Сергей Артюхин - Другим Путем
Райан Холлс был со своим другом полностью согласен. А потому кивнул и ответил, что уже кое-что для этого делает.
– Что? Очередной пшик со сбитым якобы в нашем пространстве самолетом? Это уже никого не злит – только раздражает и выставляет нас идиотами, – сенатор вспомнил один из многочисленных случаев пересечения границ Советов американским самолетом, немедленно сбитым после всего одного предупреждения. Драгомиров не церемонился и, как и обещал, нарушителей сбивал нещадно, словно не боялся войны.
Впрочем, это как раз понятно – по словам разведки, у него минимум четыре десятка ракет, способных достичь территории США. И на каждой – термоядерная боеголовка, мегатонны на полторы. Он знает, что потерей такого количества мегаполисов и крупных городов Эйзенхауэр рисковать вот так вот запросто не станет. Потому что воевал. И в Африке, и в Европе. Видел, что такое разрушения. Как-никак, был одним из тех, кто капитуляцию немцев принимал. Вместе с Монтгомери, Жуковым и Тассиньи.
– Нет, Джозеф, не пшик. Я не могу сказать тебе все подробно, но удар будет силен. Очень. И сразу по нескольким направлениям. После этого святыми русских точно считать перестанут, – цэрэушник хмыкнул.
– Полыхнет хорошо? – голос хозяина дома слегка потеплел.
– Уверен, что да. Это будет настоящий смерч дерьма, который затянет коммунистов на все сто и испачкает так, что отмыться им будет ой как непросто.
– Очень на это надеюсь, Райан. Потому что все это становится хреновей и хреновей, – пробурчал Маккарти и залпом опустошил бокал.
Холлс мог только согласиться. Советский Союз, в котором вроде бы появились тенденции к замедлению экономического роста, неожиданно продемонстрировал всему миру приличную дулю, умудрившись добиться за последний год почти двенадцатипроцентного увеличения внутреннего валового продукта. Плюс эти гребаные запуски – первая вернувшаяся на Землю собака была слишком серьезным показателем, чтобы можно было заявить о случайности советского успеха.
В Пентагоне царила тихая паника, ибо появилась информация, что Советы разрабатывают в дополнение к своим ракетам еще и какой-то супертанк, по сравнению с которым все, что есть у НАТО, мгновенно устареет. Под этой маркой вояки умудрились выбить из Сената дополнительные деньги на тяжелые танки, которые рассматривались, как единственное средство для того, чтобы хотя бы затормозить армады Драгомирова, буде таковые ринутся завоевывать Европу. А советские МБР, пользующиеся своей уникальностью, гарантировали Америке немало неприятных последствий такого решения.
Если честно, Холлс вообще не понимал, почему Драгомиров до сих пор не атакует. Разглагольствованиям о миролюбии он ни на грош не верил, рассматривая ситуацию с геополитических и стратегических сторон. Единственное, что казалось ему более-менее реалистичной версией, так это страх советского лидера перед неизбежными потерями и желание подготовиться получше. Ведь советская экономика растет быстрее американской – а современные войны это уже не война армий как таковых, а война, в первую очередь, промышленности и науки.
Плюс затеянная генсеком военная реформа. В чем ее смысл и суть, директор ЦРУ не знал. Холлс всем своим существом ощущал, что Советский Союз в целом и Драгомиров в частности готовят какую-то подлянку, но какую именно, понять не мог.
И это пугало больше всего, ибо означало, что у русских есть козырь, о котором ЦРУ не знает ничего.
– Поверю тебе на слово, Райан. Нам срочно нужно хоть что-нибудь.
– Срочности не обещаю, – директор отрицательно мотнул головой. – Но мы Советам устроим такое, что мало не покажется. Торопиться не стоит – только спугнем. А нам этого совсем не надо…
Мгновения прошлого. Вашингтон, декабрь 1941-го года.
– Господин президент, – вошедший в Овальный кабинет генерал Маршалл выглядел не очень. Сводки начавшихся боевых действий с Тихого океана не внушали особенного оптимизма. Перл-Харбор стал исключительно неприятной пилюлей, а ведь были еще и другие поражения.
– Добрый день, Джордж. Собственно, у меня всего один вопрос. Насколько все плохо у русских?
Рузвельт задал этот вопрос неспроста. Немцы были уже не так далеко от Москвы, и если она падет, то ничего хорошего ждать не придется. Американский президент не был уверен в том, что после такого Советы смогут устоять.
