Василий Звягинцев - Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»
Тут-то и наступит «момент истины». Но какой ценой? США и Евросоюз, что совершенно очевидно, отреагируют мгновенно. Объявят всё происходящее не менее чем фашистским переворотом, введут санкции вплоть до тесной блокады границ, а то и отважатся на прямое военное вмешательство. И что – использовать ядерное оружие, поскольку обычных вооружённых сил явно не хватит для «классической войны». Наверняка тут же активизируется «исламский фактор», да и Китай своего не упустит.
Короче – глобальная катастрофа. Или – наоборот? Как в дни Кубинского кризиса продемонстрировать готовность идти до конца и в решительный момент выбросить на стол козырного туза.
– Да, Олег, – со всей доступной ему твёрдостью ответил Президент. – Пожалуй, пока нам стоит остановиться на достигнутом, на какое-то время расстаться. Расстаться друзьями, разумеется. Я не возражаю против поддержания культурных контактов, весьма желательным считаю обмен какой-то взаимополезной информацией… – Он замялся. Что-то ещё следовало сказать, но вот что? – Создадим контактную группу, вполне неофициально, разумеется. Любые утечки информации, а они непременно будут, мы с полным основанием будем игнорировать, не снисходя до комментариев столь абсурдных утверждений. Как говорили в анекдоте времен «холодной войны»: «Хай клевещут!»
– И это совершенно правильно, – поддержал его Олег. – Чем больше вы будете отрицать, тем сильнее занервничают ваши противники, внешние и внутренние. Грамотно поставленной кампанией разнонаправленной информации можно такой раздрай в геополитике учинить… – Император даже прижмурился, как кот, от удовольствия. – Непременно предоставлю вам несколько специалистов этого дела. Их методика, неизвестная в вашем мире, подбавит перчика…
Я, честно вам признаюсь, одного не понимаю – такой вот вашей слишком нервной реакции на наше знакомство, – продолжил Император, великолепно ощутив весь спектр обуревающих собеседника чувств. – Очевидно, сегодняшний день оказался слишком труден. Слишком много экстремальных впечатлений, без привычки-то. Чересчур жизнь у вас выдалась спокойная, что личная, что государственная. Оно и хорошо, если по-обывательски смотреть. «Царствуй, лёжа на боку», как наш общий поэт писал. А в кризисной ситуации?
Если вдруг вражеское вторжение на тысячекилометровом фронте, войска отходят, почти не оказывая сопротивления, в тылу бардак, соратники ненадёжны, союзники предают, да вдобавок народные бунты там и там возникают – в такой обстановке вы готовы Державой управлять? На любое решение – несколько часов от силы, и каждое должно быть единственно верным, а главное – осуществимым. И конечная цель – непременная победа, иначе лучше сразу капитулировать, «во избежание ненужного кровопролития», после чего застрелиться или преобразиться, как Александр Первый, в старца-отшельника…
– Это вы тоже на Сталина намекаете? – спросил Президент, к которому вполне сейчас была применима поговорка насчёт «голодной кумы».
– Да на кой мне чёрт какой-то ваш Сталин? – возмутился Олег. – Своих примеров достаточно. Один – Николай Второй, второй – ваш покорный слуга. А вы какую-то мерехлюндию развели. Меня действительно дела торопят, а у вас, похоже, времени в избытке. Вот и поразмышляйте на досуге. Я ведь чего в идеале хочу – истинного возрождения и процветания не чужой мне страны. Прадед не очень хорошо ею распорядился, плоды чего вы до сих пор пожинаете. А ведь и у меня, и у вас до сих пор живут люди – немного, но ещё есть, – родившиеся до «развилки». Значит, одинаково мои и ваши подданные. Их судьбы в чьей фактической юрисдикции? А детей, внуков?
Президент совершенно не был готов к подобному стилю общения. Как на государственном, так и на личном уровне. С ним последнее время вообще не спорили, а разные формы несогласия, что в правительственных кругах, что на всяких зарубежных «саммитах», облекали в бесчисленное количество пустых словесных обёрток.
А тут в лицо говорят, что если ты и не совсем пустое место, то близко около этого. И отвечать нужно без подсказки «спичрайтера», да так, чтобы потом не было «мучительно больно». Как в детстве и юности на крутых пацанских разборках.
Да ещё Сильвия с дальнего конца стола смотрит обволакивающим русалочьим взглядом, и как-то ведь придётся объясняться с друзьями, когда гости отбудут восвояси. Тяжело, очень тяжело, и стыдно как-то. Перед самим собой, прежде всего.
