Анатолий Гончар - ХМАРА
У порога лечебницы меня встретил слегка подвыпивший Феофан. Лицо его было осунувшееся и усталое.
-Ну? - одним кивком головы спросил я у него и, невольно боясь услышать самое страшное, потряс головой, словно отгоняя этим дурное предчувствие.
-Всеволоду совсем плохо. Нож - то, видать, отравленный был, помрет к утру.
-Что значит помрёт? А лекарь? - что за чушь? Неужели в таком сказочном мире кто-то, кто мне глубоко симпатичен, может вот так запросто взять и умереть? Такого просто не может быть!
-Так ить, не способен он, трав таких не ведает, а что знал - не помогает, - Феофан совсем скис.
-Седлать коней живо, разведдозор на выезд! - решение пришло мгновенно.
-Батюшка воевода, а кого за старшего?
- Никого, я сам поеду.
Уже через десять минут пять конников в готовности стояли у ворот. Мефодий, вызвавшийся сопровождать меня в поездке, держал в поводу изящного скакуна, в нетерпении переступавшего с ноги на ногу. Пока я неуклюже взбирался в жесткое седло, стражники, дежурившие на въезде, совершенно бесшумно отворили новые, только что сработанные ворота, и встав по обе стороны створок вытянулись по струнке. Плотницкая артель стояла тут же, ожидая моего одобрения проделанной работой, я молча поднял вверх большой палец. Мастера, почти всю ночь не покладая рук, трудившиеся над вратами, довольно заулыбались, я махнул им рукой, мол, ступайте по домам, тронул поводья и, провожаемый взглядами совершенно трезвой стражи, выехал за пределы города.
-Куда ж поедем, ваше сиятельство? - поинтересовался ехавший чуть позади "разведчик".
-Знамо куда, к Яге, - ответил за меня уже смекнувший что к чему Мефодий.
-Куда, куда? - переспросил "разведчик", растерянно оглядываясь по сторонам.
-Я ж тебе сказал.
-Да неужто и впрямь к ведьме? - стражник не унимался.
-Тебе же сказано, токмо не к ведьме, а к бабушке Яге - костяной ноге.
Я невольно улыбнулся. Переубеждать их в том, что у Матрены Тихоновны нога не костяная ,я не стал.
Ох, и отбил же я себе задницу! Отродясь на конях не ездил, а тут два с половиной часа скачки, да какой, да ещё не по ровной гаревой дорожке, а по ухабистому лесному тракту. Еле выдержал, а как прискакали, с коня сполз и повалился на землю.
-Что хотите со мной делайте, а обратно я на коне не поеду!
-И не надо! - с готовностью согласилась выскочившая из избушки бабушка Матрена. - Сейчас мы тебе примочечки поставим и через полчаса как новенький станешь.
-Бабушка, не до примочек сейчас! - возразил я, с трудом поднимаясь на ноги. - Прошу, собирайтесь, в город поедем.
-Я? В город? - Яга заметно засмущалась. - Да я в городе отродясь не бывала...- Внезапно она насторожилась. - Случилось чего?
-Много чего случилось, но не о том речь, человек хороший помирает, помощь нужна.
-Так ведь у них, чай, и своих лекарей хватает!
-Лекарей хватает, только лечить некому, хороших лекарей-то и нет. Кто был, в травах да настоях разбирающийся - повывели. Кого на костер свели, а кто и сам убежал. А эти только и могут, что кровь остановить, да если загангренится - руку аль ногу оттяпать. А тут и вовсе ничего поделать не могут, рана-то не простая, то ли ядом напитанная, то ли клинком, на смерть заговоренным, нанесенная.
-Ох ты, ох ты, грехи наши тяжкие! - совсем как обыкновенная российская старушка разохалась Баба-Яга. - Я покудова травки-то в котомочку уложу, ты к теремку сбегай, ковер освободи, гвоздики позолоченные повыдёргивай.
-Бегу, - немного приободренный ,я кинулся выполнять её приказание.
-И ружие свое странное с собой захвати, - донеслось мне вслед, я кивнул и побежал дальше.
Гвозди-то я выдернул, а вот дверь входную прикрыть забыл. Так и пришлось мне, изо всех сил упираясь, ковер за угол удерживать. Таскал он меня из стороны в сторону, пока мои дозорные не подоспели. Впятером мы еле-еле управились. Так и стояли, за ковер держась, покудова Яга из избушки не вышла.
-Горе ты моё луковое! Да неужто он куда без команды улетит? Покружит, покружит да на месте так и останется. Я ж тебе сказывала. А ну-ка все, геть в сторону! - Мы отпрянули, а она сделала пас рукой, и ковер, повинуясь этому жесту, медленно поплыл в её руки.
