Сергей Щепетов - След кроманьонца
— Да, хорошо… Земледелие и, соответственно, все развитие цивилизации на планете началось в тех странаx, где власть перешла в руки трудящихся.
— Это охотников-собирателей, что ли?!
— Ну, да… наверное. Власть перешла в руки трудящихся, и это привело к бурному развитию производительных сил, расцвету наук и искусства. Но в дальнейшем фатальную роль сыграло враждебное окружение. Внешняя агрессия…
— Напали злые капиталисты-эксплуататоры?
— И развитие человечества было отброшено… заторможено на тысячи лет. И только теперь в нашей стране… И мы не должны допустить повторения прошлого!
— Поэтому нам нужна крепкая броня и быстрые танки?
— Не смейтесь, Николай! Это совсем не смешно! Я сам сначала… Но когда такое говорит с трибуны пожилой, уважаемый человек…
— Я не смеюсь, Маил. Скорее — наоборот. Какой же вклад ваша группа внесла в построение светлого будущего?
— Лет десять назад, в связи с падением уровня Шальского моря…
— Воду на орошение разобрали, что ли?
— Вы знаете?! Так вот: вода ушла, огромные площади стали доступны для изучения, и подтвердилась старая гипотеза о том, что в этой естественной котловине когда-то располагался один из древнейших центров цивилизации. Раскопки возглавил профессор… ну, тот, у которого я потом стал работать. Представляете, в некоторых местах культурные слои сменяют друг друга почти без перерывов на протяжении многих тысяч лет!
— И что же вы раскопали? Только не забывай, что я — не археолог!
— Понимаете, Николай, практически по всем методикам датирования получилось, что это самый древний на планете район раннего земледелия. Им не у кого и нечего было заимствовать! Однако и остатки культурных растений, и примитивные орудия для обработки земли появляются сразу! И в большом количестве!
— Что такое «сразу» в вашем археологическом понимании? В геологии «сразу» может соответствовать сотням тысяч лет!
— Нет, что вы! Тут речь идет о годах, самое большее, о десятках лет! Дело в том, что на нескольких участках удалось проследить фациальные соотношения культурных слоев и речных отложений, в которых фиксируются следы ежегодных паводков. Это — однозначно!
— Мд-а-а, опрометчиво, конечно, с вашей стороны, но, по-моему, не смертельно.
— Если бы это было все… Дело в том, что в данном районе очень отчетливо прослеживается последовательность: охотники-собиратели, жившие тысячи лет без всяких изменений, потом внезапно появляется земледелие, и за несколько сотен лет формируется рабовладельческое государство, в котором начинают развиваться ремесла, письменность, искусство…
— И никакого рабоче-крестьянского царства?
— Какое там!
— Да-а-а… Ты слышишь, Женя? А ведь я читал что-то такое… Точнее, это жена в Интернете читала и мне пересказывала статью… м-м-м… Склярова! А я как раз плиткорез чинил: хотел колесико заменить, а там, оказывается, ось почти перетерлась!
— Эх, Коля! Тебе бы только за письменным столом воевать! Вы с этим чудиком — два сапога пара.
— Прости, заболтался! А что там у них?
— Что-что… Кажется, они и правда отвели людей. С этой стороны я вижу только четыре ствола, и вроде бы собака мелькнула. А там их больше, но не сотня — может, человек десять. Как-то они копошатся подозрительно… Если будут атаковать, не вздумай стрелять! Твоя задача, чтобы у меня под рукой всегда был карабин с полным магазином! Понял? Возьми обойму и потренируйся — потом некогда будет.
Из кустов закричали. Голос молодой и звонкий:
— Заключенный 85–16! Маил Алан! Мы знаем, что ты здесь! Брось оружие и выходи! Три минуты на размышление! Ты слышишь? Три минуты!
— Как ты думаешь, откуда они узнали твой номер и имя? На тебе написано?
— Написано, — вздохнул Маил и показал грязную нашивку с номером. — Но они не видели. Может быть, им по рации передали, что среди живых и мертвых не хватает только меня?
— Тогда мы — лишние!
Опять тот же голос:
— Маил! Три минуты прошло! Кто там с тобой? Бросайте оружие и выходите! Жизнь гарантирую!
После паузы:
— Маил Алан! Зачем ты пошел в бега? Тебя, наверное, заставили? Ты не хотел, да? В канцелярию пришли документы: твое дело будут пересматривать! За тебя просило начальство Академии! Выходи!
— Стой!!! Куда ты, псих?!! — заорал Николай и схватил беглого заключенного за ногу, но не удержал: в руках остался только рваный башмак. Бывший ученый Маил Алан уже стоял на краю ямы. Очки его болтались на одной дужке, зацепившейся за ухо, он улыбался во всю ширь своего изможденного лица и тянул вверх костлявые черные руки.
