Александр Афанасьев - Нет дороги назад
организации ИРА со своими лучшими пожеланиями. И единственный способ
разрушить планы Уилларда – сняться с тормозов самому
Джей БонасингаИгра киллера
Кажется, я нашел ответ. И нашел решение.
Мы допустили ошибку, когда начали отвечать террором на террор. Когда включили террор в список допустимых против противника действий. Почти подавленный, дискредитированный и униженный левый террор, троцкистский террор, разгромленный и забытый исламский террор Востока – все это мы променяли даже не на победы. Мы променяли это на месть. Сладкую и мелочную, по сути, месть за Бейрут.
Я свою ошибку совершил именно тогда. Когда в санатории, где я бросил Юлию одну – ко мне подошел Каха Несторович Цакая и спросил – хочешь отомстить?
И я сказал ему "нет", и это был мой первый порыв, самый искренний, необдуманный – и потому самый правильный. Но уже через несколько минут, после нескольких минут хладнокровного обдумывания – я изменил свое мнение, и сказал Кахе Несторовиу "да". И уже через несколько месяцев был в разорванном на клочки религиозной войной Белфасте.
Там я изменился. Научился профессионально лгать и ненавидеть. Окончательно разуверился в людях. И самое главное – именно тогда и я, и мы все – совершили грех, за который нас всех сейчас карают. Вместо того, чтобы потушить эту проклятую войну, войну между теми, кто носит кресты и молится одному Богу, просто – по-разному. Я сам тогда – расследовал то, что десять минут назад совершил и предавал тех, кто считал меня другом, и более того – братом.
И все это было ради того, чтобы отомстить за Бейрут, за тех, кто там пал и не мог отомстить за себя. Все правильно, Каха Несторович, слов нет. Просто с какого-то момента, и наверное – с того самого – мы потеряли право считаться страной, хранимой Богом. Наверное, именно тогда – Бог покинул нас и сейчас, мы идем по колено в крови и ждем удара ножом в спину.[47] Это расплата всех нас, за то, что мы говорили – с нами Бог, только ставили себя выше Бога и заповедей Его. И одиннадцатой заповеди, которой так не хватает.
Не предай…
Иуда предал. Мы предали. Я сам предавал своих друзей в Белфасте – какое у меня моральное право обвинять тех, кто предал и предает нас сейчас? Я сам столько лет жил под личиной – вправе ли я осуждать тех, кто делает это теперь.
Надежда только на одно. Что новое поколение – избегнет Гнева его, и снова сможет сказать, не кривя душой и смело смотря в лицо врагу: мы – русские. И с нами Бог.
А чтобы это новое поколение было, чтобы его не выбили исподтишка, не взорвали в машине, не подстерегли в переулке, не предали враги – мы должны снова взять на себя грех. Ло тирцах. Не убий…
Вознаграждай постепенно, наказывай залпом. Управляя людьми, их надо либо ласкать, либо угнетать. Люди мстят, как правило, только за легкие обиды и оскорбления. Поэтому угнетение должно быть настолько мощным, чтобы отнять всякую надежду на сопротивление. Добрые дела и благодеяния правильнее расточать по капле, чтобы подчиненные имели достаточно времени для благодарной оценки. Наградами и повышениями по службе дорожат, когда они редки. Напротив, наказание лучше осуществлять сразу и в больших дозах. Единовременная жестокость переносится с меньшим раздражением, нежели растянутая во времени. Там, где есть раздражение, управлять поведением людей нельзя. Итак, зло нужно творить сразу, а добро – постепенно; гораздо надежнее внушать страх, чем быть любимым. И еще: зло причиняет людям боль, а добро приедается, и оба чувства ведут к одному и тому же результату.
Николо Макиавелли. Государь. Это теперь для нас – Библия. Да еще слова, которые я слышал, и которые принадлежали нашему давнему врагу: Имаму Шамилю. Тот не мужчина, кто думает о последствиях…
Да, именно так. Сняться с тормозов самому. Когда лязг автоматного затвора – самая лучшая музыка. Именно так и никак иначе.
Они сделали свой ход. Наша очередь.
Костюм шестого класса защиты. Его используют штурмовики при прорыве в помещения, где их может ждать вооруженное сопротивление. Титановый шлем с забралом, делающий человека похожим на средневекового рыцаря. Мы сняли виллу в нескольких сотнях метров отсюда, чтобы при необходимости быстро оказаться на месте событий. Потерянные телефоны – проявились здесь уже три раза – а сегодня – четвертый. Они все еще здесь, все до последнего человека. Все и ответят.
