Джим Батчер - Холодные дни
– То есть?
– ЭТО МЕСТО.
Я с минуту обдумывал сказанное им:
– Ты хочешь сказать, что я погрузился во внутренний монолог, потому что оказался здесь?
Духоприют, похоже, не счел нужным что-либо уточнять:
– ПАМЯТЬ. РАЗМЫШЛЕНИЯ.
Я вздохнул:
– Что ж, если мне потребуется срочно над чем-то поразмышлять, теперь я знаю, куда идти. – В пещере было зябко и сыро, а в воздухе стоял сильный запах плесени и земли. Я медленно повернулся вокруг, осматривая все помещение:
– Как ты называешь это место?
Духоприют ничего не сказал и даже не пошевелился.
– Понятно, – сказал я. – Думаю, ты вообще никак его не называешь.
Я сжал пальцами переносицу, обдумывая ситуацию:
– Для чего предназначена эта пещера?
– УДЕРЖАНИЕ.
Я нахмурился:
– Кгм. Удержание чего?
– НАИМЕНЬШИХ.
– Наименьших в чем? – спросил я, теряя терпение.
Духоприют молча смотрел на меня.
– Э-э… Гарри… – сказал Боб слабым голосом. – Может, тебе стоило бы взглянуть на кристаллы?
Я покосился на череп, пожал плечами и подошел к ближайшей друзе. Пару секунд я постоял возле нее. Это была большая гроздь, футов двенадцать в длину и около четырех-пяти в поперечнике. И… и сквозь полупрозрачные кристаллы были видны мелькающие тени, что указывало на то, что в полу под кристаллами была пустота, как на том лежбище, где происходило мое возвращение к жизни. По сути…
Я нахмурился и наклонился ближе. Под кристаллом виднелись очертания чего-то или кого-то. Непонятный расплывчатый образ многократно преломлялся в разных кристаллах, и выглядел нечетким, но я всматривался в него, стараясь расфокусировать глаза и смотреть как бы сквозь изображение, так, как поступают с «волшебными картинками» в детских комнатах торговых центров.
Внезапно расколотое на фрагменты изображение словно щелчком сложилось в абсолютно отчетливую картину. Фигура под кристаллом оказалась тощим существом с практически человеческими очертаниями, девяти или десяти футов ростом, гибким и покрытым густой шерстью золотисто-коричневого оттенка. Руки существа были слишком длинными для его тела, ладони – слишком большими для рук, а на концах пальцев, слишком длинных для ладони, росли жуткие острые когти.
А в его открытых золотисто-желтых глазах светилось сознание. И глаза эти смотрели на меня с неприкрытой ненавистью.
– Мать его! – заорал я, рефлекторно отшатнувшись в приступе паники. – Это же нааглоши! Это долбаный нааглоши!
Нааглоши – это плохо. И не просто плохо, а немыслимо плохо. Изначально посланники богов народа Навахо[34], они отказались от своих корней и стали легендарными «шкурами-перевертышами»[35] американского Юго-Запада. Я как-то дрался с одним из них. Негодяй убил одного из моих друзей, запытал моего брата почти до потери рассудка, и оставил мне на память психические шрамы, прежде чем вышибить из меня все сопли. Я выжил лишь благодаря вмешательству могучего чародея – величайшего оборотня из всех, кого я знал. Слушающий Ветер сразился с нааглоши лицом к лицу. И даже тогда бой шел почти на равных, а нааглоши удалось улизнуть, чтобы отложить схватку до другого раза.
Мне и прежде приходилось встречаться с опасными и жестокими существами. Но нааглошии – одни из самых злобных тварей, с которыми я имел неудовольствие пересекаться. А сейчас один из них таращится на меня из-под хрупкого слоя кварца, который я мог бы разбить гаечным ключом, и глаза его пылают так, словно он собирается сожрать меня целиком.
Внезапно у меня внутри все оборвалось.
Я повернулся к следующей группе кристаллов. И еще к одной.
Я известный везунчик. На полу на расстоянии удара передо мной лежала не просто одна из самых кошмарных тварей во Вселенной.
Их было шесть.
Под другими группами кристаллов виднелось еще больше фигур. Я не распознал их, чему был безумно рад.
– Наименьшие, – сказал я дрожащим голосом. – Ты хочешь сказать, что нааглоши – одни из наименьших. – Я почувствовал, что мне необходимо сесть, и сел, просто шмякнувшись задом на пол.
– И что… что еще здесь есть?
Духоприют повернулся к стене. Он поднял руку, и камень на стене растворился, исчез, открыв проход футов пятидесяти в поперечнике. Я поднялся с пола, встав на дрожащие ноги, чтобы посмотреть, что там. Туннель под небольшим углом уходил вниз, а освещало его тусклое мерцание кристаллов.
Множества кристаллов.
Множества и множества и множества кристаллов.