Только выстрел раздался чуть раньше, чем он успел поднять их. Наверное, это был тот самый случай, когда пуля с мягкой головкой попадает в кость — сквозь грудную клетку в позвоночник.
То, что осталось от тела, рухнуло обратно в яму, лицом вверх. Кажется, это лицо все еще улыбалось.
Николай стряхнул с куртки ошметки костей и мяса:
— Он умер счастливым…
— Прекрати!! Сейчас будет атака.
— Понял!
— Готовь оружие. В любом случае сиди здесь. Сейчас… Ну!
После первых выстрелов Николай не удержался и выглянул наружу: слева от кустов, выстроившись неровной цепью, к ним бежали солдаты — человек семь-восемь. Оки были уже очень близко…
Больше Николай не отвлекался: встав на колено у ног напарника, он считал его выстрелы: …три, четыре, пять.
— Держи! — подал карабин с полным магазином, но Женька не взял: задрав голову вверх, он вставал на четвереньки. Николай тоже посмотрел и увидел, что к ним летит, кувыркаясь, какой-то предмет.
— И-ЁХ!!! — в диком, невероятном прыжке парень взвился в воздух и отбил гранату куда-то в сторону атакующих.
Грохнул взрыв, в ушах зазвенело, сверху посыпались камни и палки. Николай на секунду зажмурился, а когда открыл глаза, в укрытии он был один. Не считая, конечно, покойного Маила Алана.
Стрельба продолжалась еще несколько минут, а потом все стихло. Николай высунулся из-за камней: на открытом пространстве лежали тела солдат. Он попытался сосчитать их, но не успел: рядом ударила пуля, чуть дальше еще одна. Он глянул вправо и увидел большую серую собаку, несущуюся к его яме.
Пристраивать карабин на упор времени уже не было, и Николай решил стрелять с колена. Собака двигалась прямо на него — он легко поймал ее прицелом, потянул крючок, сильнее, сильнее… Ход оказался длинным и тугим — он понял, что промахнется ещё до выстрела.
Отдача была сокрушительно мощной. Николай толкнул рукоятку затвора, но она не пошла, и он надавил сильнее — похоже, у него в руках оказался именно тот карабин, о котором предупреждал напарник!
Ну же!! Остались даже не секунды!!!
Он все-таки перезарядил оружие, но собака была уже на краю ямы, уже прыгала…
Ему показалось, что в момент выстрела он почти засунул ствол ей в пасть, хотя на самом деле между ними ещё оставалось больше метра.
Пот ом он стал смотреть поверх камней, чтобы понять, почему из кустов перестали стрелять.
Сначала там никого не было видно. Примерно через минуту появился Женька в залитой кровью рубахе. Он улыбнулся и махнул рукой:
— Пошли! Рюкзак мой забери!
Вот теперь Николай пробежался от всей души: в размокших ботинках, в куртке, с рюкзаком на спине, с карабином в руках. И при этом — вверх по склону! Ощущения такие… что ни в сказке сказать, ни пером описать. Наверное, он сполна расплатился за каждую из тысяч выкуренных сигарет, за каждый глоток пива, прежде чем Женька разрешил остановиться. Ему казалось, что сейчас он отхаркнет и выплюнет клочья сожженных легких, но кровь в мокроте так и не появилась.
— Лучше бы ты меня пристрелил!
— Еще чего: патроны тратить! Тренироваться надо было!
— Ты садист!
— И садист, и убийца и вообще. У тебя иголка есть?
Николай наконец перестал хрипеть, кашлять и плеваться. Он даже смог осмотреться: они сидели на довольно крутой осыпи, а вокруг было знакомое белесое марево. Женька, голый по пояс и перемазанный кровью, рассматривал свою рубаху.
— Ты что, ранен?
— Ясное дело: изрешечен вражескими пулями. Энцефалитку вот мне порвали, а она, между прочим, сама не зарастет!
— Давай посмотрим! Брось ты рубаху, с самим-то что?!
— Что-что… Всего одно попадание, и то — вскользь.
Николай все-таки настоял на осмотре: правая и часть левой грудной мышцы были вспороты пулей.
— Надо промыть, зашить и забинтовать!
— Лучше пропиши мне постельный режим, усиленное питание и девочку три раза в сутки.
— А ты что предлагаешь?
— Ну-у… Кровь почти уже не идет, но промыть, конечно, можно. И перестань дергаться, Коля, — это не первая дырка в моей шкуре. Лучше займись своими ногами: у вас, бледнолицых, вечно бывают мозоли!
— Ребра-то тебе не задели?