Что потом? Потом… изгнание, наверное. После такого. Смешно… я два раза покидал страну на длительное время, первый раз для работы под прикрытием в Англии, другой раз – в Североамериканских Соединенных штатах. Это можно сказать тоже – изгнание. Третий раз все будет по-настоящему.
Я написал пару писем, чтобы объяснить происходящее. Положил их на сервер и установил время отправки. Там же – резервная копия всего того материала, который нам удалось собрать здесь, в Кабуле. Если завтра утром никто не остановит отправку – все это уйдет сразу нескольким адресатам. Пусть мы сейчас совершаем преступление – но все должны понимать, ради чего мы это делаем…
Араб достал два пулемета. Здесь полно всего… можно купить и на базаре, и заказать по Интернету, а если знать как – то заказать и анонимно: придет. Один старый добрый ПКМ, на который мы установили заводской короткий ствол, и один – новый штурмовой РПК со сменными стволами и питанием от барабанов на девяносто патронов. На него мы тоже установили самый короткий ствол, какой только возможно. Взяли и несколько килограммов готовых средств взрывания – на случай, если придется пробиваться через стены.
Еще всеволновая глушилка, светошумовые гранаты, и… наверное все.
И все-таки – с нами Бог.
Эти люди, одной с тобой веры, одного подданства – попирают все божьи заповеди, делают это систематически, без раскаяния, обуянные уже не жадностью – а стремлением спасти свою шкуру. Они продолжают оставаться своими – или они уже чужаки? Не так давно – в одной газетенке, которую ни один нормальный человек не будет долго читать была написана одна, вызвавшая всеобщее возмущение фраза: сейчас от бесчестья не стреляются, сейчас от бесчестья стреляют. На это выражение возмутились многие… но разве это сейчас не так? Самое страшное, что те, кто нажился в Афганистане, кто наживался, как я подозреваю и в Персии – они такие же как мы. Они не побегут, не попытаются скрыться. Они ответят пуля на пулю, удар на удар. Они не отступятся. Они будут защищать свое право совершать преступление с той же яростью, с какой мы будем пытаться их уничтожить. Одна школа.
– Пошли что ли? – Араб заправил ленту в пулемет, взвел его и забросил себе за спину. Попытаемся пройти тихо, пока будет возможность…
– С Богом.
– С Богом – синхронно повторил Араб – за Малька
– За всех… – сказал я, проверяя и свое оружие. У меня его тоже было предостаточно. Только пастушьего пыльника и Винчестера не хватает, а так – настоящий "Дикий Запад".
Мы вышли к машине. Я полез на крышу, Араб за руль. На крыше – что-то вроде багажника, но на самом деле это штурмовые лестницы. По ним мы пройдем, по ним же и уйдем.
Я пристегнулся – афганские дороги коварны, выбоина может попасться на самом ровном месте. Постучал в крышу, тронулись…
Дорога короткая. Один поворот и мы на месте. Стоп.
Я вскинул винтовку, которая до поры лежала в кейсе там же, на крыше внедорожника, прицелился. С крыши – как раз можно будет перебросить штурмовую лестницу и оказаться внутри периметра. Как пиратский абордаж.
Двое – появились в прицеле, представляющем собой красную букву "Т" кверху ногами с точкой посередине.
Спокойно. Надо дождаться, пока подойдут ближе. Пока нельзя стрелять.
Вот так…
Винтовка дернулась. Еще раз. Готово.
Все, кончились игрушки. Они – не задумываясь ни на секунду – убили людей, направили удар беспилотника в центр крупного города, им плевать было, сколько погибнет людей. Почему я должен щадить кого-то из них, пусть даже и тех, кто получает преступные приказы и исполняет их, не вникая в суть. Ведь эти двое – не могли не понимать, что происходит что-то ненормальное, что эти поездки – не от добра. Но ничего не делали, никому не сообщили, мирились с этим. Значит – одни из них.
– Есть!
Водителя в машине мы оставлять не можем. Нас только двое.
Араб хлопнул меня по плечу, я спрыгнул вниз, отступил влево. Араб – срыгнул и отступил вправо.
Еще два человека – появляются в прицеле. Эти – возможно, что-то слышали, возможно – что-то почувствовали. Понять они уже не успевают. Я нажимая на спуск – и стреляю, пока еще двое не падают…
Ло тирцах. Не убий…
Бежим к зданию. Араб крепит к стене подготовленный заряд – тихо уже не пройти…
И не надейтесь…
Взрыв. Часть стены проваливается внутрь, я просто просовываю в дыру ствол РПК и открываю огонь. Не отпускаю спуск, пока в магазине хоть что-то остается. Девяносто патронов – достаточно, чтобы подавить всякое сопротивление.
