Евгений Щепетнов - Здесь слезам не верят
Припомнит охранник магазина, что перед тем, как убили Механика, заходил к ним странный тип.
Припомнит, что заходила Анька – сложат два и два и не позже чем вечером постучат в ее квартиру. Потребуют, чтобы впустила. А не впустить нельзя – возьмут болгарку, срежут на хрен петли и все равно войдут! А что тогда? Что потом? Ее загребут, как соучастницу, дадут по морде, она расплачется и сдаст голубоглазого. И пойдет он по этапу – за четверых отморозков, которые и слова-то доброго не стоят! Это как? Это правильно? А она, Анька, может стать и свидетелем, и соучастницей – это как менты повернут, а они поворачивать умеют, ой, как умеют! И наркоту у нее найдут – почему бы и нет? Сложно подбросить, что ли? И цепочку Механикову у нее найдут, а значит, она точно соучастница! Ой-ей… может, цепочку выкинуть? А толку-то… найдут у подъезда, все равно к ней привяжут. Если никто не подберет, конечно! Спрятать? Можно и спрятать… в тайничок, где ключи ныкает. Кстати сказать, сегодня не заныкала перед тем, как выпить! Дура! Парень мог открыть и спокойно уйти, предварительно отрезав ей башку!
И еще бо€льшая дура – зачем ему отрезать ей башку? Чего чушь-то нести? На кой ее башка парню?!
Думать надо, думать! Ночь еще не закончилась, трупы, возможно, еще и не нашли, а значит, есть немного времени! Странно, что вчера она повела парня сюда. Ведь все же ясно, как божий день! У нее будут искать в первую очередь! И почему об этом сразу не подумала?
«Да потому, что башка не работала, мозги все пропила, – безжалостно констатировала Анна. – Потому, что вместо мозгов был кисель! А теперь вот кисель слегка усох. Соображалка появилась. И эта соображалка, а еще – жизненный опыт, говорят: валить надо отсюда, и как можно быстрее!
Вот только куда? В другой притон? Денег нет – она почти все потратила! Идти через весь город? Да сдохнешь, столько шагать! Да и не пойдешь по оживленным улицам – до первого мента только и дошкандыбаешь! Ночью идти надо, днем нельзя. И опять же – куда, ну куда идти?»
Анна уселась за стол и начала с жадностью поедать колбасу, отрезая от длинного батона толстые куски. У нее внезапно проснулся ужасный, просто-таки одуряющий голод, такого голода она не испытывала с самой юности, когда после прогулки на свежем воздухе, казалось, в силах съесть целого быка! Глотала, запивая лимонадом – после эксперимента с водкой боялась притронуться даже к пиву, поглядывая на него подозрительно, не хуже, чем на водку. Кто знает, может, и от пива такая же реакция, как на «беленькую»? Не хотелось бы это испытать. Ну его к черту, это бухло!
Поела, чувствуя, как раздулся живот от невкусной, но вполне съедобной пищи, удивилась – как много съела!
А еще удивилась, что чувствует себя просто отлично, как давно себя не чувствовала, с самой юности! Чистая кожа впитывала воздух не забитыми грязью порами, голова не гудела и не раскалывалась от боли, желудок, который давно бы уже отозвался болью и изжогой, молчал, переваривая съеденное, печень не ныла, язык с удовольствием и некоторой опаской ощупывал зубы, невесть как снова оказавшиеся на своем месте!
Да и сам язык теперь двигался легко и свободно, будто никто его не калечил и не пытался отрезать! Здоровая молодая баба – вот кто она теперь! И этой бабе очень не хочется похоронить свою молодость и здоровье в тюряге, а потому нужно будить парня. Пора!
– Эй, вставай! Эй…
Парень вскинулся так быстро, что Анна едва уловила движение, так уворачивается от удара муха, нацелившаяся на закусь. Чего-чего, а мух тут хватало, хотя Анька искореняла их регулярно, и с безжалостностью, достойной графа Дракулы.
– Нам уходить нужно! – пролепетала женщина, беспокойно оглядываясь на окно, выходящее на пустырь. – Скоро сюда придут, тебя искать будут! И меня!
Парень посмотрел на нее безжизненным взглядом холодных синих глаз, повернулся и, не обращая внимания на то, что на нем не было и нитки одежды, пошел в соседнюю комнату, надо понимать – за своим барахлом. Через минуту появился, одетый в свою смешную одежду с чужого плеча – смешной парень, если только не смотреть ему в лицо. А как посмотришь, смех пропадает. Глаза будто смотрят насквозь, принизывают, как рентгеном! Просто мороз по коже!
Анька не удержалась, вздрогнула, потом отвернулась от незнакомца, имени которого так и не узнала, и стала собирать в пакеты остатки еды. Именно остатки – голубоглазый содержимое пакетов как минимум ополовинил. Похоже, любитель пожрать!
