Алексей Махров - Русские не сдаются!
– Er sagt, dass er in den Wald gegangen, um zu urinieren. Dann begannen die Dreharbeiten. Gewehr fiel jemand aus dem Militär. Er hob[52], – пожав плечами, мол, за что купил, за то и продаю, ответил капитан.
– Er lügt![53] – убежденно сказал Карл.
– Ja, liegend Bastard[54], – согласился капитан, побарабанил пальцами по колену и вдруг неожиданно заорал: – Что ти дьелаль в марширен колонне? Говорить!
– В какой колонне? – Я недоуменно посмотрел по очереди на всех немцев. – Я просто по лесу шел, а тут стрельба… А потом…
– Sei still![55] – бросил офицер, а здоровяк Курт немедленно отвесил мне мощный подзатыльник, от которого я слетел с табуретки. В голове звенело, перед глазами всё плыло, но я собрался с силами и, незаметно подобрав с пола припрятанную щепку, сунул ее за голенище сапога.
– Vorsichtig, Feldwebel![56] – брезгливо поджав губы, сказал капитан. Дождавшись, когда рыжий буквально «подберет» меня с пола и умостит на табуретке, командир продолжил по-немецки, обращаясь к обер-лейтенанту: – Карл, а вы уверены, что он из колонны, которую вы обстреляли? Кто-нибудь видел, как он вылез из машины и зашел в лес? Вы ведь сами сказали, что он появился как-то уж очень быстро – вы едва успели обменяться с русскими парой очередей.
Обер-лейтенант бросил взгляд на Курта и принялся задумчиво разглаживать усики.
– Нет, господин капитан, никто не видел его входящим в лес. И Курт действительно засек его почти сразу после начала перестрелки, еще и пяти минут не прошло.
– И вы, Карл, по-прежнему будете настаивать на версии, что именно этот молодой человек выскочил под обстрелом из какой-то машины, очень быстро пробежал через лес прямиком к вам, убил голыми руками трех ваших солдат и после этих подвигов так бездарно подставил свой затылок под приклад фельдфебеля? – сказал капитан с видом Шерлока Холмса, указывающего инспектору Лестрейду на явные косяки полицейской версии случившегося.
– Нет, господин капитан, после ваших слов я уже не буду поддерживать это предположение! – технично ушел в сторону Карл. – Но даже если этот парень и не ехал в той колонне, он все равно слишком странный для простого школьника!
– А вот тут, Карл, я с вами полностью согласен! – кивнул капитан и, вздохнув, признался: – Но я слишком плохо владею этим варварским языком, чтобы нормально его допросить. Тут нужен настоящий специалист. И еще: вы обратили внимание на его фамилию?
– Простите, господин капитан, нет… Я не читаю на русском, – в свою очередь сознался обер-лейтенант.
– Его фамилия Глейман! – усмехнувшись, сказал капитан.
– Как? Глейман? – Карл внимательно посмотрел на меня. – На еврея он не похож! Неужели он… немец?
– В том-то и дело, дорогой Карл, в том-то и дело, – с улыбкой ответил капитан. – Это старинная саксонская дворянская фамилия. Если мне не изменяет память, было такое баронство где-то на границе Саксонии и Тюрингии.
«Блин! Еще один знаток генеалогии на мою голову! – подумал я. – Тоже вербовать будет?»
– Возьмем парня с собой? – уточнил практичный Карл.
– Не думаю, что это хорошее предложение… – снова начал массировать свой раздвоенный подбородок капитан. – Нам еще несколько дней предстоит действовать в тылу противника, мальчишка будет нам обузой. Да и шальная пуля… Когда следующая доставка груза, не напомните?
– Сегодня в шестнадцать тридцать, господин капитан! – без запинки ответил обер-лейтенант. – Но мы хотели вывезти раненых!
– Ефрейтор Штюкке скончался три часа назад, – бесстрастно проинформировал офицер. – Так что к эвакуации готов всего один раненый. Сколько людей может взять «Аист»?[57]
– В перегруз – двух пассажиров.
– Унтер-офицер Вюрст ранен в плечо, вторая рука, по его собственным заверениям, вполне действует. Вот он-то и проследит за нашим пленником. Всё, Карл, вы свободны!
Курт привычно схватил меня за воротник и рывком привел в вертикальное положение.
– Фельдфебель! С мальчишкой обращаться аккуратно! – негромко скомандовал капитан. – Он должен дожить до беседы с командованием. Накормите его и… прочее!
– Так точно, господин капитан! – гаркнул здоровяк Курт. Прямо над ухом гаркнул, чуть не оглушил, скотина.