Генерал, в свою очередь, вопроса ждал. Главе государства, очевидно, требовалась оценка происходящего со стороны профессионала, и пусть русские и немцы не самые большие любители делиться происходящим на фронтах, многое он сказать мог и из косвенных и открытых данных.
– На самом деле, все довольно неплохо, сэр. Войска СССР перешли в масштабное контрнаступление, и оно, насколько мы можем судить, развивается исключительно успешно.
– Я так понимаю, что они ввели в бой новые силы? – Рузвельт поправил очки и кивнул на карту, лежавшую на его столе.
– Да, сэр. Судя по всему, они перебросили большое количество дивизий из Сибири и ввели их в бой, создав локальный перевес на некоторых участках фронта. Немцы довольно быстро откатываются, пытаясь избежать окружения.
– Из Сибири… Ясно, – глава американского государства тяжело вздохнул. – Япония им больше не угроза, она занялась нами – следовательно, группировку на Дальнем Востоке можно ослабить. Еще какие-то причины таких успехов?
– Наши наблюдатели видели новый русский танк, сэр. И вместе с англичанами признали, что у нас нет ничего подобного, – генерал тяжело вздохнул.
– Это действительно так? Что, даже проектов сравнимых нет? – Рузвельт удивленно поднял брови.
– Да, сэр. У них в ходу три типа – легкий, средний и тяжелый, называемый ими еще "среднетяжелый". Все три хорошо бронированы, подвижны и обладают мощным вооружением. А их тяжелый танк для обычной противотанковой артиллерии практически неуязвим.
– Интересно, – Рузвельт о чем-то задумался. – А авиация? Лучше, чем у нас?
– Нет, сэр. Наши самолеты не хуже. И их больше.
– Это хорошо. Скажи мне такую вещь, Джордж. Как по-твоему, Сталин сможет опрокинуть немцев вообще? Разгромить их так, что Германия рухнет?
– Я не могу отрицать обратного, господин президент. Но должен отметить, что гораздо более вероятным предположением выглядит стабилизация фронта. Через некоторое время наступательный порыв русских выдохнется, и немцы смогут закрепиться и выровнять ситуацию.
– То есть ничего кардинально не изменится, я правильно понимаю, Джордж?
– Да, сэр. Если не считать кардинальным изменением исчезновение угрозы Москве.
– Да, пожалуй, вы правы, Джордж. Тогда давайте перейдем к нашим делам. Что у нас с переброской флота?
Ни президент Рузвельт, ни генерал Маршалл не знали, что немцам удастся поправить ситуацию только у Смоленска. Более того, в самом начале весны они даже перейдут в новое наступление, на Украине. Однако достигнутые в нем успехи будут их последними стратегическими достижениями. Уже летом сорок второго операция, разработанная Триандафилловым и Шапошниковым и блистательно воплощенная Жуковым и Рокоссовским, позволит Красной Армии заманить Вермахт в харьковскую ловушку, после которой начнется ее победоносное шествие на запад. И остановит она его лишь только в самом конце сорок четвертого.
Если бы президент США в тот момент это знал, то его решение о размерах ленд-лиза могло бы стать совсем другим.
Но он этого не знал.
Глава 13
Драгомирову хотелось застонать. Документ, названный "Стратегия развития общественного транспорта в крупных городах СССР" содержал в себе столько различных заумностей, что от них банально хотелось уснуть и не просыпаться. Вопросы там, конечно, поднимались важнейшие, но такими словами… "Трехэтажная латынь", не меньше.
Кое-как продираясь сквозь нагромождения канцеляризмов, Богдан вычленил одну из проблем, называемых в тексте важнейшими.
Надо было сделать выбор между метро и "дешевым метро", называемым также метротрамваем. Последнее гораздо более экономично в сравнении с первым и при этом ничуть не хуже в качестве общественного транспорта. А плюсов – полно. Во-первых, копать гораздо меньше. Во-вторых, можно использовать те же трамваи, что и для обычных городских линий – только вагонов сцеплять не по две штуки, а по четыре-пять, может, даже шесть. И нормально, для подавляющего большинства городов пойдет. Удобство токосъема, опять же – никаких тебе контактных рельсов, старые добрые провода. Что, помимо всего прочего, еще и безопаснее для пассажиров.
Драгомиров склонялся именно к этому варианту. Меньше затрат, меньше проблем, пусть и не так престижно. Ну и фиг с ним, с престижем. Главное – удобно и экономично. И вагонов для нормальной железной дороги больше останется. В смысле, мощностей для их производства…
