Доната Митайте - Томас Венцлова
Эндре Бойтар: «По нему в мире судят о литовской культуре»
ДОНАТА МИТАЙТЕ: Расскажите, пожалуйста, как Вы познакомились с Томасом Венцловой.
ЭНДРЕ БОЙТАР: Познакомился я с ним, кажется, году в 1970-м, когда впервые гостил в Литве. Томас уже тогда был очень образованным человеком. Позже случилась интересная история с одним его стихотворением, которое Чеслав Милош перевел на польский язык и напечатал в парижском журнале «Культура». До Литвы этот журнал не доходил, а в Будапеште мы его получали. Я сделал ксерокопию и послал Томасу.
Д. М. Передали через кого-то?
Э. Б. Нет, послал по почте. Такие письма иногда проходили, иногда и нет, но в тот раз оно дошло, и Томас узнал, что Милош перевел его стихи. Об этом я написал и Милошу. В 1969 году я составил большую антологию польской поэзии, в которую включил десять стихотворений Милоша, но в последнюю минуту польское Министерство культуры позвонило Министерству культуры Венгрии, и антология был издана без него. А с Милошем я переписывался. Лично я с ним познакомился в 1968-м, когда гостил в Польше. Мы тогда решили возродить Речь Посполитую, в которой царил король Иштван Батор – Стефан Баторий, чтобы вернуть к жизни литовско-польско-венгерский треугольник. Но это только мечта 1986 года. В Литве моим лучшим другом был Александрас Штромас, с которым близко дружил и Томас. Может быть, поэтому я читал все, что писал Томас, много знал о нем и тогда, когда он уже жил в Америке.
Томас посетил Будапешт 7 ноября 1986 года и написал великолепное стихотворение «Инструкция». Это, пожалуй, самое лучшее стихотворение о венгерской революции. Впервые у нас оно было напечатано в 1986 году, в нелегальном студенческом издании Шегедского университета, где я тогда работал. Позже, с переменой власти, его в Венгрии печатали целых два раза в разных журналах, читали по радио, телевидению. Словом, стихотворение «Инструкция» в Венгрии сделало большую карьеру. Много стихов, эссе и другого. Томаса мы напечатали в издаваемом с 1989 года журнале «2000», который я сейчас редактирую.
Однажды трое молодых венгерских поэтов независимо один от другого перевели «Сестину» Томаса Венцловы. Все три перевода мы напечатали в журнале «2000».
Д. М. Как в 1992 году появился на венгерском сборник стихов Венцловы «Расскажите Фортинбрасу»?
Э. Б. Я предложил его издательству как книгу будущего лауреата Нобелевской премии. Уверен, что Томас ее дождется.
Д. М. Даже уверены?
Э. Б. Несомненно. Думаю, у него есть такой шанс. Книгу издало издательство «Европа». Я отобрал стихи, сделал подстрочные переводы, написал послесловие. Переводили лучшие венгерские поэты.
Д. М. Удались ли, на Ваш взгляд, переводы? Кто-либо рецензировал книгу?
Э. Б. Переводы прекрасные. Появились, если не ошибаюсь, четыре одобрительные рецензии. Это бывает нечасто, обычно достаточно того, что люди читают книгу. О незнакомой культуре судить трудно, а сегодня даже о сборниках венгерской поэзии мало пишут. Поэзией сейчас мало интересуются, и не только у нас. Я это заметил, редактируя журнал «2000». Журнал популярен, в каждом номере печатаются стихи венгерских и иностранных поэтов, но их почти никто не читает, даже венгерских. Сужу об этом и по отзывам о журнале. О поэзии обычно никто ничего не говорит.
Д. М. В одном интервью Томас Венцлова утверждает, что в Венгрии и Польше его как поэта поняли. Как бы Вы прокомментировали эти слова?
Э. Б. По-моему, Томас ошибается, если он думает, что его понимают только потому, что есть общие мысли, общность социального устройства, похожие настроения интеллигенции. Мне кажется, главное, чтобы нашелся деятельный человек культуры, который может, умеет и хочет рекламировать творчество поэта или прозаика. Томасу повезло и в Польше, и у нас. Скажем, в Чехии культурный уровень тоже высок, там могли бы его понять, но нет человека, популяризующего его поэзию. Конечно, чтобы мы поняли друг друга, культурная общность необходима, но, если не появится посредник, ничего не выйдет. Скажем, латышская литература, которой я заинтересовался значительно позже, у нас почти неизвестна, а литовскую литературу знают даже простые люди, не только интеллигенция. Те венгерские интеллигенты, которые вообще читают стихи, считают Томаса одним из лучших европейских поэтов, именно европейских, потому что американская поэзия, пусть и очень хорошая, в Европе почти неизвестна. Думаю, что существует культурный разрыв между Европой и Америкой.