«Бережно» пихая в спину, фельдфебель вытолкал меня из палатки. Яркое солнце резануло по глазам, заставив зажмуриться. И в этот момент я споткнулся о колышек у растяжки и полетел на землю, под громкое ржание немцев, обрадованных бесплатным зрелищем. Курт, тварь такая, еще и по копчику носком ботинка засветил, вызвав новый взрыв смеха. Со всех сторон посыпались фекально-генитальные солдатские шуточки, заставив меня скрипеть зубами от ярости. Но я сдержался, не ответил, хотя парочка соответствующих моменту фраз и висела на языке. Ничего, юмористы, будет и на нашей улице праздник… Победы!
Приказ командира «накормить и прочее» бравый фельдфебель творчески доработал. Отведя меня за палатку, усадил на землю и вывалил прямо на затоптанную траву у ног содержимое банки с мясным фаршем. Ну да, чего унтерменша баловать, правда? Тарелка для него – слишком большое удовольствие, да и мыть ее потом… А консервная банка может, при некоторой ловкости, заменять собой оружие. «Приборов» вроде ложки или вилки мне тоже не предложили.
– Жри, свинская собака, пока я добрый! – хмуро сказал Курт и для наглядности сплюнул рядом с малоаппетитной кучкой эрзац-тушенки.
Угу, сейчас! Так наверну, аж за ушами трещать будет! Собственно, есть мне совершенно не хотелось – похоже, что завтрак в офицерской столовой оказался настолько плотным, что вполне мог заменить и обед, а может, и ужин. Да если бы я даже и умирал от голода, не стал бы жрать руками с земли фрицевские подачки. Поэтому я тоже сплюнул. Только прицельно – точняком в напоминающее по внешнему виду собачье дерьмо угощение. Обиженный в лучших чувствах (как же – проявил неслыханную щедрость и доброту!), фельдфебель замахнулся для удара, но в процессе могучего замаха вспомнил первую часть командирского приказа: обращаться аккуратно. Ограничившись «легким» пинком, опрокинувшим меня на спину, Курт добавил разок ногой по ребрам и решил, что на этом воспитательный процесс можно завершить. Подозвав какого-то рядового десантника, рыжий гамадрил наказал «стрелку Камински» следить за «свинской собакой» в оба глаза и гордо удалился, с чувством добросовестно выполненного долга.
Стрелок Камински почти пять минут рассматривал меня, словно экзотическую зверушку в зоопарке. Видимо, видеть вблизи страшных жидокомиссаров ему еще не доводилось. Потом ему это надоело – рогов и хвоста на мне не обнаружилось, и стрелок присел в тени палатки, положив карабин на колени.
Тут уже пришла моя очередь оглядеться. К сожалению, осторожное, одними глазами, с совсем небольшим поворотом головы, обозревание окрестностей не принесло никакого облегчения – пути побега были надежно перекрыты. И хотя до ближайших зарослей от моего текущего местоположения было всего ничего – полтора десятка метров, преодолевать их пришлось бы под огнем минимум трех карабинов. Ладно, утро вечера мудреней… В смысле, поживем – увидим! С этой мыслью я, бесцеремонно переместившись в тенек (стрелок Камински дернулся, схватив карабин, но сразу успокоился), устроился поудобней и задремал.
Сквозь сон я отчетливо слышал разговоры десантников, обсуждающих свои «боевые» подвиги во время недавнего посещения публичного дома в Варшаве. Описания сексуальных похождений разнообразием не отличались – в рассказах менялись только размеры задниц и сисек да количество половых актов за сеанс. Носители великой европейской культуры, бля… Из состояния полусна-полуяви меня вывел очередной дружеский пинок тяжелым ботинком. Этак у меня скоро на боках живого места не останется. Разлепив глаза, вижу над собой ненавистную фигуру бывшего санитара дурдома.
– Вставай, – лениво произнес Курт, примериваясь отвесить еще один пинок.
Не собираясь давать мудиле лишний повод выместить на мне злобу, я торопливо вскочил. Солнце уже начало клониться к западу. И именно с того направления ясно слышалось жужжание самолетного двигателя. Судя по тональности звука – небольшого. Однако самого самолета видно не было. Движок вдруг взвыл на высоких оборотах и смолк. Сел или упал? Судя по упорядоченной суете десантников, посадка прошла штатно. Вот ведь суки! Хорошо устроились в нашем тылу – даже с регулярным авиасообщением.
Направляемый твердой рукой фельдфебеля, я поплелся на «лесной аэродром». Он находился всего в ста метрах от базы. Пришли мы аккурат в тот момент, когда небольшой самолетик, размером примерно с «У-2», только с одним крылом, силой «пердячего пара» нескольких десантников загоняли под деревья. Я с удивлением посмотрел на поляну – и как это он тут умудрился сесть? Тут же от кустов до кустов метров сто?[58]
