Тиран Золотого острова (СИ) - Чайка Дмитрий
Уютно сопящая рядом Креуса грела мой бок жарким телом. Она уже и забыла, как боялась поначалу супружеской жизни, и как плакала тайком тетка Андромаха, жена Гектора. Скажем так, моя жена не плакала, и в семейную жизнь втянулась очень даже неплохо, заставляя меня изрядно потрудиться. А ведь мы до этого почти не проводили времени вместе. Я вечно в отлучках, а теперь нам придется прожить бок о бок целую зиму. Неужели я познакомлюсь, наконец, с собственной женой?
Я даже хмыкнул от удивления. Да, Креуса не писаная красавица, просто симпатичная девчушка, невысокая, пухленькая и наивная до невозможности во всем, что не относится к дому и хозяйственным делам. Да и как ей быть другой, когда она росла за стеной троянского дворца, покидая его раза четыре за год? У нее даже здесь впечатлений больше, чем в огромном портовом городе, и она впитывает их как губка, наслаждаясь незнакомым раньше знанием. А ведь Креуса совсем не глупа, просто обычаи предписывают ей свой круг обязанностей, и она свято следует им. А может, это и неплохо. По крайней мере, ей и в голову не приходит делать мне мозг, и за это я ее очень ценю. Я уже был в браке с сильной и независимой, не понравилось.
— Пора вставать! — она открыла глаза и мечтательно улыбнулась. — Ила покормить нужно, а я опять заснула в твоих покоях.
— Ну, ничего страшного, — чмокнул я ее в теплую щечку и сел на кровати.
— Господин мой, — дрогнувшим голосом сказала вдруг Креуса. — Не бери других жен, молю. Я тебе много крепких сыновей рожу. Целую дюжину!
— Ты чего это с утра начинаешь? — удивился я. Ведь только что радовался, какая у меня покорная и беспроблемная жена. Сглазил, наверное.
— Тут не в обычае брать много жен, я узнавала, — с жаркой надеждой посмотрела она на меня. — Рабыни есть у царей, а вторых и третьих жен нет. Ни у кого нет!
— Да я не собирался, — удивленно посмотрел я на нее. — Ты чего это с утра начинаешь? Приснилось чего?
— Приснилось, — Креуса смахнула ладошкой набежавшую слезу. — Видела во сне тебя с ней… Вещий это сон. Боги нам посылают их, когда хотят предостеречь от беды.
— Кто такая? Красивая хоть? — спросил я, деловито похлопывая жену по пышному бедру.
— Красивая, — закусила та губу. — Как богиня Аштарт красивая, а сердце черное, словно царство ахейского Аида. Я боюсь, господин мой. За сына нашего боюсь.
— Это называется ревность, — шепнул я ей на ухо. — Мы с тобой на острове живем. Тут все бабы наперечет. Если бы тут такая была, я бы ее знал. Есть хочу!
— Сейчас прикажу подать! — вскочила она так, словно в ее голове перещелкнул нужный тумблер. Все, что касается дома, для нее было свято.
* * *
Небольшая мастерская, которую вынесли подальше в горы, постепенно превратилась в целый поселок. Два десятка домов, домиков и хижин облепили здание кузни и склады для инструмента, криц, угля и готовой продукции. Тропу в это место защищал акрополь и два поста стражи, которые разворачивали всех, кто вдруг сбился с пути и зачем-то пошел в это место. Здесь брал начало ручей, вода которого теперь питала городок на побережье, и его вполне хватало и на нужды деревушки тоже. Что я там сделать должен? Построить мельницу, где будет тяжелый молот, поднимаемый силой воды? Очень смешно, особенно когда видишь могучий поток, через который даже перепрыгивать не нужно. Его переступит пятилетний ребенок.
— Господин! — мастер Урхитешуб склонился с почтением, но без надоевшего до оскомины раболепия.
Он как-то почувствовал, что мне это неприятно, и принял новые правила игры. Он был готов принять любые правила, потому что Нана, его жена, и пятеро детей прямо сейчас пугливо пялились на меня из дверей крепкого дома, сложенного из кирпича. Нана приоделась, а на ее шее и запястьях блестит серебро. Это совсем не та тощая, испуганная замарашка, обнимающая голодных малышей, что привезли когда-то в Дардан. Это уверенная в себе женщина, которую защищают законы и обычаи. А муж плотно сидит у нее под каблуком.