Д. М. Чем Вас лично привлекает поэзия Томаса Венцловы? Э. Б. Очень трудно подобрать слова, чтобы это выразить. Томас для меня – единственный поэт, в чьих стихах человек и природа очень похожи и выражают какую-то темную метафизику. Это совпадение между объектами мира на метафизическом уровне – наследие символистов. Венцлова прямо не говорит о метафизике, но она чувствуется в каждом слове. Мне это нравится. Его поэзия – философия без философии, она сильна, рациональна, за ней ощутимы очень темные силы.
Д. М. Милоша несколько раздражает русская поэтическая традиция, очевидная в стихах Венцловы. Рифмованная, метрическая поэзия Милошу кажется немного старомодной. А Вам эти особенности его поэзии не мешают?
Э. Б. Нет. Венцлова восхищается Мандельштамом, я тоже.
А Милош, мне кажется, вообще его почти не читал. Должен сказать, что из поэтов XX века мне больше всех нравится Милош, но именно ранняя его лирика. Тогда он сам писал метрические рифмованные стихи, и они были просто грандиозны. Позже, перейдя на верлибр, он эту силу утратил. Именно поздние стихи Милоша кажутся мне устаревшими, а не то, что пишет Томас. Милош рациональнее Венцловы, а в русской поэзии так много, я бы сказал, будничной мистики, которой он, наверное, даже не понимает. Никакой поэт, даже такой известный, как Милош, не вправе советовать другому.
Д. М. А в венгерской литературе есть близкие Венцлове поэты? Э. Б. Да, похожее направление существует. Венгерская поэзия вообще богаче литовской, потому что древнее. Наш первый известный поэт, Михал Ворошмарти, похож на Томаса. В его творчестве тоже природа, человек, метафизика. Это в венгерской поэзии встречается часто, может быть, именно потому наши читатели и полюбили стихи Томаса.
Д. М. Были ли в Венгрии напечатаны другие произведения Венцловы, например их с Милошем «Диалог о городе», другие эссе? Э. Б. «Диалог о городе» в Венгрии – тема особая и интересная. Я его читал, конечно, очень давно, как только он вышел на английском. В 1985—1986 годах выходил очень популярный нелегальный журнал, бывший центром притяжения венгерских диссидентов. Он назывался Beszelo («разговор с заключенным через решетку»). Приходилось спешить, а я не мог найти текстов на языке оригинала, поэтому дал перевести с английского. Перевод был напечатан в журнале. В прошлом году я совершенно случайно прочел «Диалог» в присланной Томасом книге и понял, что в английском тексте много ошибок, кроме того, он сокращен. Тогда я снова его перевел, но уже с языка оригинала, и в конце октября прошлого года он появился в журнале «2000».
Мы напечатали все, написанное Томасом о евреях, статью «Литовцы и русские», но русский вопрос у нас сейчас неактуален. Еврейская проблема существует, но никакие статьи не помогут ее разрешить, потому что нормальный человек и сам все понимает, а взгляды антисемита изменить невозможно. Литература о евреях в Венгрии обильна, не то что в Литве, где Томас – чуть ли не единственный «гой», здраво рассуждающий об этих вещах. Во всяком случае, среди старшего поколения почти что единственный.
Кроме того, в «2000» я напечатал воспоминания Томаса об отце. Антанас Венцлова написал крайне мерзкое стихотворение о процессе Ласло Райка. Райк – очень интересная фигура. Он – старый коммунист, до войны сидевший в тюрьме, в 1936 году участвовавший в испанской войне. После освобождения Венгрии он был министром внутренних дел, позже, в 1949 или 1951 году, Сталин его повесил, был показательный процесс. Наша революция 1956 года и началась с перезахоронения останков Райка, на улицы Будапешта тогда вышло около полумиллиона человек.
Д. М. Когда Антанас Венцлова написал это стихотворение? Э. Б. Во время процесса. Стихотворение так и называется: «Процесс в Будапеште». В журнале «2000», рядом с интервью Томаса, в котором он очень тепло говорит об отце, рядом с его стихами «Январские квинты и септимы», я все-таки напечатал и то стихотворение Антанаса Венцловы.
Д. М. А каков, на Ваш взгляд, Томас Венцлова, как человек? Э. Б. Думаю, постоянно быть рядом с ним нелегко. Человек он тяжелый, амбициозный, как почти все поэты. Но для меня это неактуально, я не его жена.
Томас необычайно умный, необычайно образованный человек. Кроме того, он исключительно честен, наверное, это и есть его характернейшая черта. Он и к себе, и к другим неумолимо честен и прям. Нередко это оскорбляет. Если Томас занимает какую-то позицию, то защищает ее изо всех сил. Он очень рационален. Может быть, можно сказать, что он – гений, а гении – трудные люди, не так ли?