Ну, не готовился он к такому, действительно, что тут теперь поделаешь. Правильно пел Высоцкий: «Я на десять тыщ рванул, как на пятьсот, и спёкся…»
– Ты вот, коллега, – продолжал тем временем Император, – главное, нервы не перетруждай. Выпивай вечерами, не с горя, а для веселья, на рыбалку или охоту выезжай почаще, в хорошей компании, вот она, то есть жизнь, сама на нужную колею и выберется. Куда как трудно Александрам, что Второму, что Третьему, приходилось, никак не легче, чем нам с тобой, а в радостях жизни себе не отказывали. Может, и вправду – двинемся прямо сейчас ко мне в Берендеевку? Развлечёмся – небу жарко станет, и все государственные проблемы обратятся в мелочь, не стоящую внимания!
Олег Константинович был совершенно искренен в своём приглашении, и Сильвия будто бы кивала, напоминая, что и месяц в другой России здесь секундами обернётся.
Но это уже мо́рок какой-то затягивающий, и едва ли, поддавшись, сумеешь остаться самим собой.
Президент отрицательно мотнул головой:
– С удовольствием принимаю приглашение, но, увы, не сегодня. Многовато для первого раза будет. Вообще предлагаю прекратить прения. Обед так обед.
– Быть по сему, – согласился Олег, допивая свой бокал. – Даст бог, не последний день живём. Пробил адмиральский час[53], и Шехерезада прекратила дозволенные речи…
Глава седьмая
В положенное время участники собрания ведущих членов «Хантер-клуба» перешли в каминный зал, где на ужин в их присутствии по всем правилам готовились бекасы, вальдшнепы и прочие птицы этого семейства. А также и кроншнепы, относящиеся к семейству ржанковых и достигающие размеров приличной курицы. Были и куропатки из семейства фазановых. Запахи по залу распространялись умопомрачительные, повара в егерских одеждах орудовали вертелами, лакеи готовили столы «по-походному».
Арчибальд перешёл от общих рассуждений к вопросам практики, от которой кое у кого начали кривиться губы. Одно дело – создавать теории и «продвигать их в массы» ничего не понимающих исполнителей, совсем другое – поставить на кон собственные головы, согласившись, что они ничуть не ценнее и, главное, не крепче прочих.
После достопамятного разгрома британской кавалерии под Балаклавой 13/25 октября тысяча восемьсот пятьдесят четвёртого года (официальная траурная дата военной истории Англии), когда были массово уничтожены представители самых аристократических фамилий[54], гордые альбионцы предпочитали избегать прямых боестолкновений с русской армией. Да их после окончания Крымской войны и не случалось больше, англичане воевали с Россией или чужими руками, или вонзали ей ножи в спину и ставили подножки, числясь официальными союзниками.
Удивительно, насколько утратила боевой дух нация, потеряв в честном бою всего лишь сотню офицеров и пару тысяч рядовых! Этого хватило, чтобы её полководцы решили в настоящих сражениях с достойным противником больше не участвовать. Один раз не удержалась, и опять в связи с «русским вопросом». Так Британии не хотелось, чтобы Россия, надёжнейший союзник по Антанте в Мировую войну, заняла Босфор и Константинополь, что решилась она на опережающую, неподготовленную операцию по захвату Дарданелл. Бывшие друзья-турки устроили ей страшный мордобой при Галлиполи, взяв заодно реванш за тяжёлое поражение от русских под Эрзерумом и Трапезундом. В той бестолковой мясорубке англичане потеряли двести тысяч солдат и несколько тяжёлых кораблей.
Так дальше и покатилось: бегство из Дюнкерка, сдача японцам первоклассной крепости Сингапур всего через неделю после первого обстрела, причём атакующие крепость имели личного состава втрое меньше, чем обороняющиеся за бетонными фортами.
Это вам не Порт-Артур, где британские клиенты — японцы почти год штурмовали глинобитный городишко в чистом, практически, поле. Ничего подобного укреплениям Сингапура там не было. После этого за минувшие тридцать пять лет самураи кое-чему научились. Своих покровителей и друзей раздолбали в пух и прах. А уж что с пленными делали – смотрите английский пропагандистский фильм «Мост через реку Квай». Очень, наверное, пожалели гордые британцы, что таких друзей выпестовали. Зато встретив под Халхин-Голом русскую пехоту и танковые бригады, те же японцы быстро ощутили, «что вам здесь не тут». И навсегда оставили идею ещё раз повоевать с этим грубым народом. Хотя советские политруки так и не смогли научить своих бойцов и командиров публично вырывать у пленников печень и съедать её на глазах восхищённых подчинённых, что считалось доблестью у самураев.
