Константин Калбазов - Бульдог. В начале пути
Ушаков докладывал, что если в России против императора пока никто не умышлял, того же сказать об иных державах никак нельзя. Помнится, на деда было совершено около трех десятков покушений. Конечно глупо, сравнивать себя с ним, но с другой стороны, всем мил не будешь, а потому могут решить разрубить узелок вот таким нехитрым образом.
Дальнейший осмотр содержимого футляра выявил наличие шомпола, ключа для взведения замка, отвертки, пулелейки, пороховницы, трех коробочек с запасными кремнями, пружинами и с парой десятков уже отлитых пуль. Словом, там находилось все потребное для содержания оружия в исправном состоянии.
Не удержавшись, Петр тут же направился на стрельбище, потянув за собой и гостя. При этом он выказал такой задор и энтузиазм, что Демидов мысленно даже улыбнулся. Весь в деда. Тот тоже, как только какая новая стреляющая игрушка попадала в руки, тут же стремился опробовать ее на практике.
Не будь шомпол столь удобным, с деревянной рукоятью, то заряжание пистолей превратилось бы в настоящее мучение. Впрочем, Михаилу и без того пришлось потрудиться, прогоняя пулю по нарезам. Петру отчего‑то подумалось, что ему с этим нипочем не справиться. Будь пуля круглая еще туда–сюда. Но эти были необычной цилиндрической формы, раза в три превышающими калибр. Так что, даже будучи меньше калибром его пистолей, вес у пуль был все же больше. Большая же площадь соприкосновения свинца с нарезами, соответственно увеличивало и силу трения.
Однако, как и ожидалось, насколько неудобными пистоли были в обслуживании и заряжании, настолько же оказались отличными в стрельбе. Нет никакой встряски при спуске колеса, что неизменно наблюдалось при ударе курка по кресалу. Соответственно нет никакой необходимости подправлять линию прицеливания. Спуск мягкий и плавный. Точность… Просто сказка. На сорока шагах пуля ложилась точно в цель. К слову сказать, Петр уже поднаторел в стрельбе, а потому мог оценить качество по достоинству. Ну и наконец, четыре выстрела, против двух, пусть и с сомнительным результатом перезарядки, чего‑то да стоят.
— Отличная работа, Акинфий Никитич, — наблюдая за тем, как под присмотром заводчика, Михаил снаряжает, уже разряженные пистоли, возбужденно произнес Петр.
— Рад, государь, что смог угодить.
Ишь какой уверенный. Ну а чего, собственно. Имеет право. Угодил. Петр даже на мгновение почувствовал себя неловко. Ведь не для светской беседы позвал к себе одного из богатейших людей империи. Угодил Демидов со своим подарком, ничего не скажешь. Более того, может с гордостью говорить, что государь пользует его пистоли. Потому что это чистая правда. Теперь юноша с ними и не подумает расставаться. Оно бы и раньше, да все как‑то неловко. Уж больно выпирает оружие под одеждой или вообще носи открыто. А оно как‑то не то… Не правильно. А вот эти образцы…
Однако, пора начинать. Восторженный юноша по достоинству оценил подарок. Хм. И еще оценит, вот только пусть Михаил зарядит. Но императору, восседающему на российском престоле, пора уж и делами государственными озаботиться. А вот это, Акинфию Никитичу может ой как не понравиться. Да что, может. Не понравится. Ну да, на то он и подданный своего государя. А верноподданному так вести себя не пристало, и уж тем более посягать… Ладно. Не нужно себя накручивать сверх всякой меры. Этот муж многие годы проявлял себя на ниве служения Родине, и еще проявит. А потому, вдохнуть и выдохнуть. Во–от так. Молодец. Возьми с полки пирожок.
— Акинфий Никитич, а что слухи ходят, будто ты в уральских горах злато–серебро добываешь, а от того сундуки твои от богатства ломятся.
Какой бы реакции не ожидал Петр, она оказалась для него совершенно неожиданной. Акинфий Никитич конечно тут же перестал возиться с пистолями, да только вызвано это было лишь тем обстоятельством, что негоже ему возиться с железками, когда к нему обращается император. Спокойно и даже с каким‑то легким налетом веселья посмотрев на Петра, он мягко улыбнулся и покачав головой заговорил.
— Врут, государь. Как есть врут. Доброхотов у меня всегда хватало. Вот как только батюшка пообещал деду твоему поставлять ружья по одному рублю восьмидесяти копеек в ущерб себе, так с нас взгляда и не сводят. А то как же, ружьями торгуют себе в убыток, а наживаются. То что завод Невьянский в поте лица и сдирая руки до кровавых мозолей строили, то никто не видел. Того, что кроме тех ружей, мы и иную справу делали, да по совести и доброго качества, то же не замечали. То что, с работными людьми, под открытым небом жили, вкладывая в дело каждую заработанную копейку, то же никто не замечал. Видели только то, что в чести у Петра Алексеевича, да чуть не каждый год по заводу ставим. Сами же, пока мы пупки надрывали, лишний раз задницей пошевелить ленились. А теперь конечно. Откуда богатство, коли мы не прижили, а он прижил. Ясное дело, нашел злато–серебро, вот и богатство.
