Александр Антонов - Кодекс звезды
– Понимаю, – тонко улыбается Турани. Улыбка вообще не сходит с его лица, разве что оттенки её меняются. – ГПУ не ваша, так сказать, епархия. Ну, так я вам скажу, что споры о том, кого назначать комиссарами в мусульманские части, не утихают до сих пор. Товарищ Троцкий продолжает настаивать, что это должны быть представители исключительно большевистской и эсеровской партий.
– А вы считаете, что в этом нет резона? – поинтересовался я.
– Нет, я так не считаю, – пальцы имама неторопливо перебирают чётки. А я даже не заметил, когда они появились у него в руках. – Просто давайте разберёмся, в чём состоит этот резон?
– Давайте, – мне становилось всё интереснее.
– А резон – поправьте меня, если я ошибаюсь, – заключается в приведении солдат к повиновению командирам. И кому этим заниматься, как не тем, кто этих солдат, в своё время, из повиновения и выводил, коли теперь власть у них в руках? – Турани посмотрел на меня, и я кивнул в знак одобрения его словам. – Потому резонно предположить, – продолжал ободрённый моим кивком имам, – что когда будет создана новая армия – а именно этим вы сейчас и занимаетесь – потребность в комиссарах постепенно отпадёт.
Тут я кивать не стал, хотя ход мыслей Турани мне определённо нравился. А имам, похоже, больше и не нуждался в моём одобрении.
– Другое дело, части сформированные только из мусульман. Они-то как раз из повиновения ни разу и не выходили?
Чёрт. Не помню. Не важно!
– И зачем козе баян?
Это чисто русское выражение, прозвучавшее из уст бородатого абрека, пусть и очень хорошо говорящего по-русски, вызвало у меня нервный смешок.
– Не лучше ли направить в такие части комиссаров из числа приверженцев новой власти, но состоящих в организации, более близкой по духу мусульманам?
– И что это за организация? – спросил я.
– На русский язык её название переводится как «Красный ислам», – ответил Турани.
– А я думал, что «Красный ислам» – одно из религиозных течений, – искренне удивился я.
– И это тоже, – кивнул Турани. – Но так мы назвали и свой мусульманский боевой союз.
– Боевой? – имам удивлял меня всё больше и больше.
– Именно так! На сегодняшний день «Красный ислам» исключительно боевая организация, ставящая целью установление народной власти в Туркестане.
– Так ведь там вроде… – начал я, но Турани меня перебил:
– Ничего там не вроде, и вы это знаете не хуже меня!
Ну да, пожалуй…
– Но, если я правильно понял, «Красный ислам» не только боевая, но и религиозная организация?
– Это так, – вынужден был согласиться Турани. – Но иначе нельзя. Туркестанцы не пойдут за безбожниками!
И тут он прав.
– Но ведь ислам проповедует джихад, священную войну против неверных, в частности против нас, русских.
– Кто вам такое сказал? – спросил Турани. – Вы знаток Корана?
– Вообще ни разу не открывал, – признался я.
– Так зачем судите о том, в чём не сведущи? Джихад – это усердие на пути Аллаха. Война против «неверных» – всего лишь часть этого пути. Мусульманин встаёт на этот путь лишь тогда, когда его Родине грозит опасность именно от «неверных». Вы собираетесь нам угрожать?
– Да вроде нет… – несколько растерялся я.
– Зато нам угрожают полчища стяжателей и властолюбцев, которые, прикрываясь именем Всевышнего, грабят и угнетают собственный народ, нарушая при этом многие заповеди, оставленные нам Аллахом. Вот против них мы вскоре объявим в Туркестане джихад!
– То есть, «Красный ислам» – религия угнетённых мусульман? – уточнил я.
Турани снисходительно улыбнулся.
– Религия у всех мусульман одна – Ислам. А «Красный ислам» позволяет всего лишь правильно толковать оставленное нам Всевышним учение.
Красиво поёт товарищ! За таким народ точно пойдёт. Вопрос: куда он его, в конечном итоге, приведёт?
– Вот вы говорите, что являетесь приверженцем новой власти. Но ведь эта власть – светская.
– Я понял, что вы имеете в виду, – кивнул Турани. – Я родился в Туркестане. Давно. Тогда у меня было другое имя. Волею Аллаха с юных лет я включился в революционную борьбу. Тогда-то и назвался Рашидом. Я много путешествовал по свету. Много учился, много воевал. Правильнее сказать: только учился и только воевал. Учился в Иране – стал имамом. Учился в Европе – получил хорошее светское образование. Воевал в Турецкой армии – дослужился до полковника.
– Вы воевали на стороне турок? – Я был поражён. – Против нас?
