Роберт Холдсток - Лес Мифаго
Но мне пришлось ждать неделю. Я не мог направиться в дикий лес до тех пор, пока полностью не вылечусь. Наконец ко мне вернулись силы и голос, и я начал готовиться к экспедиции.
Выход был назначен на 7-ое сентября.
За час до рассвета в Оак Лодж приехал Гарри Китон. Я услышал шум его мотоцикла за несколько минут до того, как сверкающий луч его передней фары прорезал темную дорогу. Наконец шумный мотор замолчал. В это время я сидел в дубовой клетке, скорчившись в дупле, в котором мы с Гуивеннет провели столько часов. Конечно я думал о ней, и нетерпеливо ждал Китона. Но немного рассердился на него за то, что он прервал мою меланхолию.
— Я готов, — сказал он, войдя в переднюю дверь. Весь мокрый от ночной росы, он пах кожей и бензином. Мы пошли в столовую.
— Мы уходим с первыми лучами солнца, — сказал я, — если ты можешь двигаться.
Китон хорошо подготовился, и очень серьезно отнесся к предстоящему путешествию. Он одел черную кожаную одежду мотоциклиста, тяжелые сапоги и кожаный летный шлем. Его рюкзак был плотно набит. На поясе висели ножны с двумя ножами и еще кинжал с широким лезвием, что-то в роде мечете, при помощи которого мы собирались пробиваться сквозь плотный подлесок. Кастрюли и сковородки гремели, когда он подходил к столу и снимал с плеч гигантский рюкзак.
— Надо быть готовым ко всему, — сказал он.
— Ко всему? — улыбнулся я. — К воскресному жаркому? Лесному вальсу? Ты принес с собой свой стиль жизни. Он тебе не понадобится. И, конечно, ты просто не сможешь унести все это на себе.
Он снял тугой шлем и почесал рыжеватые волосы. Шрам от ожога вспыхнул, глаза сверкнули, то ли от возбуждения, то ли от замешательства.
— Ты думаешь, я переборщил?
— Как твое плечо?
Он вытянул руку и попробовал махнуть ею. — Заживает хорошо. Кость осталась цела. Еще пара дней — и будет как новое.
— Тогда ты точно переборщил. Тебе не унести этот рюкзак на одном плече.
Он слегка встревожился. — А вот это? — И он снял со спины винтовку Ли-Энфилд. Очень тяжелая — я хорошо знал это по собственному опыту, — она пахла маслом там, где он вычистил и смазал ее. Из кожаного пальто он достал коробки с патронами, а из кармана на груди пистолет, а из кармана на молнии леггинсов — патроны к пистолету. Наконец он закончил выкладывать оружие, и стал наполовину стройнее; вообще за последние несколько дней он здорово исхудал.
— Они могли бы пригодится, — сказал он.
Он не ошибался, но я только покачал головой. Иначе одному из нас пришлось бы нести их, а дорога через густой дикий лес была и так достаточно трудна, без дополнительной тяжести. Да, плечо Китона могло выздороветь достаточно быстро, но только если не перегружать его. Мои собственные раны тоже хорошо заживали, и я чувствовал себя сильным, однако не настолько, чтобы нести на шее двадцатифунтовую винтовку.
И, тем не менее, в лесу были ружья, по меньшей мере с фитильным замком. И я понятия не имел, нет ли там героических фигур из сравнительно недавнего прошлого, вооруженных более современным оружием.
— Возможно револьвер, — сказал я. — Гарри… человек, которого мы собираемся найти, ведет жизнь дикаря. Он привык к копью и мечу, и я собираюсь бросить ему вызов тем же оружием.
— Да, понимаю, — медленно сказал Китон, взял револьвер и вернул его в плечевую кобуру.
Мы распаковали его рюкзак, и выбросили из него все то, что могло скорее помешать, чем помочь. Оставили главным образом еду на неделю: сыр, хлеб, фрукты и солонину. Водонепроницаемые подстилки и легкая палатка тоже показались мне отличной мыслью. Фляжки с водой, если мы найдем только непригодную для питья воду. Бренди, медицинский спирт, пластыри, антисептики, противогрибковая мазь, бинты: без этого в поход лучше не идти. Две тарелки, эмалированные кружки, спички и маленький запас очень сухой соломы, для растопки. И два полных комплекта одежды. Самым тяжелым оказался водонепроницаемый плащ, который мне дали в поместье. Кожаный плащ Китона тоже оказался не самым легким грузом, однако без теплого водонепроницаемого плаща в лесу точно не обойтись.
И все это для путешествия в маленькую рощу, которую я мог бы обежать за час. Как быстро мы оба признали мистическую природу райхоупского леса! Кристиан забрал карту отца. Я расстелил копию, которую сделал по памяти, и показал Китону дорогу, которую собирался избрать: вдоль ручья до места, которое называется «Каменный водопад». Для этого надо было пересечь две зоны, на одной из которых — насколько я помнил — стояла надпись: «Зона колеблющегося пересечения».