Выслушав этот монолог, Петр принял снаряженные пистоли и поочередно выстрелил в мишень. Опять знатно получилось. Добрый мастер Демидов. Или то его оружейники постарались. Скорее всего, сам же говорил, не один старался.
— В пистолях этих твоя работа есть?
— Стволы мои, Петр Алексеевич. Сам выделывал. Калибр, ноготок к ноготку. Остальное мои оружейники.
— Не мудрено, хозяйство большое, дел непочатый край, — согласился Петр. Но потом вновь вернулся к прежней теме, — То что твои слова правдивы, у меня сомнений нет. Более того скажу. Знаю я о том, что кабаков на твоих заводах отродясь не было, чтобы народ не спивался, и государству от того убытку нет, так как ты винный откуп из своего кармана в казну восполняешь. Знаю, что народ бежит на твои заводы даже с казенных заводов, так как у тебя обращение с людьми лучше и живется им сытнее. Хотя и крут ты, и до работы требователен, но справедлив, и люди то ценят высоко. Знаю, что на плату мастерам не скупишься, приглашаешь даже иноземцев, и те с тобой своими знаниями делятся. Знаю, что школу завел, где мастерству народ обучаешь, а от того знатные работники у тебя не переводятся и работа доброй выходит. Даром что ли, поставщиком двора жаловали.
Петр принял уже заряженный пистоль, прицелился и дважды выстрелил. Опять хорошо вышло. Из прежних, так точно не получалось. А здесь, все в черный кружок ложатся. На до бы на какой животине испытать. Вес‑то пули изрядный, но как оно будет в деле, ведь диаметр мал, дальше некуда.
— Ладная работа, — вновь не удержался от похвалы Петр. Но тут же опять к прежнему коньку. — С этим понятно, Акинфий Никитич. Доброхотов у вас и впрямь всегда хватало. Но ты мне ответь на другой вопрос. В начале лета я в берг–коллегии в росписях копался и нашел несколько бумаг в которых интересные дела прописаны. И тут уж ты не кивай на кого иного, потому как твоей же рукой и прописано. Так вот, представил ты несколько образцов медных руд, найденных на Алтае, да испросил разрешение там завод ставить, чтобы ту медь добывать и плавить. Руда добрая, в среднем более чем на треть из меди состоит, да еще и с малой примесью серебра. Но то, бог с ним. Главное, что руда богатая медью. Но отчего‑то поставив завод на реке Локтевой, бросил то дело. А через год, поставил его на реке Белой, немного в сторонке.
— Так медь на Локтевском руднике тугоплавкая, государь. Работы много, угля прорва уходит, а на это окрест леса пережигать приходится. Места же те, лесом не особо богатые.
— Ладно звучит. Но чего ты тогда медь не очищаешь на месте, а сплавив черную медь отправляешь ее на окончательную переработку в Невьянск? Две тысячи верст, шутка ли.
— Так из‑за бедности края лесом, государь. Чтобы леса не опустошать, дополнительной переработкой…
— Ты Акинфий Никитич, раньше думай, чем говорить. А то ведь слово‑то оно не воробей, — вдруг став серьезным и даже приняв грозный вид, оборвал его Петр.
Демидов в этот момент мог поклясться, что помнился ему молодой Петр и не таким уж молодым. Да что там, зрелый и умудренный годами муж, вдруг промелькнул в его образе. Вот вроде юноша берет пистоль, чтобы в очередной раз поразить мишень и стоит в паре шагов от Демидова, а того не отпускает ощущение, что кто‑то его крепко за горло взял. Мало чего боявшийся, и много чего повидавший в своей жизни, битый ею и тертый мужик, вдруг ощутил страх. Именно страх, а ни что иное. А ведь казалось, уж отбоялся свое.
Молодой император выстрелил. Передал оружие сержанту преображенцу. Движения хищника, изготовившегося к прыжку. Иначе и не скажешь. Вновь пристальный взгляд в глаза Демидова.
— На переработку черной меди, леса потребно в десять раз больше, чем на оставшуюся обработку. И как следует из доклада Генина, деревьев окрест вполне достаточно. Пойдем дальше. В другом твоем прошении берг–коллегии, все в том же месяце, ты просишь разрешения кабака на новом заводе не ставить, и обязуешься за это восполнять винный откуп. И как бы про между прочим, испрашиваешь разрешение на то, чтобы добывать серебро, если таковое сыщется. Ответ ты получил… Никакой ответ. Непонятный. То ли ты будешь добывать то серебро, то ли обязан будешь передать казне. А еще, тобою был передан образец руды, в котором было обнаружено изрядное содержание серебра и немного золота. Вот только позабыл указать, где именно та руда была обнаружена. Интересная забывчивость, — Петр невесело ухмыльнулся, внимательно глядя на хранящего каменное спокойствие Демидова.
