру. Олег купил их, а затем Анна Данииловна сама в сопровождении Гостиславы и Нормана отправилась тратить деньги. Впрочем, на ее вкус подходящего не нашлось, за исключением пары ковров да нескольких бочонков яблочного вина, так что к спущенной на воду ладье она явилась не в особенно хорошем настроении. Зато Норман был доволен: в лавке возле епископского двора он с величайшим изумлением обнаружил пергамен и купил весь запас, что был у купца.
Время текло размеренно, пока на городскую пристань не прибыл большой хлебный караван из Рязани. Вернее, пока хозяин одной из пришвартовавшихся барок не пересказал Феликсу и Шурику весть, «всем честным людям благую»: возвращается «от царя» Олег Ингваревич Красный97.
Шурик насторожился: известна была версия, что этот князь, попавший в плен к монголам в 1237 году в коломенской битве в первое Батыево нашествие, выехал из Орды в 1252-м не один. Феликс собрался было спровадить говорливого купца подальше, но Шурик остановил товарища и получил новую порцию информации: вместе с рязанским князем шел из монгольских кочевий и владимирский, тоже с ярлыком на княжение. И что еще важнее было, решил владимирский князь, по словам рязанца, в пределы иных земель не заходить, а отправился прямо к Новгороду Низовской земли98.
Имени владимирского князя купец не знал, и неудивительно: что ему до соседских дел. Но Шурику даже два и два не нужно складывать, чтобы понять: возвращается из Орды Александр Невский. И конечно же, он понял, что именно в тот момент, когда они будут проплывать по Волге мимо Нижнего в сторону Городца и дальше, к Ярославлю и Твери, там и окажутся весьма недружелюбные люди. Шурик немедленно бросился к Олегу, который пытался вербовать гребцов в традиционном для этого месте – у ближайшей к пристани церкви.
Дело это было непростое, поскольку Олег честно говорил, что возвращаться нанятым из Новгорода придется самим, а такая перспектива пугала почти всех, хотя плата сулилась немалая. В конце концов согласились плыть только четверо, а это было то же, что и ничего.
Олег осознал грозящую опасность с полуслова, поэтому отплыли они немедленно, полагаясь только на ветер. И следующие четырнадцать часов ладья разве что не летела – яхтсмен в Олеге выложился полностью. И скорость эта дорогого, как выяснилось, стоила. Феликс в одиночестве сидел на носу под предлогом, что ему нужно не переставая молиться Николаю-угоднику ради свежего ветра, поддерживал связь с Квирой. Когда на горизонте показались валы и башни Нижнего Новгорода, он отложил икону-коммуникатор в сторону, подошел к Олегу и шепнул на ухо:
– Обогнали. Еле-еле обогнали. Трубачи Невского в ворота входят.
Олег молча взял его за руку. Феликс принявший этот жест за знак благодарности, отстранился и удивленно посмотрел на напарника: мне-то за что спасибо? Но в следующую секунду он был подтянут к рулю ладьи, его хлопнули по плечу: работай давай! Олег лег около мачты и мгновенно уснул, успев подумать: «А собаки-то как надрываются в Нижнем. Точно чужаки в городе».
Его не будили, поэтому он открыл глаза, чувствуя себя совершенно отдохнувшим и в хорошем настроении. Когда же Квира доложила, что по реке погони нет, хотя Невскому уже доложили и о бегстве княгини из Владимира, и о ладье, отплывшей из Мурома, то стал просто счастлив. То, что они удачно проскочили Нижний, показалось ему хорошим знаком. Единственной проблемой были аккумуляторы для иконы-коммуникатора – их заряд иссякал.
Он сказал об этом Квире, а она, подумав, ответила, что будет поддерживать вормхоул-канал открытым со своей стороны, а коммуникатор на ладье пусть работает в спящем режиме, тогда до Новгорода должно хватить энергии. Они условились, что в случае опасности Квира или другой дежурный эпиго в ЦПХ спроецирует в поле зрения участников экспедиции условный сигнал – молнию особой формы, в виде знака зорро. Вызов на прямой контакт должен идти только со стороны Олега или его спутников.