Впрочем, никакого сожаления о съеденном у Аньки не было. Во-первых, деньги-то его, парня, во-вторых… ей всегда нравились сильные мужики, а сильный мужик и должен как следует жрать, иначе он не мужик, а баба!
Мда… вот такие плохиши, которые любили пожрать и выпить, и довели Аньку до нынешнего состояния. Почему красивым девушкам частенько нравятся «плохие парни»? Анька об этом не задумывалась. Нравятся, и все тут! Настоящие мачо. Не то что эти… ботаники, которые ни защитить девушку не могут, ни присунуть ей как следует! Слизняки, одним словом!
* * *Их встретили, когда Анька с голубоглазым спустились уже почти до второго этажа. Четверо – могучие, просто борцы-чемпионы, двухметрового роста, с руками, которыми можно завязывать узлом двадцатисантиметровые гвозди. Они бесшумно поднимались вверх по лестнице и, когда увидели спутника Аньки, отшатнулись назад, перекрывая проход.
Эти парни не достали пистолетов, не начали командовать, типа: «Сдавайся, полиция!» – просто стояли и смотрели, и в их темных глазах таилось обещание смерти. Они пришли не для того, чтобы схватить, куда-то везти, они пришли, чтобы убить!
Анька поняла это всей своей обугленной душой, которая тут же ссыпалась в пятки, в старые туфли на завязках, оставшиеся еще от матери – все, конец, не выбраться!
Голубоглазый не изменился в лице, он спокойно, мягким движением протянул Аньке пакет с едой, который та сразу же едва не выпустила из рук, а потом выдвинулся вперед, прикрыв свою спутницу широкой спиной.
У Аньки вдруг потеплело в сердце – ее прикрывают, о ней думают! И тут же стало необычайно горько – неужели так все и закончится?! Неужели это конец?! Когда вроде началось что-то хорошее!
Внизу затрещало, будто кто-то переминался с ноги на ногу и наступил на кусок стекла. Анька посмотрела вниз – еще двое или трое, такие же молчаливые, бесстрастные, как статуи. ФСБ?! Уж не менты, это точно! А может, из охранников олигархов? Как в том сериале! Охранники – они же и убийцы!
Время тянулось – липкое, как столешница, залитая вином-шмурдяком, Аньке казалось, что оно застыло на месте, остановилось, исчезло – было что-то нереальное в противостоянии толпы боевиков и неизвестного, «украшенного» кучей шрамов! Как в том фантастическом фильме… «Матрица».
На самом деле, с того момента, как они увидели группу неизвестных мужчин, прошло всего две секунды. Так бывает – мозг, в стрессовой ситуации, иногда начинает работать в невероятно ускоренном темпе, и тогда время «замедляется». Это известно давно, например, один ветеран рассказывал, как видел падение снаряда и сам взрыв – вначале болванка снаряда медленно-медленно вошла в землю, поднимая всплеск земли, потом вспыхнуло пламя, и та же земля стала разлетаться в стороны – как в замедленной съемке, как будто смотришь документальное кино. Ну а потом все стало прежним, громыхнул взрыв, ветерана оглушило, но этот «ролик» он запомнил на всю свою жизнь.
В мозге человека таится много таких способностей, о которых хозяин «серого вещества» и не подозревает, и только стресс, опасность для жизни могут высвободить эти скрытые ресурсы и умения. Но не у всех и не всегда.
– Что вам нужно? Уйдите! Я сейчас полицию вызову! – крикнула Анька, сама не слыша себя, не понимая, что именно кричит, и не успело эхо ее голоса рассыпаться в утреннем воздухе, как громилы рванулись в атаку. Началась такая месиловка, равной которой Анька не видела никогда в своей жизни, даже по телевизору, великому фантазеру и придумщику!
Не было ни специальных приемов, ни красивых пируэтов а-ля кунг-фу («Мое кунгу-фу лучше твоего! Ты умрешь!») – только рев, рычание, будто дралась стая тигров, а еще – приглушенный и не очень – мат, когда очередной штурмовик отлетал от голубоглазого, как волна отлетает от гранитного утеса.
Голубоглазый был невероятно силен, нечеловечески силен – он как ребенка схватил первого из нападавших и метнул его в остальных, снеся их, как кегли. Они врезались в стену, хрипя, матерясь, рыча, снова бросились вперед, скорее всего, стараясь задавить массой. На тесной лестнице не развернуться для каких-либо изысков единоборств, потому главной здесь была лишь грубая сила, а еще вес нападавших, каждый из которых весил как два обычных человека.
Это было странное зрелище – здоровенные «обломы» разлетались в стороны, как разлетаются собаки, ушибленные ударом лапы разъяренного медведя, голубоглазый был настолько быстр, что в это не верилось, он метался между здоровенных туш, каким-то образом уходил от захвата и бил, бил, бил…