— Ты сделал то, что я просил? — задал я вопрос, отводя взгляд от семейства своего кузнеца.
— Да, господин, вот!
— Да-а! — обрадовался я не на шутку, взяв в руку увесистое копье, наполовину состоящее из бесценного железа.
Это же пилум! Тяжелый римский пилум, который в наших условиях стоит как крыло от Боинга. Полтора кило летящей смерти, от которой нет спасения. Если кто-то думает, что я буду таким оружием вооружать свою пехоту, глубоко заблуждается. Мне это просто не по карману. Это штучное изделие, персонально для меня любимого. Сердце подсказывает, что мне нужно что-то этакое, бескомпромиссное. Против чего нет пока противоядия. Зачем он мне? Да просто жить очень хочется. Вот зачем! Надо его опробовать.
— Щит принесите! — скомандовал я. Острие должно быть науглерожено и закалено, а вот остальная часть — из мягкого железа. Все по классике.
Мастера повесили щит на заранее собранную раму из жердей и отошли в сторонку, бурно обсуждая предстоящее зрелище. Им, для которых наконечник стрелы — это два дня сытой жизни, развлечение царя кажется полнейшим сумасбродством. Все равно, что если бы я стал делать грузы для рыболовных сетей из чистого золота. А пошли они! Могу себе позволить. Царь я или не царь!
Я подержал в руке легендарный дротик, почувствовал его непривычный баланс, а потом метнул в щит, что стоял в пятнадцати шагах от меня. Неплохо! Слоеная кожа оказалась пробита насквозь. Длиннейший наконечник прошел на две ладони, изогнулся, и пилум уныло повис, коснувшись древком каменистой почвы. Ременную петлю нужно приделать. Это я забыл сказать.
— То, что надо! — одобрительно похлопал я по плечу своего мастера, хотя тот уже закрыл глаза от ужаса, предвкушая получение порции палок.
— Правда, господин? — он несмело приоткрыл один глаз, не смея поверить в свое счастье. — Кинжалы посмотрите? У меня готово первое лезвие. Я не решился без вашего дозволения делать дальше.
— Показывай, — кивнул я, и помощник мастера, приезжий из Угарита, побежал в сторону кузницы.
Да, похоже, это именно то, что нужно. Передо мной лежит грубая поделка без рукояти, но от этого она не кажется менее смертоносной. Выбор у меня был невелик. Идеальный вариант — делать бронзовые мечи, но об этом даже речи быть не может. Никакого золота не хватит. Мне предстояло либо отковать подобие германского сакса с толстым обухом, либо нечто вроде римского пугио. Я остановился на втором. В тесных схватках на кораблях его широкое лезвие будет вне конкуренции. Бить им можно без замаха, а дыра в боку не оставит ни малейших шансов на выживание. Да и, положа руку на сердце, он выйдет куда дешевле, чем сакс. Сделаем лезвие длиной в ладонь, чтобы сэкономить металл. Меча он все равно не заменит, а для корабельных схваток его вполне достаточно.
— Разбогатеем, перейдем на ксифосы, — пробурчал я, разглядывая заготовку ножа. — Ксифос тоже не особенно сложная штука, а пока и это сойдет.
Я повернулся к мастерам, которые рассматривали меня с жадным ожиданием, и заявил:
— Делайте. Мне нужно двести штук. Если управитесь до похода, получите награду. Мастера — по десять драхм, помощники — по пять.
— Господин, — склонился передо мной Урхитешуб. — Я прошу вас никому не говорить об этом. И я вас уверяю, вы получите свой заказ точно в срок.
— Наверное, награду лучше выдать монетами по одному оболу? — прищурился я. — И так, чтобы жена ничего не узнала?
Красноречивое молчание и жадно горящие глаза сказали обо всем лучше всяких слов. У нас как-то незаметно открылась харчевня, где развеселые вдовушки подают обладателям вожделенных драхм и оболов вино и немудреные закуски. Моя собственная харчевня, между прочим. Я ведь давно уже знаю, что люди не меняются, а сегодня убедился в этом еще раз.
* * *
Сейчас еще утро, и обед довольно нескоро, а потому воины, с которыми контракт заключен до следующего Дня, Когда Рождается Новое солнце (зимнее солнцестояние будущего года, если на понятном языке), должны потеть на полигоне. Кстати, нормального календаря тут тоже нет. У нас же не Египет и не Вавилон. Тьфу ты, проклятье! Да что тут вообще есть?