Удивительные всё же машинки эти ковры-самолеты: не гудят, не воняют керосином, а летят. Причем ровно, без воздушных ям и прочей неприятностей, в виде тряски, например. Но вот ремни безопасности пристегнуть, пожалуй, на всякий случай, стоило бы, а то ветер в лицо такой, что гляди, снесет. Это как на мотоцикле без шлема: скорость под сто, ветер в ушах, пыль в зубах, правда, здесь наверху пыли не было. Мы с Ягой на ковер уселись, а "разведчиков" я назад тем же макаром отправил. Люди бывалые и одни доберутся. Нам теперь лишь бы поспеть, а уж бабушка Матрена своё дело знает. Это она всё вздыхает и сетует, а я - то точно не сомневаюсь что справится, так моё сердце чует.
А летит ковёр, кстати, и впрямь быстро, только взлетели, а уже и снижаться пора. Неторопливо так вниз пикируем. Оба-на, что это внизу? Вспышка - словно факел зажгли. Только факел странный какой-то: вверх взлетел рукоятью вперед и стремительно к нам приближается... ПЗРКа!!!* Обалдеть...
-Бабушка, в сторону, в сторону бери! - заорал я, стараясь перекричать шум ветра. Но она и сама заметила опасность. Никогда такой штукенции не видала, а вот ведь догадалась. Ковёр накренился на бок и в сторону отвернул, а в том месте, где мы должны были быть, ужасно грохнуло, осколки со свистом пронеслись со всех сторон. Я и Яга целы, а коврик как решето, как набок накренённый был, так боком и падает.
-Касатик, помоги! - цепляясь обеими руками за ковер, крикнула Баба-Яга, и я немедленно протянул ей левую руку, - да не мне! Ковер надыть переворотить. Перевались на другую сторону да слово заветное шепни. - Слово заветное я знаю, Яга, когда лететь собрались, научила.
-Уф! - ковер выравнивается, но, не снижая скорости, продолжает пикировать вниз.
-Держись! - кричит бабка Матрена, и передняя часть ковра задирается, едва ли не становясь на дыбы. Скорость падает, и мы начинаем спуск, планируя, словно на парашюте. Удар о землю жесткий, но терпимый.
-Ух, приехали! - Бабушка со вздохами осматривает свой летательный аппарат, смотрит сквозь него на встающее над горизонтом солнышко: как дуршлаг, полная негодность, можно разбирать на нитки. Я тем временем озираюсь по сторонам. В полуверсте позади темный лес, оттуда и прилетела запущенная коварным врагом ракета, впереди Трехмухинск.
-Ну что, касатик, пошли, что ли?! - Яга еще раз вздохнула и, окинув взглядом распластанный на земле ковер, широким шагом зашагала к распахивающимся нам на встречу воротам. Стало быть, признали, ждут.
Четверть часа спустя мы прошли в широкие двери местного лазарета. В нос впиявился сильный запах йода, сивухи и какого-то едкого разнотравья. Взбодрило не хуже чем от нашатыря. В просторном и довольно светлом помещении на широких дощатых топчанах, укрытых толстыми соломенными матрасами, разместилось с десяток раненных, а чуть дальше, у крайнего окна стояла широкая двуспальная кровать, на которой лежал, тихо постанывая, Всеволод Эладович. Его осунувшееся лицо было цвета старой церковной свечи, а неестественно позеленевшие руки мелко подрагивали.
-Вот ведь незадача! - осмотрев раненого, Яга нахмурилась. - А ранка- то и впрямь непростая. Здесь и мои травки не помогут.
-Неужели и сделать ничего нельзя?
-Помереть-то мы ему не дадим, но и на ноги поставить не сумеем. Яд-то не здешний, - Яга задумалась, - страшный яд. Вот зачем твой Хайлула к Горюн-горе хаживал, яд тлетворный доискивался. Нашел, стало быть. Ох, беда. Ежели он энтим ядом пользоваться зачнёт - большому мору быть. А мор горюновский, пожалуй, пострашнее Стылых будет. Как пойдет - не остановишь. И Наполеондор Черный, и Ганцах Жестокий - злодеи из злодеев про него ведали, а ить даже в смерти неизбежной не воспользовались. Видно, всё ж какое - никакое понятие, а было. Нельзя всё живое как есть губить. А энтот, гляди-кось, не убоялся такое проклятие на себя взять. Видно, и впрямь душа его чернее ночи черной! С такой душой даже демон загробный не примет, будет он бесприютный скитаться в безвременье бесконечном, неприкаянный, пороками своими снедаемый.
-А нам-то что делать?
-Что-что, в путь-дорогу собираться. Да ты об нем не печалься! Я пока травками да заговорами хворь-то приглушу. Так и будет он лежать ни жив, ни мертв, покудова мы в Темный край ходить будем. Но ежели к новолунию не поспеем, не возвернемся, - Яга махнула рукой, - то лучше и не возвращаться, на край света бежать плакаться. Только, боюсь, и на краю света спасения не будет.
Яга готовила отвар долго, тщательно подбирая травы и отмеривая щепотки каких-то непонятных порошков, потом понабросала в отвар три куска сброшенной змеиной кожи и, осторожно приподняв голову раненого, влила ему в рот большую чашу своего зелья.