Кристиан опережал нас больше чем на неделю, но я был уверен, что мы сможем найти его следы.
С первым светом я взял в руку мое копье с кремниевым наконечником и пристегнул к поясу кельтский меч, который подарил мне Магидион. Потом, церемонно, закрыл на замок заднюю дверь Оак Лоджа. Китон негромко пошутил на тему сообщения для молочника, но замолчал и пошел за мной через дубовый сад. Повсюду я видел образы Гуивеннет. У меня сердце забилось, когда я вспомнил, как ястребы прыгали через горящие деревья, которые уже восстановились и покрылись летней листвой. Начинавшийся день обещал быть горячим и тихим. Дубовый сад казался неестественно тихим. Мы прошли через редкий подлесок и вышли на сверкающие росой поля за ним, потом спустились к говорливому ручью и покрытой мхом изгороди, которая, казалось, ограждала призрачный лес от земель смертных.
«Я обнаружил четвертую дорогу в самую глубь леса. Конечно вода, как я раньше не догадался! Мне кажется, с ее помощью можно добраться до самого сердца. Но время, всегда время!»
Китон помог мне сломать старые ворота, прибитые к дереву. Они заросли водорослями, гнилым мхом и шиповником, и глубоко вросли в берег ручья. За воротами ручей расширился, стал опасно глубже, его окаймлял спутанный терновник. Босиком, с закатанными штанами, я перешел глубину и пошел вброд вдоль берега, осторожно переступая через корни и затопленные ветки этой первой естественной защитной зоны. Дно, поначалу скользкое, постепенно стало помягче. Течение, холодное и пенистое, крутилось вокруг моих ног. Как только мы вошли во влажную лесную страну, на нас обрушился холод; нас как будто отрезало от ясного дня снаружи.
Китон скользил, и я помог ему выбраться на топкий берег. Нам пришлось остановиться и пробивать себе дорогу вдоль ручья через заросли шиповника и терновника. Тут тоже оказались обломки старых изгородей, очень старые и такие трухлявые, что они рассыпались при малейшем прикосновении. Утренний хор примолк, хотя над нами, в темной листве, летало множество птиц.
Внезапно стало светло — мы вышли на более открытое место берега; уселись, обсушили ноги и опять одели сапоги.
— Это было не так-то тяжело, — заметил Китон, вытирая кровь со щеки, поцарапанной терновником.
— Мы только начали, — сказал я.
— Стараюсь держать хвост пистолетом, — засмеялся он. — Однако в одном я уверен: твой брат и его банда здесь не шли.
— Они все равно должны были спуститься к реке. Я думаю, что мы очень скоро нападем на их след.
* * *
Я буду вести этот дневник и записывать все, что произойдет со мной. Для этого есть несколько причин. Я оставлю письмо, в котором объясню их. Надеюсь, что этот дневник кто-нибудь прочитает. Меня зовут Гарри Китон, я живу на Миддлетон Гарденс, 27, Баксфорд. Мне 34 года. Сегодня 7-ое сентября 1948 года. Но дата не имеет значения. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ.
Мы проводим первую ночь в этом лесу призраков. Шли двенадцать часов. Никакого следа Кристиана или лошадей. Или Г. Вечером вышли на поляну, которую нашел отец Стивена и назвал Поляной маленького камня. Замечательное место; можно отдохнуть после тяжелого пути и поесть. Так называемый «маленький камень» оказался массивным каменным блоком из песчаника, примерно четырнадцать футов в высоту и двадцать шагов в обхвате. Время, эрозия и дожди хорошо поработали над ним. Стивен нашел на нем едва заметную отметку с буквами ДХ, инициалами его отца. Если это маленький камень, то что же, хотел бы я знать?..
Очень устал. Плечо болит, но я сам выбрал путь «героя», и должен не обращать на него внимания. Лишь бы С. на заметил. Пока я в состоянии нести рюкзак, но приходится сильно напрягаться, больше, чем я предвидел. Поставили палатку. Вечер достаточно теплый. Лес кажется почти обычным. Ясно слышно журчание ручья; впрочем это уже не ручей, а маленькая река. Из-за плотной растительности нам пришлось немного отойти от берега.
Лес вокруг уже открыто бросает вызов опыту: совершенно гигантские деревья, никакого следа вырубки или посадки. Они, похоже, окружают всю область подлеска и чувствуют себя здесь главными. У них такая плотная листва, что подлесок довольно редкий, идти легко. Но, конечно, внизу очень темно. Мы отдыхаем под этими гигантами, достаточно свободно. Лес дышит и вздыхает. Много конского каштана, так что лес не очень-то «первобытный», и просто невозможное количество дубов и орехов, а еще целые рощи ясеней и берез. Сотни лесов в одном.
