Андрей Посняков - Корона бургундов
– Тебя зовут Радомир и ты – воин, – не спрашивая, а констатируя факт, звучно проговорил граф хорошо поставленным баритоном.
Хороший голос, приятный, наверное, случись такая нужда, Вириний Гетор смог бы неплохо петь песни, очень даже неплохо, намного лучше многих безголосых «королей» и «королев» пошлой российской эстрады. Взял бы в руки шапчонку, и: «У Курского вокзала стою я молодой, подайте, Христа ради, червонец золотой!» А что? Накидали бы, с голоду б не умер.
– Ты что смеешься-то? – удивился граф. – Я еще ничего не сказал.
– Так, – Радомир не счел нужным подавить улыбку – вот еще! – Утро хорошее – вот и радостно.
Вириний прищурился:
– Это хорошо, что ты такой весельчак. Я, знаешь ли, жизнерадостных людей люблю. Жизнерадостных и искусных в своем деле. А твое ведь дело – война, так?
– Допустим, – узник пожал плечами.
– Вот об этом сейчас и поговорим! – граф весело всплеснул руками. – Думаю, мое предложение тебе очень даже понравится, ведь в случае успеха ты обретешь свободу. Да-да, что ты так смотришь? Не веришь, что я тебя отпущу? А вот и зря – я всегда держу слово. Впрочем, для начала тебе нужно будет кое-что для меня сделать… для меня и для себя тоже. Понимаешь, о чем я?
– Пока не очень, – честно признался пленник.
– Сейчас поймешь, – поплевав на ладонь, Вириний Гетор пригладил свои редкие волосенки и причмокнул. – Сначала спрошу тебя кое о чем. Нет, нет, вовсе не о том, про что ты, как я догадываюсь, думаешь. Поверь, я не собираюсь заставлять тебя совершить какой-то низкий поступок, кого-то там предать, выдать. О, нет! Вопросы касаются лично тебя, ты можешь на них отвечать или не отвечать, если сочтешь нужным. Итак, первый вопрос: ты хорошо понимаешь мои слова?
Рад тряхнул головой:
– Отчасти. Я знаю латынь, но… как говоришь ты…
– Хорошо, – покладисто согласился господин граф. – Перейду на чистую латынь, коль уж ты так хочешь. Так – понятно?
– Вполне.
– Вот и славненько. Каким оружием ты владеешь?
– Всяким, – узник повел плечом – вопрос показался ему глупым. – Я же воин, не буду скрывать.
– И все же, можно узнать поподробнее? Владеешь ли ты мечом?
– Да чем угодно! Мечом, копьем, секирой. Луком, фрамеей… Что еще забыл? Палицу? Палицей – тоже.
– Очень хорошо, – Вириний потер руки с видом паука, поймавшего наконец в свою паутину жирную навозную муху.
И этой мухой был сейчас Радомир, хоть и не очень красивое, конечно, сравнение.
– А щит? – не отставал «паук». – Какой ты обычно предпочитаешь? Старый добрый римский скутум или овальный, галльский?
– Круглый. Такой, каким пользуются словене и готы.
– Хорошо. Теперь – доспех. Простая кожаная куртка? Галльская кольчуга? Римская пластинчатая лорика сегментата?
– Любой. Кроме римской лорики – сидеть за столом в ней не очень удобно.
– Ты еще спать бы в ней попробовал! – засмеялся Вириний. – Ладно, не буду больше томить, тем более, полагаю, ты и сам обо всем уже догадался. Знаешь, были в старину такие воины-рабы – гладиаторы… Ага! По глазам вижу, что понял! Тем лучше – меньше объяснять. Так вот, скажу прямо – я намерен устроить гладиаторский бой! Как делали цезари да и всякие почтенные люди!
При этих словах граф даже вскочил с кресла, поставив на скамеечку ногу, картинно запахнул плащ – ни дать ни взять, Цезарь! Ну, или по крайней мере – Август. Да-а-а… это плохо, когда у подобного рода типов появляются навязчивые идеи, а гладиаторский бой – как раз из таких.
– Кажется, христианская церковь очень плохо относится к подобного рода забавам, – осторожно заметил Рад.
– Ха?! – Вириний откровенно расхохотался. – Кто это сказал? Язычник! Или арианин, еретик, что еще хуже. Ты за мою душу не беспокойся – грехи я замолю, поверь, гладиаторское сражение не самый большой из них, далеко не самый.
Граф лукаво прищурился и закончил:
– Так что готовься! Победишь соперника – получишь и жизнь, и свободу. Будь уверен, я свое слово держу.
Пленник склонил голову набок:
– А если я в нем не уверен? Ну, вот, совершеннейше!
– А если не уверен, я тебя заставлю, – граф сурово нахмурил брови. – Если ты откажешься сражаться, я прикажу сварить тебя живьем. Или содрать с тебя шкуру – поверь, умельцы найдутся. А мы все послушаем, как ты будешь орать!