– Нет, – покачал головой Турани. – Мне довелось воевать в Месопотамии, на Синае, потом в Сирии. Я лично знаком с генералом Мустафой Кемалем. Именно беседы с этим незаурядным человеком окончательно сформировали меня как личность, хотя я разделяю не все его взгляды.
Скитаясь по миру, я думал о том, как сделать народ Туркестана счастливым. И понял главное: создать полностью независимое государство при таких соседях, которые есть у Туркестана, не удастся. Уйдут русские – придут англичане, персы или китайцы, которые сейчас слабы, но их много, и будущее за ними. Одно время я склонялся к союзу с Турцией, но им теперь со своими бы проблемами разобраться. А хочется ведь построить государство европейского типа, но с туркестанским менталитетом!
– Это как? – не удержался я от вопроса.
– Точно пока не знаю, – признался Турани. – Хочется, чтобы было красиво, чтобы жизнь шла в ногу со временем. Чтобы народ был образованный. Хочется, чтобы не было неравенства. Хочется быть хозяином на своей земле! Но не хочется, чтобы на благословенной земле Туркестана расцвели все те пороки, которыми так богата западная цивилизация. Потому я и говорю: государство должно быть светским, но с опорой на исламские ценности!
Ну, ну, мечтать не вредно! Это я подумал, а спросил, разумеется, про другое:
– Так кого вы определили в союзники Туркестану на пути в это светлое будущее?
– А я разве не сказал? – удивился Турани. – Россию, конечно!
– Почему, если не секрет?
– Во-первых, потому что вы и так уже в Туркестане, – начал перечислять Турани. – И добровольно оттуда не уйдёте, ведь так?
– Так! – подтвердил я.
– Сменить вас, по нынешним временам, можно разве что на англичан, раз турки нам пока не в помощь, – продолжил Турани. – Но на англичан я насмотрелся, они колонизаторы до мозга костей! А вы не улыбайтесь, – посмотрел на меня имам. – Вы тоже колонизаторы, правда, иного рода.
– Вот так-так, – опешил я. – Мы-то вам чем не угодили? Веру вашу не трогаем. Людей в рабство не забираем. Ишачим на своей работе, может, ещё и почище вашего!
– Ну, это вопрос спорный, – не согласился Турани. – Что-то я вашего брата на хлопковых полях не наблюдал. Так что насчёт того, кто больше ишачит… – Тут он осёкся. – Впрочем, согласен: русские работать умеют, и других вместо себя это делать не принуждают. Но ведь живёте-то вы в Туркестане, а работаете исключительно на себя. Какая от вас польза моей Родине?
– Стоп! – воскликнул я. – Вы, товарищ, часом ведомства не попутали? Здесь не ГПУ, а штаб Центрального военного округа!
– Но ведь я на ваш вопрос отвечаю? – возмутился Турани и тут же остыл. – Впрочем, вы правы. Тем более всё, о чём я тут говорил, осталось в прошлом, верно? Теперь политика России в Туркестане станет иная, и заживём мы в мире и согласии, вот только порядок у себя наведём, и вы нам в этом поможете!
Чёрт, а Макарыч, похоже, прав! Если к власти в Туркестане допустить таких ребят, как Турани, то, пожалуй, жить с такими соседями будет приятно, или, на худой конец, терпимо.
– И ваши первые шаги в этом направлении, – продолжил Турани, – мы считаем правильными. Я имею в виду формировании Туркестанской народной армии. Только такую армию народ примет и не станет вести против неё партизанскую войну. Теперь позвольте высказать несколько конкретных соображений?
– Сделайте милость, – я был сама любезность.
НИКОЛАЙЗаседание «большой тройки» – я, Васич, Шеф – проходило на квартире Абрамовых. Ольга, когда по просьбе Васича объявляла по телефону большой сбор, добавила от себя:
– И где вы этого «духа» откопали? Мне Васич про него все уши прожужжал.
– Ты про Турани? – уточнил я. – Так это, Оленька, не ко мне. Этого кадра Шеф где-то надыбал.
– И кто бы сомневался! – Сарказма в голосе Ольги было хоть отбавляй. А потом она положила трубку.
Положить-то положила, но тема её чем-то зацепила. Потому, накрыв нам в кабинете, она против обыкновения не ушла, а села скромненько в сторонке и приготовилась слушать.
Шеф, когда узнал какие «обвинения» против него выдвигаются, сразу ушёл в отказ.
– Да вы что, братцы? Я с Турани только третьего дня познакомился. А до того слыхом о нём не слыхивал!
– А тебе не кажется это странным? – спросил Васич. – Я имею в виду, что ты, уроженец Туркестана, и ничего не слышал о таком выдающемся земляке?
– Сам диву даюсь, – признался Шеф. – Видно в ТОМ времени судьба Турани сложилась как-то иначе. Скорее всего, он тогда до этих дней не дожил, погиб в каком-нибудь сражении.