Туннель был длинным. Может, с милю длиной. Или в две. А может, он тянулся до самой Преисподней. Через регулярные промежутки он был усеян группами кристаллов. Некоторые из них были размером с жилое здание, а иные – с охрененное дерево. Я только начал на них глазеть, когда поток энергии ударил в меня с такой силой, словно кто-то открыл заслонку, которая удерживала жидкость под давлением. Энергия не была физической – но я чувствовал тошнотворную волну маслянистого холода, обтекающую меня со всех сторон, ощущал, как темная сила лей-линий, сошедшихся на острове, обдувает меня облаком невидимого смога.
– ИСТОЧНИК, – сказал Духоприют. Он повернулся, – медленно – и появились еще одиннадцать проходов в туннели, идентичных первому. Еще одиннадцать. Потому что одного бесконечного туннеля ужасов было, похоже, недостаточно. Теперь их у меня было двенадцать. Темная энергия, исходившая оттуда, шипела и сочилась, словно чистая злоба и порочная воля дистиллировались в невидимый туман.
– И… в сравнении со всем, что внизу, нааглоши – просто мелочь? – спросил я.
– ВЕРНО.
– Конечно. Естественно, – сказал я, глядя на пол первого туннеля. – И кто они? Что там, внизу?
– КОШМАРЫ. ТЕМНЫЕ БОГИ. БЕЗЫМЯННЫЕ. БЕССМЕРТНЫЕ.
– Срань небесная, – прошептал я, поняв, почему это место назвали Источником. Потому что остров – исток всех лей-линий. Словно огромный бурлящий гейзер зла.
Боб, пораженный, присвистнул:
– О! Ничего себе, босс! Так и есть. Энергия в этих лей-линиях – тепло, которое выделяют их тела.
Я почувствовал, что вот-вот захихикаю.
– Чува-ак! Удержание… Удержание, адские колокола! – Я подавил смешок и обратился к Духоприюту. – Это не магическая цитадель, – сказал я. – Это тюрьма. И тюрьма настолько суровая, что полдюжины долбаных нааглоши содержатся в камерах общего режима.
– ВЕРНО, СТРАЖ, – ответил Духоприют.
Глава 17
– Думаю, за эту работу вряд ли платят, – заметил я.
Дух молча смотрел на меня.
– Я так и понял, – сказал я. – И ты… называя меня Стражем, выражаешься буквально.
– ДА.
– А кто же ты сам? Охранник?
– ОХРАННИК. СТЕНЫ. РЕШЕТКИ. Я – ПОРЯДОК.
– Ты не первый представитель закона, с которым я охотно поработал бы, – сказал я. И провел пальцами по волосам, зачесывая их назад.
– Что ж, – продолжал я, поморщившись. – Эти существа – они опасны, пока находятся там?
– ОНИ ВСЕГДА ОПАСНЫ. НО ЗДЕСЬ У НИХ МЕНЬШЕ ВСЕГО ВОЗМОЖНОСТЕЙ СДЕЛАТЬ ЧТО-ТО.
Я моргнул. Это была самая длинная, самая детальная и самая сложная речь из всех, что Дух произнес до сих пор. Что означало: мы говорим о чем-то действительно важном. Логично. Духа не заботят друзья или враги или цены на чай в Китае. Его заботят его заключенные. Точка. Все остальное, что угодно – важно лишь постольку, поскольку имеет отношение к данному предмету.
– Но они могут освободиться?
– НЕ БЕЗ ВМЕШАТЕЛЬСТВА ИЗВНЕ, – сказал Дух, – ИЛИ ТВОИХ САНКЦИЙ.
– Мхм, – выдохнул я. – Кгм. Ты имеешь в виду, что я мог бы освободить этих тварей?
– ТЫ СТРАЖ.
Я проглотил слюну:
– Можно ли мне общаться с ними?
– ТЫ СТРАЖ.
– О, адские колокола, это плохо.
Я только что унаследовал целый мир весьма мерзких проблем.
Имея личный опыт близких встреч с нааглошии, я ни за что не позволил бы хоть одной из этих мерзких тварей освободиться. Я сомневался, что кто-либо из тутошних заключенных понравился бы мне больше. По сути, в данный момент у меня не было намерения даже посмотреть на них, и тем более, узнать кем или чем они являются. О том же, чтобы поговорить с ними, я и думать не хотел. Нет, такому не бывать. Существа столь древние и могущественные могут оказаться смертельно опасными – достаточно нескольких тщательно подобранных слов, произнесенных в нужный момент. Я знал это, заплатив за свое знание дорогой ценой.
Но к чертям экивоки!
Мне только что вручили то, что было огромным, страшным оружием массового поражения и потенциального разрушения. Для различных сил сверхъестественного мира не имело значения, что я никогда не воспользуюсь этим оружием. Главным было то, что оно в моей власти. «Слушайте, патрульный, я знаю, что у меня в багажнике гранатомет, но я держу его там, чтобы кто-нибудь из плохишей им не воспользовался. Серьезно. Честное слово».