На том, собственно, аудиенция и закончилась. Пленника опять водворили в узилище, правда, предупредив, что первый бой начнется уже сегодня вечером, на вилле господина Вириния, не на этой, на другой, у графа имелась не одна вилла.
Гладиаторские бои… Нет, нельзя сказать, чтобы они совсем уж не проводились в эту эпоху, однако… Однако Рим трещал по всем швам, императорам некогда было устраивать ристалища – мунусы, а людям богатым и знатным – незачем. Давно канули в лету те времена, когда римских граждан ублажали хлебом и зрелищами, теперь от этих граждан ничего не зависело, а следовательно, и устраивать для них гладиаторские бои никто не считал нужным. А вот своих, званых к обеду гостей потешить – это другое дело! Такой мини-мунус. Что-то типа бокса или боев без правил.
Радомир, конечно, был отнюдь не в восторге от того, что придется принять участие в таком непотребстве.
Хочешь – не хочешь, а придется, иначе Вириний выполнит свои угрозы, уж в том можно было не сомневаться. Что же касаемо сегодняшнего вечера, то тут молодой человек даже питал определенные надежды – ведь сбежать даже с самой охраняемой виллы куда легче, нежели с запертого на прочный засов амбара.
Отдохнуть новоявленному гладиатору не дали – хватит, наотдыхался уже. Через полчасика выдернули из амбара да куда-то повели – похоже, что на виллу Вириния Гетора, куда же еще-то?
Небольшой городок, в котором не по своей воле оказался хевдинг, располагался на излучине реки, как раз на самом мысу, обрывавшемся вниз крутыми, местами поросшими ивами и черной смородиной, берегами. Кое-где на обрывах белел известняк, из которого и были сложены городские стены, сейчас, во время разлива, вовсе не имевшие неприступный вид. Лигер разлился настолько, что казалось, вершины стен можно было запросто достать рукой – вот только подняться в лодке.
Аккуратные – типично римского вида – дома с расположенными на первых этажах лавками ближе к окраинам сменялись галльскими деревянными строениями, убогими, с соломенными крышами хижинами, окруженными покосившимися плетнями. Жилища бедняков, рядом с которыми, ничуть не чураясь столь нелестного соседства, белели виллы. Рублевка и Грошовка, два мира – два детства, и тут – даже этот маленький городок – город контрастов! По большому счету, за полторы тысячи лет ничегошеньки в этом мире не изменилось. Все только к худшему: «и доллары зеленые в глазах».
Солидные, обитые широкими железными полосами, ворота, как водится, отворил привратник – не какой-нибудь там ветхий шамкающий старик, а молодец, кровь с молоком – осанистый, кудрявый, с наглой мордой записного господского лизоблюда, исполненной нешуточного презрения ко всем прочим людям. Такие физиономии – и такие настроения – обычно бывают распространены в среде министерских клерков, мелких чиновников, обретающихся «при начальстве» шоферов «с мигалками», гувернанток, служанок и прочей челяди.
– Куда? – лениво отворив одну створку, сквозь зубы процедил молодец.
Воины подобострастно склонились, старший из них – седоусый – поспешно опустил вдруг вспыхнувшие недюжинной злостью глаза:
– Ведем гладиатора к пиру. Господин разве не говорил?
– А-а-а! Это и есть гладиатор? – привратник посмотрел на пленника с любопытством, похожим на неистовую страсть первоклассника, пытливо терзающего тупым перочинным ножом дергающуюся и издыхающую на глазах лягушку. – Ну-ну, ведите сразу в клетку. И не забудьте принести ему поесть.
– Все сделаем, Гелозий, не сомневайся.
– А я и не сомневаюсь! – закрывая ворота, молодец нагло сплюнул. – Была нужда.
Проходя по обширному двору с ухоженным садом, Радомир косил глаза, все примечая: и посыпанные песком дорожки, и вооруженных воинов на всех углах, и длинный – впритык к высокой ограде – сарай с покатой крышей. Интересно, куда выходила та часть стены?
– Эй! Ты что уставился? А ну, шагай! – один из воинов ткнул замешавшегося «гладиатора» тупым концом копья.
– Я слышу голоса. Неужто там – рынок?
– Ха! Рынок? Вот чучело гуннское. Нет там никакого рынка – один обрыв, да река.
Пленник удивился – что же, выходит, вилла была выстроена впритык к крепостной стене? А почему бы и нет? Места-то в городке мало, а здесь, у стены – и воины постоянно, стража – все безопаснее, особенно – по нынешним неспокойным временам.
Ну да, ну да – точно – стена, а вон, рядом – и башня с черной фигуркой часового на фоне блеклого жемчужно-серого неба.
– Туда! – идущий впереди воин, обернувшись, указал на небольшую дверцу.
Ну, конечно, не через парадный вход же входить!
